довольно заброшенный вид. Мебели было мало, все комнатные растения давно засохли, на камине лежал толстый слой пыли, повсюду валялись стопки книг и бумаг. Типичная квартира молодой деловой женщины, которая редко бывает дома.
— В следующий вторник, — сказала она.
— Ты о чем?
— Будем снимать выход «Сикоракс» в море.
— Не раньше?
Очевидно, она услышала нотки разочарования в моем голосе.
— Не раньше. — Она сидела перед зеркалом у туалетного столика и снимала с лица косметику. — Потому что понедельник уйдет на переезд съемочной группы.
— А почему они не могут приехать в воскресенье?
— Тогда им придется платить втройне. Потерпи до вторника. Хорошо?
— Высокий прилив начинается в десять часов сорок восемь минут утра, — сказал я по памяти. — Да, высокий прилив.
— Это важно?
— Это хорошо. Мы быстро дойдем до моря.
Прилипнув к зеркалу, она делала что-то особенно сложное с глазами.
— Но есть еще одна причина, почему именно вторник, — добавила она, и я почувствовал напряженность в ее голосе.
— Говори.
— Хочет приехать Тони. — Произнося эти слова, она избегала смотреть на меня. — Его присутствие очень важно. Я имею в виду, что фильм-то частично и о том, как он помог тебе, ведь так? И он хочет увидеть, как «Сикоракс» выйдет в море.
— И быть на борту?
— Может быть.
Я лежал в ее постели и, как дурак, ревновал. Я чувствовал себя так, словно удачно начавшийся праздник неожиданно приобрел какое-то скверное течение, а между тем все было вполне естественно. Я знал, что Анжела в первую очередь думает о Беннистере, но все же меня это раздражало. Последние две недели я прожил как во сне, а теперь пришла пора проснуться. Мое счастье было иллюзией, а возвращение Беннистера безжалостно напоминало, что нас с Анжелой связывает только постель.
Анжела повернулась ко мне. Она знала, о чем я думал.
— Прости меня.
— Не надо.
— Просто... — Она пожала плечами, не зная, что сказать.
— У него пальма первенства?
— Наверное, да.
— А у тебя нет выбора? — спросил я и тут же пожалел об этом, потому что тем самым проявил свою ревность.
— У меня всегда есть выбор, — ответила она с вызовом.
— Тогда почему же мы не можем уплыть на «Сикоракс» в воскресенье? В воскресенье Беннистер будет еще во Франции, хотя «Уайлдтрек» отправился домой три недели назад. Ты поплывешь со мной, — продолжал я. — Через несколько дней мы будем на Азорах, а там решим, что делать. Может, ты хочешь еще раз побывать в Австралии? Или мечтаешь побороздить Карибское море?
Анжела скрутила волосы и уложила их вокруг головы.
— Я страдаю морской болезнью.
— Через три дня все пройдет.
— Я этого не переживу. — Она смотрела в зеркало и вставляла в волосы шпильки. — Я не гожусь для моря.
— Все с этим справляются, — заметил я, — через какое-то время. Поверь мне, это не надолго.
— Ну, Ник!
Я давил на нее слишком сильно.
— Прости.
Она внимательно разглядывала свое отражение.
— Неужели ты думаешь, что мне не хочется бросить все это? Я сыта по горло этой неуверенностью Тони, этой завистью на работе, возней с графиками и киноинвентарем, суетой и вечными поисками идей для следующей программы! Но я не могу решиться на такое, не могу. Будь мне двадцать лет — другое дело. В этом возрасте весь мир состоит из любви — надо только немного в это верить. Но мне уже двадцать шесть.
— Двадцать шесть — это еще не возраст.
— Я чересчур стара, чтобы быть хиппи.
— Но я же не хиппи.
— А кто же ты, черт побери? — Она вытряхнула из пачки сигарету и закурила. — Ты собираешься шляться по миру как цыган. А где ты возьмешь деньги? Что будешь делать, если откажут ноги? А когда ты состаришься? Для тебя это нормально, тебя это особенно не заботит. Ты уверен, что все получится. Но я не такая, как ты...
— Ты хочешь быть в безопасности.
— А разве это плохо? — спросила она воинственно.
— Нет, просто я люблю тебя и не хочу потерять.
Она внимательно посмотрела на меня.
— Найди работу, поселись в Девоне. С твоей медалью это легко.
— Может быть.
Ее лицо исказилось, и она загасила сигарету, даже не сделав первой затяжки. Она встала, обошла кровать и сбросила купальный халат на пол. Она стояла передо мной совсем голая и смотрела на меня.
— Послушай, давай сначала закончим фильм, а потом уже будет думать о будущем.
Я откинул для нее одеяло.
— Хорошо, босс.
Анжела улеглась рядом со мной.
— Ты останешься до завтра?
Завтра была пятница.
— А как насчет уик-энда?
— Ты же знаешь, я не могу.
Беннистер хотел, чтобы Анжела прилетела к нему во Францию на уик-энд. После нескольких удачных гонок он переехал на Ривьеру для участия в жюри телевизионного фестиваля. Теперь работа была закончена, и он хотел, чтобы Анжела прилетела на закрытие. Предполагалось, что она будет в Ницце в пятницу вечером, а в понедельник утром они вернутся обратно и сразу же поедут в Девон. Мы оба понимали, что сегодня — наша последняя ночь украденной свободы, так как с возвращением Беннистера возникнут всем известные трудности.
Утром Анжела ушла пораньше — ей надо было побывать в нескольких студиях, где делали предварительный монтаж отснятого материала. Я сам себе сварил кофе в маленькой кухоньке, принял душ в ее миниатюрной ванной комнате, затем сел и составил список карт, которые мне понадобятся. Список получился длинным, а денег как всегда было в обрез, и, поразмыслив, я сократил его, оставив лишь Азоры и Карибское море. Каждая поездка в Лондон означала, что придется вычеркнуть из списка еще несколько карт, но я полагал, что «Сикоракс» не будет на меня в обиде. Я окинул взглядом немногочисленные вещи, принадлежащие Анжеле: разбросанные бумаги, оставшиеся от прошлых программ, приятная акварель на стене да потертый плюшевый мишка, единственное напоминание о детстве в родном доме.
Зазвонил телефон. Я не двинулся с места. Аппарат был с автоответчиком, и я, хотя и находился в квартире, оставил его включенным. Если это Анжела, то, услышав ее голос, я подниму трубку и отключу автомат. Я ненавидел этот механизм, он напоминал мне типичную уловку при изменах, но предосторожность была необходима. Иногда звонил Беннистер, и я слушал его властный голос, дающий четкие указания, и во
