американского посольства.
- Вы уверены?
- Еще как! Один держал плакат: 'Нашим - патроны', а другой выкрикивал: 'Бей НАТО, спасай Россию!'. Молодцы, так этим буржуям и надо!
- Спасибо вам за ценную информацию, Марья Васильевна, - с чувством поблагодарил Дубов. - Но, извините, ваших взглядов на их лозунги я не разделяю.
- Напрасно, - с жаром заговорила Марья Васильевна. - Они же за коммунизм, за русский народ...
Василий не выдержал:
- При их виде мне становится стыдно, что я русский.
- Ах ты Иуда! - прошипело из трубки, а следом раздались злые короткие гудки.
- Вот вам и недостающая веревочка! - обратился Дубов к Наде. - Уж теперь-то мы их выведем на чистую воду!
- А вы уверены, что этого достаточно? - усомнилась Надя.
- Это только начало, - пообещал детектив и, бросив взгляд на часы, принялся набирать номер инспектора Берга.
***
Длинный состав с грохотом прорезал тьму. Яркие фары тепловоза на миг выхватывали то нижние ветки елок, подступавших к полотну, то маленькие сонные полустаночки с обвалившимися и заросшими травой платформами. Поезд мчался в Москву.
Во всем поезде не спали двое - машинист тепловоза и пассажир, ворочавшийся на боковой плацкартной полке, которая напоминала ему тюремные нары.
В голову лезли всякие гнетущие мысли и воспоминания, но пассажир усилием воли заставлял себя, если уж не удается заснуть, то хотя бы думать о чем-то приятном. Например, о том, как в былые времена он точно так же ездил в Москву на съезды и конференции. Конечно, в отдельном купе с чистыми занавесками и цветочками на столике, но колеса где-то под полом стучали так же: 'Нашпа-ровоз-вперед-лети-вкомму-неос-тановка...' А утром на перроне столичного вокзала его встречал представитель МГК КПСС и на черной 'Волге' вез в цековскую гостиницу - не чета той дыре, где ему предстояло остановиться завтра.
- Да, на нашей советской 'Волге'! - вдруг разозлившись, пассажир стукнул кулачком по жесткой вагонной подушке. - А не на их буржуйских 'Мерседесах'! - И, немного успокоившись, прошептал: - Рано хороните Петровича, ох рано. Ничего, я еще вернусь и покажу всем вам кузькину мать. Кровавыми слезами умоетесь...
Воспоминание о 'Волге' и ее сравнение с 'Мерседесом' (не в пользу последнего) вызвало в памяти Манфреда Петровича недавнюю беседу с товарищем Маузером.
Товарищ Маузер, здоровенный детина с бритой головой и в кожаной куртке с блестящими заклепками, поигрывая брелоком, будто гранатой, стоял возле 'Мерседеса' и снисходительно слушал Петровича.
- Я - защитник всех угнетенных, - втолковывал товарищ Нахтигаль. - Я за свои убеждения шесть лет отсидел в застенках, а вы меня держите каким-то мальчиком на побегушках! Да я...
- Никто тебя не держит, - слегка повернул голову Маузер. - Не хочешь живи на одну пенсию.
- Неблагодарный народ еще оценит жертву, которую я принес на алтарь свободы и социальной справедливости! - продолжал хорохориться Петрович, хотя прекрасно понимал, что с тем же успехом он мог бы все это втолковывать фонарному столбу. - Погодите, скоро я организую собственную партию и тогда уж развернусь...
Маузер сверху вниз лениво посмотрел на маленького, щуплого Петровича:
- Да не шуми ты, не на митинге. Совсем мне мозги, блин, затрахал. Ну ладно, попрошу Абеля, чтобы подарил тебе на седьмое ноября надувную телку. Вот ее и трахай. - С этими словами товарищ Маузер сунул ключ в замок 'Мерседеса'.
- Кстати, вчера у меня была Лавинска... - торопливо произнес Петрович в спину Маузера. После разговора о надувных изделиях 'от Абеля' это прозвучало несколько двусмысленно.
- Ну и? - обернулся Маузер.
- Чего ну и? - снова взвился Петрович. - Заложит она всех нас, вот что!
- А ты уже в штаны наложил? - гыгыкнул Маузер. - Да ладно, Петрович, не боись, не заложит. - Маузер открыл дверь. - Не успеет. - Доблестный лимоновец удобно устроился за рулем и включил зажигание. - А ты не вертись здесь под ногами, а отправляйся-ка в Москву за товаром.
- Вот где у меня ваш товар! - не выдержав, сорвался Петрович на фальцет, но Маузер его уже не слышал - он захлопнул дверь, и 'Мерседес', обдав Петровича выхлопными газами, умчался прочь.
...Поезд тряхнуло на очередном стыке, и Петрович тихо завыл от бессильной злобы. Утешало одно - убежденность, что его время придет, еще ох как придет...
***
Утром Василий Дубов занимался всякими мелкими делами, стараясь не покидать свою контору. При этом детектив прислушивался к радио - он ждал важного сообщения о задержании руководства национал-большевиков. После всех сведений, накануне переданных им инспектору Бергу, у правоохранителей, как считал Василий, просто не было другого выхода. По расчетам Дубова, милиции оставалось лишь уточнить кое-какие данные да снять показания со свидетельницы Марьи Васильевны, так что известия о задержании он ожидал самое позднее часам к одиннадцати. Однако прошло и одиннадцать, и пол двенадцатого, но сообщения все не было.
