Я снова закрыла их на ключ.
Прошло полчаса, но ребята и не думали уходить.
Более того: зная, что полицейские ушли, а с румынами можно было не очень церемониться, ребята так увлеклись своими важными вопросами, что начали разговаривать во весь голос.
Вдруг полицейские пришли снова. Я прислонилась спиной к дверям, за которыми сидели ребята, и почти закричала:
- Пан полицейский! А где бы это соломы достать для солдат?
Кричу, а у самой потемнело в глазах, голова пошла кругом, сердце вот-вот разорвётся.
К счастью, догадливые ребята услышали мой голос, поняли, в чём дело, и сразу же притихли. Вскоре все важные вопросы были благополучно решены, и штаб разошёлся. Румыны храпели на разные голоса. Олег прижался к моему уху губами:
- Спасибо, золотая моя!
ПРИКАЗ - ЗАКОН
В конце сентября к нам на квартиру поместили немца, полковника фон Вельзен.
У него был радиоприёмник, и он каждый день слушал передачи из Берлина. Всякий раз, выходя из дому, фон Вельзен обязательно поводит пальцем по шее, показывая этим, что будет Олегу, если он только попробует включить Москву.
- Москва - капут! - таращил глаза фон Вельзен, ещё раз показывая себе на шею и вверх на потолок.
- Гут, гут, - послушно отвечал Олег.
Но только фон Вельзен выходил со двора, Олег тут же включал аппарат, слушал Москву и записывал сводки Информбюро. Наш радиоприёмник тем временем 'отдыхал': Олег выкопал для него яму под полом в летней кухне.
Партия направляла смелые шаги 'Молодой гвардии'.
Была налажена связь с подпольными организациями других районов, а среди них - с представителем партизанского отряда области 'товарищем Антоном', с которым молодогвардейцы ещё в декабре 1942 года наладили связь через Любу Шевцову.
'Товарищ Антон' даже собирался проведать краснодонцев, но своего обещания ему не удалось выполнить.
Как-то Люба Шевцова привезла от 'товарища Антона' письмо, которое подняло на ноги всю организацию.
Чтобы общими усилиями ещё крепче бить врага, 'товарищ Антон' предлагал молодогвардейцам влиться в партизанский отряд. Для этого следовало поделить ребят на две группы.
Первой группе пробраться к месту встречи 17 декабря, остальным несколько позже.
Действовать в Краснодоне становилось всё труднее и опаснее. Гестапо и разветвлённая сеть его агентуры начинали сковывать действия молодогвардейцев. Подпольная организация разрослась, она не могла держаться в узких рамках подполья и требовала активной и открытой борьбы с оружием в руках.
Вот почему предложение 'товарища Антона' для молодогвардейцев было очень кстати. Молодёжь рвалась в бой.
В первую группу вошли: Олег, Ваня Туркенич, Люба Шевцова, Сергей Тюленин и ещё двадцать человек; Земнухов и Громова должны были вести остальных ребят.
Но прежде чем тронуться в опасный путь, штаб на радостях решил обеспечить углём и дровами семьи всех молодогвардейцев. По полтонне угля и понемногу дров из старых шахт, как рассудили ребята, должно было вполне хватить не меньше чем на месяц, а там - придёт Красная Армия. По радио из Москвы они знали, что немецкий фронт трещит по всем направлениям.
Но получить уголь при немцах было не так-то легко. При отходе наши взорвали все крупные действующие шахты. Не успевшие эвакуироваться шахтёры всячески саботировали добычу; немцы так и не дотянулись до донбасского угля.
Олег куда-то бегал, хлопотал, хитрил и выдумывал, пока не добился наряда на уголь.
Как живого, вижу я сейчас перед собой своего Олега. На щеках румянец, глаза, как звёзды, горят. Он везёт тачку с углём и распевает на всю улицу:
Кто весел, тот смеётся,
Кто хочет, тот добьётся,
Кто ищет, тот всегда найдёт...
