Послушай, мне действительно жаль, особенно жаль бедную Дженнифер Хенкл, но твоя бабушка будет стоять на своем. И ты это знаешь. А теперь, если ты сказала все…
Кэтрин вздохнула.
— Глупо было приходить сюда. Я знаю, что вы ничего не можете сделать, да и с какой стати?
— Жизнь должна быть проще, я уверена, — сказала Элизабет. — Но почему-то все усложняется, все путается, враги превращаются в мирных зрителей, если не в союзников.
Элизабет провела рукой по волосам.
— О, Кэтрин, я попытаюсь что-нибудь придумать, но готова поручиться, что ничего из этой затеи не выйдет. Почему бы тебе не взбунтоваться против бабушки?
— Я хотела бы, но боюсь.
— Я тебе не судья, но все-таки подумай.
— Вы знаете, что я ходила на прием к Кристиану Хантеру?
— Да.
— И виделась с Роуи Чалмерсом?
— Да.
— Я не знаю, как мне быть!
— По большей части и я не знаю.
В дверях появилась Миллисент Стейси.
— Вас срочно просят к телефону, Элизабет.
— Благодарю, что приняли меня, Элизабет. Знаю, раньше я вела себя как сука…
— Да, но, надеюсь, это в прошлом. Ты так меня удивила, что я не знаю, что сказать. Прощай, Кэтрин, желаю тебе удачи.
…Элизабет задумчиво смотрела вслед Кэтрин, потом покачала головой, озадаченная. Ничто не стоит на месте, все меняется, но обычно от плохого к ужасному. А здесь! Подумать только, Кэтрин пришла к ней! Да еще была мила и любезна! Поверить невозможно, Элизабет старалась заставить себя не думать о Дженнифер Хенкл. Она поступила глупо, пообещав Кэтрин найти выход.
Элизабет вернулась к своему письменному столу и взяла трубку.
— Да? Элизабет Карлтон слушает.
— Привет, Лиз. Это Джонатан Харли. “Лиз?'
— Да?
Она попыталась придать своему голосу всю непреклонность, на какую была способна.
— Думаю, наступило время, уважаемая дама, нам снова встретиться.
— А я так не думаю.
— И все же я проявлю настойчивость: вам придется со мной увидеться. Если откажетесь, будете потом очень жалеть.
— Так скажите мне сейчас, в чем дело.
— Нет. Только при личной встрече. Итак, сегодня вечером в мексиканском ресторане. Семь часов подойдет?
Элизабет, хмурясь, смотрела на телефонную трубку. Чего хочет этот несчастный?
— Мистер Харли, лишь, в том случае, если новость будет хорошей.
Наступила краткая пауза.
— Можете на это рассчитывать, Лиз. Я обещаю.
— Не называйте меня Лиз.
— По крайней мере я звоню вам сам, а это что-нибудь да стоит.
— Не испытывайте судьбу, мистер Харли. Сегодня в семь вечера.
— Можешь не сомневаться, детка.
Послышался щелчок — на другом конце линии положили трубку.
'Что он задумал? Впрочем, ей сейчас не до него. Кэтрин, Дженнифер. Зачем ей все это? А то она не знает, что, если пытаться распутать узел, он затягивается туже”.
Джонатан Харли ждал ее, на этот раз одетый неформально — в вельветовые брюки цвета бордо и светло-коричневый свитер-водолазку, поверх свитера легкий спортивный пиджак из твида. Бизнесмен на отдыхе, красивый, атлетически сложенный бизнесмен.
Когда она подошла к столику, он улыбнулся ей, но не встал навстречу.
— Привет, — сказал он и жестом пригласил сесть.
Официант отодвинул стул для нее.
— Вам не надоело это место? Вы еще не нашли другого безопасного ресторана? Элизабет покачала головой.
— Не можете же вы прятаться вечно, Элизабет.
— Что вам нужно?
— Хотите сегодня напиться как следует?
— Я надеялась, что ваш самолет не прилетит вовремя. Обедать в одиночестве.., в этом есть свои преимущества, понимаете?
— Да ну же, Элизабет, я не затащил вас в постель. Я не покусился на вашу добродетель. И не хнычу, вы не слышали от меня никаких жалоб.
Он подумал, что она выглядит усталой и озабоченной. Обеспокоенной. Ладно, сегодня вечером на его устах будет печать. И все же, дай себе волю, к концу их свидания он был готов танцевать на столе и улыбаться во весь рот.
— Прекратите молоть чушь, мистер Харли. Она повернулась к официанту, маячившему за спиной, и заказала перье. Джонатан кивнул в знак согласия.
— Вы не очень-то напьетесь, если остановитесь на перье, мистер Харли.
— Это праздничный вечер, Элизабет.
— Вы выяснили, что у меня смертельная болезнь?
— Ваши внутренности, как и ваша внешность, в полном порядке. В отличном состоянии. Она промолчала.
— Я думал о вас. По правде говоря, думал о вас, когда занимался любовью с другими женщинами. Чертовски неудобно, знаете ли!
Она бросила на него усталый взгляд, не соглашаясь поддерживать этот тон.
— Что-то не похоже, чтобы вы искрились весельем.
— Я устала, и у меня затруднения, поэтому вряд ли я гожусь для вашей компании — скучна и уныла. А теперь скажите, чего вы хотите?
Он было уже заговорил, ему хотелось рассказать ей все, увидеть смятение, шок на ее лице, но передумал и придержал язык.
— Что случилось, — спросил он отрывисто, — с нашей последней встречи?
Принесли перье. Элизабет подняла свой бокал, но Джонатан опередил ее.
— Тост, Элизабет.
— Какой тост?
Он нахмурился и проглотил готовые вырваться слова. Наконец заговорил, и голос его был непринужденным, а тон шутливым:
— За будущее.
— Довольно неопределенно.
Она чокнулась с ним, потом отпила от своего бокала, почти жалея, что не заказала “Маргариту”. По крайней мере те кила уже подействовала бы на нее и краски мира смешались, а его очертания стали бы менее резкими и более обтекаемыми.
— Может быть, вы скучали обо мне? И — тоже занимаясь любовью с другими мужчинами — представляли меня?
— Пожалуйста, мистер Харли, — сказала она.
— А в чем, черт возьми, дело? Может быть, вы все же расскажете?
Элизабет склонила голову набок, глядя на него. Сердится. Глаза прищурены, губы сошлись в тонкую линию.
