Фермы и дома будут отремонтированы, а пенсии увеличатся.
Это в точности соответствовало тому, что сделал бы ее отец и, услышав от графа эти слова, она невольно прослезилась.
— Какой вы.., чудесный! — произнесла она дрогнувшим голосом.
И вдруг, повинуясь внезапному порыву, опустилась перед графом на колени.
— Я была.., готова на коленях умолять вас о милости, — с чувством молвила она, — но теперь хочу на коленях поблагодарить вас и.., повторить тысячу раз:
«Спасибо, спасибо!»
Граф посмотрел на нее, не пытаясь ее поднять.
— Мне осталось сказать вам еще одну вещь, Мариста…
— Я.., я… Простите, что я перебила вас, — пробормотала она.
— Я собирался сказать, что, когда в поместье все будет устроено должным образом, мы могли бы преподнести его седьмому баронету в качестве свадебного подарка.
В первое мгновение смысл его слов ускользнул от нее.
Она смотрела на него сквозь слезы и чувствовала, что не может отвести взгляд от его лица.
— Я сказал «мы», — произнес граф. — Вы меня слышали?
— Я.., я.., не понимаю, — прошептала Мариста.
— Тогда, возможно, мне удастся лучше объяснить, не прибегая к помощи слов.
Граф протянул руки, поднял ее с колен и прижал к себе.
Мариста чуть слышно ахнула, а в следующий миг его губы завладели ее губами.
Он целовал ее, пока она, как накануне ночью, не почувствовала, будто он уносит ее в небеса и вновь становится средоточием всего, что она любит, образцом совершенства и красоты.
Он целовал ее, пока она не осознала, что он подарил ей мерцающее золото моря и солнца.
Солнечные лучи, казалось, пронизывали насквозь ее тело, даруя наслаждение, которого ©на никогда раньше не знала, наслаждение столь острое и восхитительное, что казалось воистину неземным.
А когда граф оторвался от нее, она посмотрела на него и пролепетала изменившимся голосом:
— Я.., люблю вас! Я даже не знала, что любовь… может быть так прекрасна!
— Как и я не подозревал об этом. — И он снова принялся ее целовать.
Мариста, переполненная незнакомыми доселе чувствами, положила голову ему на плечо.
— Вы изумительный… — твердила она. — И совсем не такой, как мы думали… Как это может.., быть?
— Вы околдовали меня. Или, может быть, правильнее сказать — очаровали. До сих пор я понятия, не имел, что женщина способна пробудить во мне такие чувства.
Мариста слегка отстранилась и посмотрела ему в глаза.
— Это.., правда?
— С тех пор как мы встретились, — признался граф, — ваше лицо преследует меня повсюду, и я не могу думать ни о ком, кроме вас.
— То, что вы.., говорите… — прошептала Мариста. — Неужели мне все это не снится? Неужели это все наяву?
— Это все наяву, — заверил ее граф. — Когда я вез сюда мою сестру, я даже на минуту не мог предположить, что найду в этом замке две вещи, которые искал всю свою жизнь.
— Какие же?
— Вас! И Любовь! Я уже почти отчаялся встретить свой идеал женщины и изведать чувство, о котором столько слышал, но которого сам никогда не испытывал.
— Не испытывали? — с сомнением переспросила Мариста.
— Я говорю о любви, той любви, что сильно отличается от простого желания, — объяснил граф.
Увидев, что она не понимает его, он добавил:
— Не стану делать вид, мое сокровище, что в моей жизни не было женщин, и я знаю, какова моя репутация и почему вы боялись, что я буду устраивать оргии в замке.
Мариста покраснела и спрятала лицо у него на груди.
— Простите меня, — пробормотала она.
— Это было весьма естественно, — заметил граф, — ; и я уверен, многие из тех, кого я приглашал к себе, по части удовольствий могли бы поспорить с древними римлянами.
Она почувствовала, как напряглись его руки.
— Я с первого взгляда понял, — продолжал он, — даже зная о вашей ненависти ко мне, что встретил живое воплощение всего, о чем мечтал.
— Откуда же вы.., могли это знать?
— Я думаю, нам обоим известно, что только интуиция всегда говорит нам правду и никогда не обманывает.
— Это действительно так, — согласилась Мариста. — И теперь я не могу взять в толк, почему я ненавидела вас вместо того, чтобы сразу понять, какой вы замечательный человек.
— Если я такой, как ты говоришь, — перешел на доверительный тон граф, — то лишь потому, что ты сделала меня таким. К тому же ты слишком красива, и я боюсь тебя потерять. Поэтому хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
Он почувствовал, как Мариста вздрогнула при этих словах. Она нерешительно промолвила:
— Вы.., уверены, что.., поступаете правильно? Вы не боитесь во мне разочароваться?
— Ты всерьез предлагаешь мне уехать в Лондон и оставить тебя здесь?
Мариста инстинктивно протянула руку и взялась за отворот его сюртука, словно испугалась, что он вот- вот уйдет.
— Сегодня утром я подумала, что если ты уедешь, это будет для меня невыносимой пыткой, и я никогда… не полюблю никого другого. Но будет еще хуже, если я… разочарую тебя и ты будешь меня стыдиться.
— Разве можно стыдиться цветов в саду или солнца над морем? — улыбнулся граф. — Ты само совершенство, Мариста, и до сих пор я не нашел в тебе ни одного изъяна.
— Тогда, пожалуйста.., пожалуйста, не ищи слишком усердно! И все же…
Она умолкла.
— Продолжай! — спокойно повелел граф.
— Я.., боюсь выходить за тебя замуж, — прошептала она, — ведь ты занимаешь такое важное положение в обществе.
Думая, что он не понимает ее, она быстро прибавила:
— Я люблю тебя, я тебя обожаю. Ты.., такой.., я всегда о тебе мечтала: сильный.., уверенный в себе и при этом самый добрый и внимательный из всех мужчин, которых я встречала.
Он коснулся губами ее лба, но ничего не сказал, и она продолжала:
— Но.., ведь я выйду замуж не просто за мужчину, а за графа Стэнбрука, очень важного человека, про которого папенька говорил: «Он бросает вызов!» Что, если я окажусь недостойной его, если я не смогу…
Граф прижал ее к себе так крепко, что она едва могла дышать.
— — Ты думаешь, я не буду заботиться о тебе, защищать тебя и уберегать от ошибок? Ты моя, Мариста, моя целиком и полностью, и когда ты станешь моей женой, я буду любить тебя и поклоняться тебе до конца моих дней.
— Ты в самом деле говоришь эти чудесные слова мне? — изумилась она. — Мне кажется, я сплю.., или грежу наяву.
— — Это только малая часть того, что я буду говорить тебе, — молвил граф, — и поверь, я сам поражен своим красноречием.
Наверное, он давно знал о своих чувствах, хоть и не сразу признался в них себе самому.
Она подняла руку и коснулась его щеки.
— Ты совершенно уверен, что хочешь быть моим мужем? — спросила она. — Я люблю тебя так сильно, что мне легче умереть, чем причинить тебе зло. — Голос ее, дрожал от волнения. — Вчера ночью, когда я думала.., что тебя могут убить, я испытала такие мучения, каких никогда в жизни не испытывала, и если я