Возили уголь все вместе, помогая один другому, по трое на тачку. С Олегом были Сергей Тюленин и Стёпа Сафонов.
С дровами дела обстояли ещё хуже, но Олег, Жора Арутюнянц, Толя Лопухов, Серёжа Тюленин и Сеня Остапенко и тут не растерялись. Они знали об одной мелкой шахтёнке в степи. Уголь из неё добывали вручную.
Ребята решили сразу убить двух зайцев: выбить деревянные крепления, поделить их на дрова, а кстати и завалить шахту, на тот случай, если немцы захотят её восстановить. За работу взялись с жаром, и хоть все вымазались и устали, но своё сделали: обеспечили семьи молодогвардейцев дровами и шахтёнку окончательно вывели из строя.
На следующее утро должны были двинуться в путь.
Но не так вышло, как думалось. С раннего утра мы начали готовить Олега в дорогу. На душе у меня было тоскливо, я думала только об одном: чтобы здоровым вернулся сын, чтобы снова нам с ним встретиться и вместе встретить победу.
Такие же мысли, наверно, были и у бабушки Веры. Она всё время тяжело вздыхала. Расставаться с Олегом было нелегко, закипали слёзы на глазах, но ни я, ни бабушка не показали ему своего волнения. Хотели проводить сына бодрыми пожеланиями, а не слезами.
Семнадцатого декабря, в одиннадцать часов дня, собрались все, кто должен был идти в дорогу; не было одной Любы Шевцовой. Она вдруг почему-то задержалась. Но время ещё было.
Условились выйти из дому в двенадцать часов, и не толпой, а по пяти человек.
Первая пятёрка должна была выйти в двенадцать, вторая - в час и так далее.
Олег оделся тепло: под куртку дядя Николай дал ему свою шерстяную гимнастёрку, а на руки тёплые рукавицы. С шапкой вышел конфуз: её не нашли. Шапка была смушковая, тёплая. Искали везде, но безрезультатно.
Вдруг вспомнили: недавно к нам заходили погреться фашистские солдаты. Шапка висела на вешалке, потом её никто не видел. Дело было ясное. Однако другой шапки у Олега не имелось. Выручила Нина Иванцова. Сбегала домой и принесла шапку брата.
Наступало время отправляться в путь. У ребят было бодрое настроение, они шутили, то и дело выглядывали на улицу - не идёт ли Люба Шевцова. Она должна была прийти с минуты на минуту. Но вот стрелка на часах передвинулась вправо от двенадцати. Вначале на пять минут, потом на десять, на пятнадцать... Почему задержалась Люба? Может, с нею что-нибудь случилось?
Ребята притихли, шутки прекратились, настала гнетущая тишина.
Вася Пирожок - отчаянная голова, крепкий, широкоплечий, с серыми бесстрашными глазами - сидел на стуле с малюсеньким свёртком под мышкой. Это был весь его багаж в дальнюю дорогу. Сидел он на этот раз какой-то печальный, притихший, глядя в одну точку. Олег хлопнул Васю по плечу:
- Ты что скучаешь? С дивчиной своей, что ли, проститься не успел?
Вася вспыхнул и покосился на меня:
- Что ты, что ты, Олег! Какая там у меня Дивчина!
Я тихо вышла в другую комнату, но всё же мне было слышно, как Вася сказал Олегу:
- Ну что ты, право, Олег? О таких делах при Елене Николаевне?! Само собой... простился. А ты со своей?
Молчание, и потом тихие слова Олега:
- Не с кем мне прощаться. Все вместе отправляемся. Есть у меня дорогой друг, но и он со мной идёт.
- Кто?
- Нина Иванцова.
С Ниной Олега связывала теперь крепкая и нежная дружба. Общая подпольная судьба, дни, полные тревог и радостей борьбы, как-то сблизили их ещё больше.
Так прождали мы до четырёх часов дня. А в четыре прибежала Люба, запыхавшаяся и взволнованная;
