остаться в нем, можно пока мечтать. Я тоже не прочь бы. На правах медведя в берлоге.
– Но ведь может оказаться хуже смерти! - напомнила Наташа.
Виев обернулся к ней, все такой же невозмутимый, и, по-видимому, все понял, хотя никто ничего ему не объяснял.
Вилена тоже все поняла. Она не может рассчитывать на этот путь в будущее, к ее Арсению.
Тогда… И словно в озарении она вдруг поняла, как могла бы поступить: 'Если в принципе скачок во времени возможен, если его совершают люди на звездолете, а в биованнах совершать пока не берутся, значит…' И она сказала:
– Парадокс времени можно победить парадоксом времени! - И обратилась к Виеву, который смотрел на нее: - Иван Семенович, если не секрет, скажите: возможен ли второй звездный рейс в ближайшее время? Ведь у вас, я знаю, готовился и второй звездолет?
Виев был невозмутим:
– Второй звездный рейс планируется.
– И когда?
– В ближайшие дни будет опубликован план рейса на Этану.
– Этана? Костя говорил, что это в созвездии Гончих Псов. Рела, к которой улетели наши, - в созвездии Скорпиона. Когда оба экипажа вернутся на Землю, они будут сверстниками? Я так понимаю теорию относительности?
– Вы делаете успехи, - пошутил Виев и добавил: - Вернувшиеся, будут друг другу современниками, пробыв в разлуке шесть с половиной лет, поскольку до Этаны двадцать два световых года и срок рейса тоже около пяти лет.
– Шесть с половиной лет? - задумчиво повторила Вилена. - Жены моряков прежде ждали мужей из кругосветного плавания семь лет! И пусть мне будет больше тридцати…
– Больше. И намного, - улыбнулся Виев.
– Если бы я ждала на Земле. А если бы я летела?
– Вы? Летели бы? - покосился на Вилену Виев. И опять не удивился.
А вот Руденко, Лебедев и Наташа - те удивились.
Впоследствии Вилена много думала о своем быстром и решительном ответе. Очевидно, сказался и ее характер, и то, что, по существу, у нее оставался последний и единственный путь.
– Поскольку Владимир Лаврентьевич не берется меня заморозить, мне остается лететь, - с наружным спокойствием сказала Вилена.
Виев откровенно любовался ею:
– Знаете ли вы, что значит лишний пассажир на звездолете?
– Конечно. Тысячи тонн горючего и конструкции.
– Да. По этой причине в звездные рейсы пассажиров пока не берут. Пассажиром, увы, вам не стать.
– А если не пассажиром? - с задором, но без вызова спросила Вилена.
– Я ждал этого вопроса. Требуются два условия. Вам пришлось бы стать иной, Вилена. Первое - это идти не на подвиг ради своей любви, а на беспримерный риск во имя цивилизации. - И смолк.
– А что второе? - уже взволнованно спросила Вилена.
– Второе - нужно быть столь же необходимой экипажу звездолета, как необходим был ему ваш Арсений. Он и космонавт, и звездный штурман, не говоря уже о его заслугах как ученого.
– Значит, лететь могут только люди, незаменимые в полете, - с обретенным вдруг спокойствием произнесла Вилена.
– Незаменимые, - подтвердил Виев. - Вот если бы вы были математиком, как ваш отец, нейтринным инженером, как француз Лейе, или астронавигатором, как Арсении Ратов, то…
– Сколько времени осталось? - поинтересовался академик Руденко.
– Полтора года.
– Разве этого мало?
– Чтобы стать полезной для рейса? - спросил Виев, рассматривая выразительное лицо Вилены, которое отражало, как спокойствие борется в ней с волнением.
– Необходимой, - по-ратовски кратко сказала Вилена и крепко сжала губы.
– Пожалуй, легче горы сдвинуть, - заметил молчавший до сих пор профессор Лебедев.
– Значит, надо сдвинуть, - убежденно, как умел говорить Арсений, сказала Вилена. - Клин клином вышибают.
Старый академик, откинувшись на спинку кресла, слушал, потом, не выдержав, сказал:
– Ах, доктор, доктор Фауст! Что твой жалкий черт, возвращающий юность, по сравнению…
– С женщиной, - тихо подсказала Наташа.
В этот час родилась новая Вилена.
Часть третья.. ПАМЯТЬ ПРЕДКОВ
Ила ве ту ла ерасе,
Астранес зила как селе Итала.
(Сияющему свету ласковому этрусков,
Астарте могущественной,
Всюду сущей в Италии.)
Глава первая.. ПРОТЕЗ
Вилена понимала, какой тяжкий труд - в баснословно короткий срок усвоить программу, которую звездолетчики проходили за много лет.
Еще в пору занятий музыкой Вилена проявляла завидное упорство в труде. Но то, что она взялась сделать, по общему мнению, превосходило все возможное. Но она твердо стояла на своем.
Домашние были в отчаянии от ее исступленных занятий. Мать даже слегла. Вилена дежурила у ее постели с книгой по астрономии или по физике в руках.
По выражению ее лица Анна Андреевна поняла, что науки даются ей не легко. И это оказалось для матери лучшим лекарством. Поверив, что дочь не улетит, она поднялась на ноги. Мудрая бабушка советовала не вмешиваться. Все устроится само собой.
Вилене мало было дня. Она вспомнила о гипнопедии (запоминании во сне) и как-то вечером принесла записанный на ленту курс лекций по физике, чтобы за ночь усвоить несколько глав. Не желая мешать Авеноль, с которой жила в одной комнате, она ушла ночевать в кабинет отца. Бабушка вызвалась посидеть с ней. И обе уснули.
Анна Андреевна слышала из-за двери, как бубнил аппарат:
– Термоядерные реакции в звездолете могут быть основаны на превращении четырех атомов водорода в один атом гелия. При слиянии ядер водорода будет наблюдаться дефект массы, соответствующий выделению энергии по формуле Эйнштейна: Е равно М, помноженному на С в квадрате, где Е - энергия, М - дефект массы, а С - скорость.
– Пусть хоть выспится! - вздохнула Анна Андреевна.
Утром Авеноль в тренировочном костюмчике распахнула дверь в отцовский кабинет.