- Чесса, о чем это он? - прошептала Кири, во все глаза глядя на старика.
- Понятия не имею. Клив, может, ты знаешь?
- Знаю. Белые язычники - это мы, викинги из Норвегии, а черными язычниками здесь называют датчан. Мы отличаемся от них тем, что, как правило, выше ростом и волосы у нас более светлые, ну и, конечно, мы куда честнее этих проклятых датчан.
Меррик улыбнулся старику.
- Я Меррик, владетель Малверна, что в Норвегии, - сказал он. - Мы здесь для того, чтобы вернуть домой одного нашего друга. Он покинул здешний край, когда был малым ребенком. Его семье принадлежит крепость Кинлох.
Старик вдруг съежился на глазах, даже морщины на его лице, казалось, стали глубже. Он, не мигая, уставился на Клива и попятился.
- Ох, чур меня, чур, - тихо проговорил он. - Ты.., ты один из них, один из тех демонов, которые умеют вызывать чудовище.
- Каких демонов? - спросила Чесса.
- Какое чудовище? - спросил Меррик. Старик дрожал всем телом, его узловатые руки нервно сжимались и разжимались.
- Он.., ну, тот, что владеет Кинлохом.., он называет себя Властелином ночи. Он суров и жесток, так же жесток, как те графы, что правят на Оркнейских островах. Он приказывает своим людям убивать и забирать Себе все, что им приглянется. Он демон, он служит злу, он хуже дьявола, который с каждым днем подбирается к нам все ближе. Мы не знаем, кто сильнее: христианский Бог или христианский дьявол, и не хотим узнавать, потому что это опасно. Но у нас тут есть свой собственный дьявол - твой родственник, этот проклятый Властелин ночи, Властелин зла. Уходи отсюда, уходи! Ты такой же, как он и его приспешники! Да, ты чудовище, такое же чудовище, как он. Теперь я это ясно вижу - достаточно один раз посмотреть на тебя, чтобы все понять.
- Весьма любопытно, - заметил Клив, глядя вслед старику, который удирал с проворством, удивительным для его преклонных лет. - Стало быть, я происхожу из семейки демонов и прихожусь сродни этому.., как его... Властелину ночи и зла. Такому же мерзкому, как христианский дьявол. Как видно, этому старичку не понравилось мое безобразное лицо. Честное слово, все это похоже на одну из историй, которые сочиняет Ларен. Кстати, где она?
- Скоро придет, - ответил Меррик. - Они с Эллером сейчас продают миски из мыльного камня. Хорошие миски, самые лучшие из тех, которыми тут торгуют. Их вырезала Сарла перед тем, как она.., э-э.., сошла с ума.
На это никто ничего не сказал.
***
Они покинули Инвернесс через несколько часов, задолго до того как стемнело, и поплыли по узкой реке Несс, разглядывая маленькие поселения, стоящие на ее берегах, и высматривая какую-нибудь укромную бухточку, где можно было бы провести ночь. Подходящая бухта отыскалась только в устье, там, где река впадала в озеро Лох-Несс. Оба корабля, военный и торговый, завели в узкий залив и вытащили на берег.
Вечером похолодало, а туман, так и не рассеявшийся с утра, стал еще плотнее, Ларен приготовила жаркое из оленины, восхитившее всех.
- Теперь я вспомнил, - сказал Клив, насаживая на нож кусок нежного оленьего мяса. - Вспомнил, что здесь всегда было полно оленей и еще кроликов и тетеревов. А в озере водится пропасть рыбы: тут тебе и лосось, и сельдь - так что в этих краях никто никогда не голодает, даже зимой все сыты, потому что здесь не бывает таких лютых морозов, как в Норвегии.
- В общем, тут край изобилия, - заключил Меррик, обращаясь к Кливу. - Но что ты скажешь об этом треклятом тумане? Сейчас не зима, а лето, и что же? Мы все дрожим от холода и чуть ли не стучим зубами.
Чесса, державшая на руках Кири, подсела ближе к костру.
- Клив, - сказала она, - расскажи нам о том человеке, который женился на твоей матери после того, как умер твой отец.
Клив невольно вздрогнул.
