Это была истинная правда: в глазах кузины сверкали искорки, которых Мередит раньше не видела, а кожа просто светилась. Алтея слегка зарделась. Румянец шел ей.
— Спасибо, дорогая. Как мило, что ты так сказала. Пожалуйста, идем в гостиную. Мама лежит наверху. Боюсь, у нее снова мигрень.
— Мне очень жаль.
Мередит прекрасно знала об этой болезни, поскольку ее приступы повторялись с завидной регулярностью. Сама Уитни всегда оставалась неизменно здоровой. Она плохо представляла, что такое раскалывающая головная боль, хотя не сомневалась — это, должно быть, ужасно. Мередит тут же подавила предательскую мысль, мелькнувшую где-то в глубине сознания: Вероника на самом деле так больна или же головные боли — удобный предлог для ничегонеделания? Они, похоже, появляются у нее в самые горячие и деятельные времена года.
Алтея отмахнулась от болезни матери каким — необычно легкомысленным жестом, так неприсущим ей. Она потянула подругу на софу рядом с собой и принялась расспрашивать о последних занятиях в «Мшистой заводи».
Мередит даже не знала, о чем рассказать кузине. Алтея, без сомнения, посчитает ее ужасно скучной. В последнее время она столько пережила, что читать уже не могла. Значит, о книжных новинках не поговоришь. И едва ли можно рассказать о своем горе из-за отлучения ее от ведения счетов, ибо кузине никогда не понять, как по такому — для нее совершенно пустяковому случаю можно переживать. К тому же все семейство Уитни презирает Дэниэла. Она же не желает говорить что-то против отчима в их присутствии, потому что слишком предана Харли и не хочет обсуждать его недостатки с недругами. И вполне естественно, Мередит не могла поведать о происшествии с Девлином.
Перед тем как отправиться в гости, Уитни все гадала, не распространились ли слухи о происшедшем в «Мшистой заводи» на другие плантации. Если Алтея что-нибудь и слышала, она слишком хорошо воспитана, чтобы даже упомянуть об этом. Но поскольку кузина не посматривала на нее изучающе и никак не изменила своего отношения к родственнице, Мередит расслабилась, уверенная, что Алтея ничего не знает. Скорее всего, эпизод на поляне еще не вышел за пределы конюшни. Может ли быть, нет, конечно, нет — что Джереми никому не рассказал о том, как она целовала его, как прижималась к нему всем телом, распутно упиваясь его ласками? Мередит тут же выбросила эту мысль из головы: ей не пристало приписывать чувство чести этому негодяю.
После первого возбужденного потока слов повисло какое-то странное и неловкое молчание. Мередит, сознавая, что не может ни о чем поведать своей кузине, ощутила жалость к самой себе. Она совершенно отрезана от всех в эти дни — своих родных, Дэниэла, Лидии. И все из-за Девлина. Уитни так прекрасно жила, пока не появился Джереми. Он словно принес с собой зловещий ветер, который сметает на своем пути все ее знакомые опоры. Ее мир перевернулся с ног на голову. Как хочется все поставить на свои места!
Немного погодя в гостиную вошел Гален и поприветствовал кузину с приятнейшей улыбкой.
— Мередит, я так рад твоему появлению! У меня лежит книга, которую ты обязательно должна прочитать… Я получил ее около месяца назад из Лондона. Напомни мне принести это издание перед тем, как соберешься уходить.
Они живо обсудили несколько последних местных событий. В конце концов, Алтея упомянула приближающиеся скачки, чем очень удивила Мередит. Она совершенно не помнила, чтобы Уитни когда либо особенно интересовались лошадьми. Мередит предположила, что замечание кузины — указание на то, как скучно закончилась их беседа.
— Я слышала. Трубочист Блейка Рэндалла — фаворит нынешнего года, — прокомментировала Алтея.
— Да, я тоже слышала об этом.
— А правда ли, что мистер Харли зарегистрировал Акробата на участие в соревнованиях?
— Совершенно верно.
— Но мне казалось, никто не сможет на нем ездить!
— Ну, это не совсем так.
