согласиться. Мне нужны были деньги, и один Господь знал, как они мне нужны. Мне и «Сикоракс». Но существовала такая старомодная штучка, гораздо более древняя, чем розовый сон, привезенный «Мейфлауэр», и называлась она — ЧЕСТЬ. Доказательств, что Беннистер — убийца, не было, и до тех пор, пока они не найдутся, и речи не может быть о возмездии. Я покачал головой.
— Я не с вами, сэр. Я уже сказал Беннистеру, что не поплыву с ним.
— Но вы можете переменить свое решение.
Я опять пожал плечами:
— Этого не будет.
На его лице появилось некое подобие улыбки, хотя Кассули и не ожидал отказа. Он бережно поставил снимок на место.
— Вы патриот, капитан?
Вопрос удивил меня.
— Да, сэр.
— Тогда вы должны знать, что уже год я посвятил отмщению за смерть дочери. До сих пор я пытался достичь этого традиционными способами. Я умолял ваше правительство передать дело на доследование, я стоял перед ними на коленях! Но они отказали мне. Хорошо. То, что не захотело сделать ваше правительство, сделаю я сам. Но мне нужна помощь англичанина, то есть ваша. Мисс Киров уверила меня, что вы смелый и находчивый молодой человек.
Я взглянул на Джилл-Бет, но та словно не узнавала меня.
— У вас нет ни одного доказательства, — повторил я свой протест.
Кассули уже слышал этот аргумент и проигнорировал его.
— Если я не найду такого англичанина, который согласится помочь мне, капитан Сендмен, я умываю руки по отношению к вашей стране. Я не льщу себя надеждой поставить Британию на колени, как я когда-то стоял перед ней, но я отзову все свои капиталовложения из вашей страны и употреблю все свое влияние, не такое уж маленькое, чтобы отговорить других вкладывать капиталы в вашу экономику. Вам ясно, о чем я говорю?
Я хорошо понял его. Меня шантажировали на самом высоком уровне, таком высоком, что даже трудно было в это поверить. Очевидно, недоверие отразилось на моем лице, потому что Кассули повысил голос:
— Я заберу каждый цент своих денег из вашей страны. Я стану врагом Англии, и если в моих силах причинить ей вред, я это сделаю. А после своей смерти я завещаю эту вражду сыну.
Поддавшись мощному голосу отца, Чарльз Кассули кивнул.
Яссир улыбнулся:
— Но до этого не дойдет, капитан Сендмен. Сама судьба послала вас ко мне, и волею судьбы Энтони Беннистер доверяет вам, и я не верю, что судьба такая непостоянная. — Он поднял руку, не давая мне сказать. — Я понимаю, что прошу вас принять на веру, что мою дочь убили. Но вы должны также понять, что не все в этом мире имеет свою причину и доказательства, юридическое оправдание и мотив, ведь есть еще естественная справедливость здравого смысла и чувство правоты. Иногда, капитан, мы должны доверять данному нам Богом чутью и действовать! — Последние слова сопровождались стуком кулаков друг о друга. — Вот вы, — спросил он, — думали о разумности ваших действий в ту ночь, за которую получили награду?
— Нет, — ответил я.
— Тогда не поддавайтесь слабости и сейчас, капитан.
— Это не слабость...
— Моя дочь мертва!
Я закрыл глаза:
— И все же вы не можете доказать, что это не был несчастный случай.
Я открыл глаза и увидел, что Кассули улыбается.
— Вы не разочаровали меня, капитан. Я был бы потрясен, если бы вы тут же согласились. Я люблю сильных людей. Только на них можно положиться, поэтому я прошу вас выполнить одну мою просьбу. — Он жестом пригласил меня следовать за ним к двери и по пути сделал последнюю попытку уговорить меня: — Я хочу, чтобы вы обдумали все, что я вам сказал. Я хочу, чтобы вы еще раз проанализировали метеорологические условия, характер волнения на море и опытность моей дочери. Я хочу, чтобы положили на весы, с одной стороны, ее бессмертную душу, а с другой — Энтони Беннистера. Я хочу, чтобы вы обратились к вашей совести. Я хочу, чтобы вы учли тот урон, который я могу нанести вашей стране. А когда вы все это проанализируете, я хочу, чтобы вы сообщили мне, согласны вы или нет мне помочь. Вы сделаете это, капитан?
Я взглянул на Джилл-Бет, но та просто улыбнулась и помахала мне на прощанье.
— Так вы сделаете это? — повторил Кассули.
— Да, сэр, — неловко ответил я.
Он нажал на кнопку у двери, и тут же появился слуга-скандинав. Кассули сжал мою руку.
— Спокойной ночи, капитан. Я пришлю к вам человека за ответом.
Дверь за мной закрылась. Скандинав осведомился, не хочу ли я остаться на банкете, но я отрицательно покачал головой. Меня проводили до лимузина и доставили обратно в роскошный отель. В номере я все время ждал, что вот-вот раздастся стук в дверь или позвонит телефон, но ничего такого не случилось.
Спал я неспокойно. И один.
Утром я прогулялся по гавани, пытаясь убедить себя, что угрозы Кассули — это сплошной бред, но безрезультатно. Я вернулся в отель, и там мне сказали, что днем за мной придет машина, чтобы отвезти меня в аэропорт, и что мисс Киров ожидает меня в салоне Лобстермана.
Салон был украшен старомодными котелками для варки омаров. Джилл-Бет сидела у стойки бара и, увидев меня, радостно заулыбалась.
— Привет, Ник! Ирландское виски? — Ее веселость выглядела, как насмешка над вчерашним. — Как спалось?
— Одиноко.
— Мне тоже. — Она хихикнула, а я теперь точно знал, что меня вытащили сюда с одной-единственной целью — переговоры с Кассули. Джилл-Бет была только приманкой, а я оказался той жадной макрелью, которая прельстилась цветным оперением. — И как тебе Яссир? — спросила она меня.
— Сумасшедший. Джилл-Бет покачала головой:
— Нет, Ник, он глубоко несчастный отец. Он потерял дочь и не может себе этого простить. Хочешь омаров?
Я отнял у нее меню и положил на стойку.
— Но он говорит не о саботаже участия Беннистера в гонках, речь идет об убийстве Беннистера!
Ее глаза расширились от притворного ужаса:
— Но я не слышала, чтобы он говорил об этом!
— Не словами.
Она нахмурилась.
— Знаешь что, Ник, ты сам делаешь необоснованные предположения. Может, Яссир хочет просто потолковать с Беннистером? Может, он хочет получить от него письменное признание и передать его в суд? Черт побери, может, он просто хочет помочь своей страховой компании избежать выплаты миллиона баксов! А может, ему надо просто поставить Беннистера на колени и высечь его. Ник, я, право, не знаю, что у него на уме.
— Но он сумасшедший! Он не может объявить экономическую войну целой стране!
— Конечно может! Отели, химические заводы, компьютеры, капиталовложения, нефть, суда. По-моему, на его предприятиях в Британии занято около тридцати тысяч рабочих. Конечно, это капля в море, но ведь есть еще и субподрядчики. Кстати, а почему тебя так волнует безработица?
— Ради Бога! — Ее бестактность бесила меня.
— Ник, — дотронулась Джилл-Бет до моей руки. — Он очень, очень рассержен.
— Но у него нет ни малейших доказательств!
— А их и не может быть при идеальном убийстве.