- Ну чего они медлят? - беспокоился Василий. - И Надя чего-то задерживается...
Надежда Чаликова собиралась в ближайшие дни 'на побывку' в Москву и с утра отправилась в Центральный универмаг за кое- какими покупками.
Внезапно легкая музыка стихла, и из радиоточки зазвучал встревоженный голос диктора:
- Передаем срочное сообщение...
- Ага, наконец-то! - Василий спешно подошел к репродуктору и усилил звук.
- Двадцать минут назад в Центральном универмаге произошел сильный взрыв. Есть жертвы и раненые. Пострадавшие доставляются в первую городскую больницу. На месте взрыва работает следственная бригада...
Не дослушав сообщения, Дубов выбежал из конторы и поспешил вниз по лестнице, перескакивая через две и даже три ступеньки. Минуту спустя 'Москвич' мчал его в направлении больницы.
Первым, кого детектив встретил в приемном покое, оказался ни кто иной как Ивлев. Поэт с перевязанной рукой слонялся по вестибюлю, наблюдая, как 'Скорые' и просто попутные машины подвозят новых раненых. Увидев Василия, Ивлев кинулся к нему.
- Что с тобой, Коля? - заботливо спросил детектив.
- Ерунда, бандитская пуля, - засмеялся Коля, хотя случай для шуток был совсем не подходящим. Просто поэт находился явно в состоянии сильного 'вздрога'. - Но тебе, Вася, я признаюсь, как родному - у меня там золото и бриллианты! - Ивлев затрясся, как в нервическом припадке. И вдруг погрустнел: - Я уж надеялся, оставят хоть на пару дней на казенных харчах, но ты же видишь, что тут творится... Перевязали и отпустили.
- В универмаге? - коротко спросил сыщик. Поэт закивал. - Может быть, ты там заметил что-то подозрительное?
- Конечно, заметил! - радостно подхватил Коля. И доверительно понизил голос: - Но ты никому ни-ни! Я видел, как Скрипка, ну, это один из...
- Знаю, знаю, - перебил Дубов. - И что же?
- Ну вот, я видел, как он что-то опускал в мусорник.
- Взрывчатку?
- Не знаю, что именно, слышал только, что в том отделе громче всего бабахнуло.
- Ты должен немедленно рассказать об этом полиции! - воскликнул детектив. - Вон, я вижу, инспектор Берг...
- Нет-нет, что ты! - испуганно проговорил поэт. - Они же борцы за политические идеи, а я их что, буду 'закладывать', будто какой-нибудь Азеф? - И Коля, торопливо простившись, поспешил к выходу.
Детектив неодобрительно покачал головой и подошел к инспектору:
- Что нового, Аскольд Мартынович?
- Сами видите, - буркнул инспектор. - До чего дожили...
- А как насчет моего дела?
Аскольд Мартынович выразительно глянул на Дубова, будто хотел сказать: 'Тут такое, а вы со своими глупостями', однако сдержался:
- По- моему, Василий, вы снова не там копаете. В логике вам, конечно, не откажешь, но с фактами слабовато.
- А хоть соседку вы допросили?
- Допросили, - не очень ласково глянул инспектор на Дубова, - но она все отрицала. Дескать, ничего не видела, ничего не слышала, ничего не знаю.
- Как так! - изумился Дубов. - Она же мне сама говорила...
- Разумеется, мы ей напомнили о том, что она вам говорила, - не без тени ехидства подхватил инспектор, - и знаете, что нам ответила почтеннейшая Марья Васильевна? Сначала она сказала, что никакого Дубова знать не ведает, а через пять секунд заявила, что Дубов - подонок, мерзавец и враг русскоязычного населения. И чем это вы ей так насолили?
Василий не успел ответить, так как к ним подошел доктор Серапионыч. Он был в белом халате и, похоже, только что отошел от операционного стола.
- Здравствуйте, доктор, - вздохнул инспектор Берг. - Что это вы здесь, а не в морге?
- Покойники подождут, - деловито ответил доктор, - а живым сейчас моя помощь куда нужнее.
- Скажите, Владлен Серапионыч, Чаликова здесь, или?.. - Дубов порывисто схватил доктора за руку.
- Здесь, - отведя взор, ответил доктор.
- Ну и как, как она?
- В критическом состоянии. В момент взрыва оказалась вблизи эпицентра. Но будем надеяться на лучшее.
- Если с ней случится худшее, то никогда не прощу себе... - прошептал детектив.
- А вы-то тут причем? - удивился Берг.
- Ведь я ее втянул в свои расследования. И знаете, что я вам скажу: цель этого взрыва - устранить Чаликову.
- И у вас есть реальные основания так считать?
- Ну разумеется! По моей просьбе она в последние дни усиленно 'копала' под национал-большевиков...
- Опять вы за свое, - неодобрительно перебил инспектор.
- Да у вас, голубчик, просто мания преследования, - скорбно покачал головой Серапионыч. - И вообще, друзья мои, извините великодушно, я должен возвращаться к своим пациентам.
- Вы можете считать меня маньяком, сумасшедшим и кем угодно, но я уверен, что смерть Лавини и взрыв - звенья одной
