не думать, и зловещий хруст равномерно и непрерывно звучал во мне, и ничто не могло заглушить его - это хрустела огромная невидимая мясорубка.
Дождь все стучал и стучал по корпусу 'москвича', от реки тянуло какой-то гнилью, и я вдруг подумал, что можно выбраться из машины, зайти подальше от берега, на глубину, и лечь на дно. В прямом смысле. И навсегда. Правда, это отнюдь не снимало проблему. Я был волен уйти - но проблема оставалась. И решать ее пришлось бы уже не мне, а тому, кто станет следующим владельцем блюда. Решать ее пришлось бы моей дочери...
И внезапно я осознал, что весь мой альтруизм, все мое нежелание подставить других улетучилось без следа. Потому что теперь пострадал не кто-то другой, пусть даже близкий, не Алена, не моя дочь, а я. Я сам. И это, несомненно, только начало. Цветочки. Ждать и терпеть... Сколько же придется ждать и терпеть? Да пропади все оно пропадом, да провались в тартарары - я же, в конце концов, не бессребреник Атлант, чтобы, до треска в костях сгибаясь под тяжестью неба, не давать ему упасть на землю! Не год, и не два - сотни лет будет крениться Вселенная, сотни лет падать в скопище миров Зла. Сотни лет! Так почему это должно меня волновать? Пусть волнуются те, другие, кто будет через сотни лет... Подарить блюдо этим демонам, чтобы отстали, отвязались, подарить - и наплевать и забыть...
Дождь никак не хотел кончаться. Притупившаяся было боль в боку вспыхнула с новой силой, сливаясь с непрерывной болью в то ли вывихнутой, то ли сломанной ноге. Мне показалось, что небо едва заметно посветлело ночь, как всегда, не могла устоять перед напором наступающего дня.
Ждать и терпеть... Но не Атлант же я, не Атлант!
Терпеть...
Господи, если бы все это оказалось всего лишь компьютерной игрой, новой, необычной, но - игрой. Если бы...
Дождь стихал. Меня не покидало странное ощущение, что кто-то с небес разглядывает мое беспомощное тело и ждет. Чего ждет?
Ночь не хотела сдаваться, и я не знал, придет ли когда-нибудь рассвет...
