мне закипала ревность.
Вежливый голос Анжелы, записанный на пленку, приносил извинения, что она не может лично поговорить по телефону. Пожалуйста, оставьте сообщение после гудка, говорила она, и послышался сигнал. Потом наступила тишина, и я уже было подумал, что звонивший повесил трубку, как вдруг раздался знакомый голос: «Привет. Вы меня не знаете. Меня зовут Джилл-Бет Киров. Мы встречались на банкете у Энтони Беннистера. Может, помните? Я разыскиваю Ника Сендмена и поскольку знаю, что вы делаете фильм о нем, то подумала, что, может, вы передадите ему о моем звонке. Мой номер...»
Голос прервался, так как я отключил автомат и поднял трубку:
— Джилл-Бет?
— Ник! Привет!
Я был рассержен.
— Откуда, черт побери, ты знаешь, что я здесь?
— Что с тобой, Ник? — опешила она. — Я просто разыскиваю тебя. Я не знала, где ты, и собиралась зажечь маяки везде, где только можно. Нам надо поговорить. Идет?
На мгновение я забыл о договоренности с Мики Хардингом.
— Думаю, нам нечего сказать друг другу.
Она помолчала.
— Ты хочешь играть по-жесткому или по-мягкому?
— Что это значит? — не понял я.
Она вздохнула.
— Однажды мне пришлось собирать сведения о парне, похожем на тебя, Ник. Правда, у него был ялик, совершенно прелестный. На носу у ялика была фигура русалки с лицом его жены. Парень очень гордился своим судном. Но оно сгорело. Это была трагедия. Понимаешь, человек вложил в этот ялик всю свою душу, а одна-единственная сигарета устроила фейерверк, как салют на Четвертое июля.
— Ты мне угрожаешь?
— Ник! — в ее голосе слышалась обида. — Я просто хочу поговорить с тобой, хорошо? Что здесь такого?
Я вспомнил Мики и его обещание, что газета поможет мне выйти сухим из воды.
— Хорошо, — осторожно ответил я.
Она предложила встретиться прямо сегодня, за завтраком, но я не знал, смогу ли я так быстро связаться с Мики. Я вообще не был уверен, что разыщу его в выходные дни.
— Мы сможем встретиться не раньше понедельника, — сказал я, — это в лучшем случае, и я буду в Девоне.
— Хорошо, Ник.
Она назвала кафе, которое я знал, и назначила время.
Я положил трубку. Оказалось, Кассули и не думал прекращать преследование. Псы были спущены и уже бежали по следу, и мне предстояло вывести их на свет, где они будут ослеплены и смущены гласностью. Я позвонил в газету и нашел Мики в отделе новостей. Я объяснил, где и когда мы встречаемся с Джилл- Бет.
— Ты сможешь? — спросил я.
— Я все сделаю. — Он оживился и, наверное, уже представлял себе заголовки: «Магнаты замышляют пиратство!», «Янки-миллиардер угрожает рабочим местам в Великобритании» или более вероятный в его газете: «Отпор Кассули».
Анжела вернулась в плохом настроении: редактор фильма заболел, а помощник, по ее словам, — просто мясник. Поговорив с Джилл-Бет, я перемотал кассету, и на наш разговор наложились приглашение на завтрак, информация о расписании самолетов в Ниццу и звонок от подруги детства, которой хотелось просто поболтать с Анжелой.
— На самом деле ей нужна работа, — съязвила Анжела. — А ты как провел день?
— Купил две карты и видел кучу вещей, которые не могу себе позволить.
— Бедный Ник. — И она дотронулась до моей щеки своей холодной худой рукой. — Один знакомый предложил мне свой коттедж в Норфолке на уик-энд. Телефона там нет, а на реке стоит лодка. Лодка Ферона?.. Это что-то значит?
— Ферон много чего значит! — Я радовался как дитя, но все же решил уточнить: — А Ницца?
— К черту Ниццу! Я скажу Тони, что слишком занята.
Итак, Анжела послала Ниццу к черту, а я не сказал ей о звонке Джилл-Бет. Я не хотел ничего скрывать, но не знал, как объяснить причину нашего свидания, а рассказывать о Мики и газете было опасно. Анжела рассердится, потому что наша деятельность может повредить карьере Беннистера. Да и вообще, сказал я сам себе, я иду на это, чтобы положить конец вмешательству Кассули, и прекрасно справлюсь сам, так что помощь Анжелы мне не требуется. Я даже испытал некоторую гордость и совершенно не чувствовал себя виноватым. После всех необходимых приготовлений вечером в понедельник с Яссиром Кассули будет покончено, впрочем как и с Ниццей.
Мики и я выехали в Девон в понедельник днем. Я нервничал.
— Мики, ты отдаешь себе отчет, с кем мы связались? Они угрожали сжечь мою яхту.
— Ах, — саркастически произнес Мики. — Ник, мы выведем этого ублюдка на чистую воду. — Я сидел как на иголках и все время оглядывался. — Ты думаешь, за нами следят?
— Нет. — На самом деле я искал «порше» Анжелы. Она поехала в Хитроу встречать Беннистера, и если прямо оттуда они отправятся в Девон, то легко нагонят нас. Мне не хотелось видеть их вместе. Я ревновал. Все выходные я был неудержимо счастлив. Со мной была Анжела и небольшая парусная лодка. И вот сейчас реальный мир наваливался на меня с жутким скрежетом судна, садящегося на мель.
Мики закурил.
— Ты что-то нервничаешь, старина. Я бы мог написать об этом: герой войны, а ведет себя как размазня.
— Я к такому не привык.
— И поэтому вызвал подкрепление?
— Точно.
«Подкрепление» ждало нас в кафетерии, где сержант Терри Фебровер поглощал остатки вареных яиц и кусочки белого хлеба с коричневым соусом. Я не знаю никого, кто ел бы столько. Не человек, а ходячая фабрика по переработке холестерина. Утром, днем и вечером он не переставая жевал и при этом совершенно не поправлялся. Единственная вещь, которая раздражала его на Фолклендах, — это непостоянство времени приема пищи. А однажды я собственными глазами видел, как он пробирался по минному полю аргентинцев за ранцем противника по одной простой причине — а вдруг там окажется банка говяжьей тушенки. При нашем приближении его усталое лицо не выразило никаких эмоций.
— Черт побери, — приветствовал он Мики Хардинга, — да ведь это Маус!
Маус, знавший нашего йоркширца по Фолклендам, пожал Терри руку.
— Ты не меняешься, Терри.
— Ты знаешь, Маус, я жду не дождусь, когда армия захватит власть, и тогда я пойду на Флит-стрит бить всех этих чертовых писак.
— Вряд ли у тебя это получится, — отозвался Мики, — наши куколки-секретарши вас, гомиков, распнут на кресте.
Обменявшись «любезностями» с Маусом, Терри обратился ко мне и громко спросил, есть ли у него время съесть еще одну тарелку, но я ответил, что нам пора двигать.
— Может, купить тебе бутерброд с сыром? — спросил я.
— Запах сыра вызывает у меня ощущение чего-то гниющего, лучше я возьму с беконом, — он пожал мне руку, едва не раздавив ее, — ты неплохо выглядишь, босс. Салли сказала, что тогда у тебя был совершенно непотребный вид.
— А как она сама?
— Как всегда, босс, как всегда. Чертовски плохо.
Терри был в штатском: поношенный синий костюм, застегнутый на все пуговицы. Я подозреваю, что он купил его за год до того, как ушел в армию, и с тех пор с ним не расставался. Впрочем, костюм ему был не
