Голос диктора был необычен: он говорил с легки'! иностранным акцентом. Затем загремел победный марш. Кэндал выключил радиоприемник.
- Встать! Смирно! - неожиданно рявкнул он на мальчишку-радиста. Тот послушно вскочил и вытянулся.
- Марш к рации и немедленно свяжись со штабом, - уже спокойнее продолжал Кэндал. - А теперь слушайте!
Кэндал поднял руку, и бойцы встали вокруг него еще теснее. Было слышно их тяжелое дыхание.
- Враг способен на любую провокацию, - твердо чеканил Кэндал фразу за фразой. - Сейчас он предлагал вам амнистию. Вы знаете, что значат такие обещания, вы дрались с португальцами в буше. И каждый раз, когда вы громили их, они обещали вам амнистию...
Бойцы загудели, послышался смех.
- Значит, все ясно, - удовлетворенно продолжал Кэндал. - Мы продолжаем выполнять наше задание. По местам!
'Борцы за свободу' словно растворились в черноте ночи.
На шоссе со стороны виллы послышались шаги. Потом они стихли, и вдруг в темноте раздался жалобный крик какой-то птицы. Раз, другой... Неподалеку от Елены отозвалась такая же птица. И тяжелые шаги заспешили прямо на ее крик.
- Ваш отец, - сказал Кэндал девушке, вглядываясь в темноту. - Они нашли его.
Елена вскочила. Впереди замаячили тени, и через минуту рядом с Кэндалом опустился великан Овусу, аккуратно сгрузивший со своей спины Мангакиса.
Елена молча обняла отца.
- Хэлло, Бэзил! С прибытием!
Кэндал приветствовал Мангакиса, словно они встретились на теннисном корте городского клуба.
- Боюсь, что спринтера из меня не выйдет, - грустно ответил Мангакис. - Во всяком случае, от твоих парней мне удрать не удалось.
- Господин советник пытался помериться со мной силой...
Лейтенант Овусу гордо расправил широкие плечи.
- Это было нелегко, - охотно признался грек, и сразу же его голос стал серьезным. - Мне хотелось бы поговорить с вами, Кэндал, наедине...
Партизанский командир кивнул, потом вдруг замер и бросился на землю, увлекая за собой девушку. Овусу распростерся рядом с ними.
- Вот они...
Кэндал замер, чуть приподнявшись над землей. Елена слегка приподнялась тоже. Сначала она ничего не заметила. Потом до нее донесся слабый шорох. Расплывчатые серые тени почти бесшумно скользили вдоль шоссе по обеим его сторонам.
- Хорошо, - удовлетворенно сказал Кэндал сам себе. - Это те, кто ушел от нас у виллы премьер- министра. Высокий, по-моему, майор Лео.
Тени исчезли так же быстро, как и появились. Подождав минуты две, Кэндал тихо свистнул. Трава зашуршала, подполз один из бойцов его отряда.
- Где радист?
- Связь со штабом пока установить не удается. Идут сплошные помехи, доложил боец. Кэндал обернулся к Мангакису.
- Только что 'Голос Габерона' заговорил вдруг чужим голосом. Теперь помехи на наших волнах.
- 'Пятая колонна' есть и в армии, - спокойно заметил Мангакис.
Кэндал хмыкнул.
- Мы тоже знали волны, на которых работают португальцы. Если бы мы не перехватили разговор майора Лео с Сарычем, мы бы не были сейчас здесь. Сарыч приказал ему отходить на вашу виллу, к майору Хору. И если нам удастся захватить сразу двух таких крупных преступников...
- Они будут драться жестоко, - с сомнением покачал головой Мангакис. Я знавал таких... когда-то.
Кэндал свистнул опять.
- Замкнуть кольцо, - жестко приказал он. - Быстро и без шума!
ГЛАВА 11
- Опять ракеты?
Хор передернулся в нервозном ознобе. Пожалуй, впервые в жизни он не чувствовал в себе полной уверенности. События развивались явно не так, как было спланировано в штабе десанта, и Хор понимал, что они направляются уже не Сарычем, а отсюда, из Боганы.
'Подонки, - думал Хор, - подонки - и те, кто организовал высадку, и те, кто в ней участвовал. Никому из них нельзя верить, никому!' Эх, было бы у него десятка полтора таких парней, как этот сержант...
Аде ел глазами начальство. Казалось, он понимал все, что творится в душе у командира, и майору стало от этого неприятно.
Хор опустил голову, закрыл ладонью глаза. Сержант терпеливо стоял рядом.
- А что же дальше, сержант? - неожиданно тусклым голосом спросил он. Чего мы здесь ждем?
- У нас есть заложники, сэр, - ответил сержант.
- Ах да! Русский и его превосходительство господин министр. Сейчас... Дай мне сосредоточиться...
Аде шагнул к столу, налил полстакана виски. Майор поспешно протянул руку. Он пил виски как воду, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, и зубы его стучали о край стакана.
Но вот лицо его порозовело, черты стали жестче, он мотнул головой, словно стряхивая с себя остатки слабости.
- Кто у рации?
- Я сам, сэр!
На этот раз Аде позволил себе слегка улыбнуться.
- Так надежнее.
Хор не заметил, или, скорее, решил не заметить улыбки на плоском лице наемника.
- Что Сарыч?
Голос его становился все увереннее. Он опять был самим собой жестоким, решительным, тем самым Хором, кого во многих странах называли 'майор Смерть' и разыскивали как преступника.
- Сарыч приказал майору Лео пробиваться сюда. Нам предложено организовать оборону и ждать подхода подкреплений. На рейд вошла еще одна группа судов. В долине реки Кири два батальона полковника Генри перешли границу. У них танки и броневики...
- Это же всего в ста милях отсюда! Чего же ты молчал?
Он на секунду задумался.
- Сколько осталось людей?
- С теми, кто вернулся с вами...
Аде поднял глаза к потолку. Губы его шевелились, шевелились и пальцы: он считал про себя.
- Одиннадцать рядовых, один сержант, два офицера, четыре базуки, пять пулеметов, семь гранатометов, одна рация...
Хор облегченно вздохнул.
- Выберемся!
Аде опустил глаза.
- Если повезет, сэр, - сказал он хмуро.
- Повезет! Мне всегда везет!
Хор остановил свой взгляд на раненой ноге.
- Даже и сейчас - пуля в ногу, а не в лоб!
Аде кивнул.
Хору действительно везло. Он вспомнил об этом сейчас, сидя в кресле у камина, в котором догорали тяжелые бруски красного дерева, и довольно улыбнулся: счастье не изменило ему. Ведь точно так же, почти чудом, ему удалось избежать 'котла' в Сталинграде много лет назад. И тогда раненый Хор проскочил по дороге на изрешеченном БМВ - по дороге, которую уже несколько минут спустя перерезали русские. Но тогда он был молод, силен, решителен... Хор усмехнулся - молодость ушла, но на смену ей пришел опыт.
И все же он завидовал молодости. Он завидовал юности Майка Брауна, его неопытности и тому, что