- Его звали Варрик. Знаешь, что я помню лучше всего? Холод. Мне было холодно всегда, даже когда я ложился возле очага. Все в доме ощущали этот холод. Холод, который исходил от него. Да, от него. Думаю, он был такой же 'белый язычник', как и ты, Меррик; хотя волосы у него были не белокурые, а темные. А моя мать была из народа далриада, который также называет себя скоттами. Я до сих пор ясно вижу этого человека - Варрика, как будто я все еще маленький мальчик и гляжу на него снизу вверх. Тогда он казался мне настоящим великаном - ведь сам я был от горшка два вершка, но я уже тогда твердо знал: он должен ненавидеть меня, потому что мы с моим старшим братом были законными наследниками Кинлоха. Я знал, что он хочет нашей смерти, хочет раз и навсегда покончить с нами и только выжидает удобного случая. Он наводил на меня ужас. Нет, он ни разу не ударил меня, не сделал мне больно. Он просто стоял и смотрел на меня сверху вниз, как будто разглядывал какую-то интересную зверушку. Он был высок, как большинство викингов, но очень худ. Я это помню, потому что как-то раз видел его голым в бане - у него можно было пересчитать все ребра. Тогда он был очень молод, не старше, чем я теперь. Как я уже говорил, волосы у него были темные, и он обычно не подбирал их, так что они свободно спадали на плечи, обрамляя лицо. А лицо у него было такое холодное, что и не передать. Он был холоден со всеми: с моей матерью, сестрами, но особенно - с моим старшим братом. Всем он внушал ужас, почему - не знаю. Помню, ему отчего-то нравилось брать меня на руки и поднимать высоко, прямо к своему лицу, а потом он начинал трясти меня - не так чтобы очень сильно, - и я съеживался от страха. Он смотрел на меня и улыбался, и от этого мне становилось еще страшнее. Часто он вдруг обнимал меня и прижимал к себе, и тогда я чувствовал такой ужас, что даже забывал дышать. Помню, он повторял мне, что я принадлежу ему, только ему и что я стану тем, чем захочет он. И что я должен хорошенько это запомнить и никогда не забывать.
Еще я помню, как однажды ночью он вернулся в дом после того, как долго стоял на краю мыса, врезающегося в Лох-Несс. Тогда была гроза. Он был одет во все черное - впрочем, он, по-моему, всегда ходил в черном, - и его лицо было разрисовано странным синим узором. Все смотрели на него, но никто не проронил ни слова.
Да, вот еще что. Я ясно помню, что он терпеть не мог грязи и никому не позволял показываться ему на глаза, если на этом человеке были кровавые пятна. Когда мужчины возвращались домой с охоты, они могли появиться перед ним, только смыв с себя всю кровь и переодевшись в чистое. И еще я совершенно точно помню, что он никогда не ел мяса животных. Однажды моя мать забыла об этом и подала ему блюдо с жареной олениной. Он взял блюдо и поставил его на пол у своих ног, чтобы оленину съели собаки. Потом он посмотрел на мать своим тяжелым взглядом и сказал, что она пожалеет о своей забывчивости. А до того как появился Варрик, холода в доме не было. Я помню, что раньше все: мужчины, женщины, дети, - не стесняясь, смеялись, ссорились, дрались, шумели, вместе переживали и радости, и несчастья и вместе работали. Странно, что я это помню, ведь в те времена я был совсем мал. Может, я все это просто придумал, когда дом стал таким тихим и холодным? Но один случай я точно не придумал, я помню его очень ясно. Как-то вечером мать подошла к моей постели, обняла меня сказала, что когда-нибудь мой старший брат станет хозяином Кинлоха и тогда я должен буду почитать его и служить ему верой и правдой. Зачем она это сказала? Ведь она наверняка знала, что ее муж найдет способ избавиться и от моего брата, и от меня. Она не могла не знать.
Ларен слегка наклонилась вперед, и ее густые, ярко-рыжие волосы, влажные от осевших на них капель тумана, заблестели, отражая пляшущее пламя костра.
- Помнится, ты говорил нам, что твоя мать умерла. Скажи, Клив, ее убил Варрик?
- Этого я не знаю. Она умерла как раз перед тем, как меня ударили по голове, а потом продали в рабство. Одного я никак не могу понять: почему это случилось со мной, а не с моим братом? Ведь не я, а он был законным наследником Кинлоха. Однако напали почему-то именно на меня. Меня, а не его оглушили и бросили, посчитав мертвым, а потом, выходив, превратили в раба. Клив ненадолго замолчал. - Посмотрите туда, на Лох-Несс. Посмотрите, какая мутная в нем вода. Это из-за того, что в ней очень много торфяного мха. Даже когда нет тумана и на небе ярко светит солнце, невозможно разглядеть, что происходит в глубине озера, видно только то, что находится близко к поверхности. Говорят, что у озера Лох-Несс вообще нет дна и что люди, упавшие в него, никогда не всплывают. Говорят, что его берега похожи на соты - так много в