Мередит только вчера говорила с отчимом о предстоящих скачках. Они должны пройти во время ярмарки, до которой оставался всего лишь месяц. Она спросила Дэниэла, как он мог заявить лошадь для участия в состязаниях, если у него нет соответствующего наездника. Харли отрезал, что Девлин и есть тот самый человек, которому он всецело доверяет дорогого скакуна.
— Но, Дэниэл, он же не может! Джереми — наемный работник. Они сразу дисквалифицируют тебя. Следовательно, ты поставишь себя в неловкое положение. Тебе же прекрасно известно, они не допустят к участию никого, кроме джентльмена.
Харли лишь загадочно улыбнулся, отчего у Мередит появилось страстное желание хорошенько встряхнуть его. Последнее время ее прагматичный отчим, казалось, превращается в помешанного — ни больше и ни меньше.
— Ты хочешь сказать, сам Дэниэл будет скакать на этой лошади?! — изумились Алтея и Гален почти одновременно.
— Нет, конечно, нет. Но у него есть… наездник.
— В самом деле? Кто же он? Уверена, что Блейку… то есть мистеру Рэндаллу будет крайне интересно услышать об этом.
— Нам что, непременно нужно обсуждать эти идиотские скачки? — не выдержал Гален. — Куда бы я ни пошел — это единственная тема для разговора. Думал хотя бы в собственном доме избавиться от этого… Ан нет! — Он резко поднялся со своего кресла. — Прошу прощения, дорогие дамы… Пойду принесу книгу для вас, кузина Мередит.
Когда он ушел, Алтея доверительно наклонилась к Мередит.
— Прости его за несдержанность. Последнее время Гален с папой так тревожатся… Они очень боятся, что лондонский посредник здорово обманывает их.
— Но они все так поступают, — осторожно заметила Мередит и подумала: «Вот еще одна странность — никто из Уитни никогда раньше не упоминал о финансовых делах».
— Да, но все, похоже, процветают, кроме нас, разумеется. С каждым днем мы все больше и больше оказываемся в долгах. Иногда мне кажется… Кажется, мы неразумно тратим деньги или, возможно, недостаточно аккуратны с тем, что выращиваем на плантации. — Ее гладкий лоб пересекли морщины. — Ведь я же не такая заботливая хозяйка, как ты.
— Весьма приземленный вид умения, — неодобрительно бросила Мередит.
— Нет, иногда я думаю, было бы намного лучше, если бы мы оказались в жизни более практичными людьми. Нельзя прожить, лишь вкушая плоды поэзии или философии, равно как и музыки клавесина.
— Кстати, о клавесине… Мне бы очень хотелось послушать твою игру, — произнесла Мередит, меняя тему разговора. Ее крайне встревожили изменения и сомнения, возникшие в поведении ее дорогой подруги. — Я так давно была лишена этого удовольствия.
— Конечно, — с готовностью согласилась Алтея, поднимаясь. Она без лишних слов повела Мередит в музыкальную гостиную, и она провела приятнейшие для нее полчаса, внимая нежным чарующим звукам очаровательного инструмента. Вскоре к ним присоединился Гален, и они сидели, окутанные волшебным облаком музыки, разделяя взаимный восторг.
Когда Мередит уходила, кузен подал ей книгу в коричневом кожаном переплете и настоятельно просил навестить их снова при первом же удобном случае. Внешне все выглядело как обычно, но Уитни знала, что и она, и Алтея необратимо изменились. Мередит показалось, жизнь уже вообще никогда не станет прежней. Дэниэл вошел в кабинет, и Девлин поднял глаза от гроссбуха и, увидев кто посетил его, вежливо встал.
— Хорошо. Я надеялся застать тебя здесь… — Харли прошелся по комнате. — Как новая работа?
— Вполне сносно, — осторожно признался Джереми.
Фактически он находил ведение счетов довольно интересным делом, которое не шло ни в какое сравнение с тем, чем он занимался прежде. Наблюдая за счетами, Девлин держал палец на пульсе огромной фермы. Бизнес начинал занимать его ум, прямо-таки интриговать своей четкостью и, одновременно, загадочностью. Но он не собирался откровенничать об этом с Дэниэлом, потому что не знал, что за игру ведет старик. Джереми решил: самое лучшее в данный момент — вести себя осмотрительно.
