Крамер Александр
Черно (быль)
Александр Борисович Крамер
Черно...(быль)
Я сразу должен предупредить, что никаких документов, подтверждающих написанное, у меня нет. Я надеюсь только на то, что найдутся те, кто, в случае необходимости, смогут и захотят подтвердить написанное мною. Итак...
1.
Время действия апрель-июль 1988 года. Место действия жилая (окрестности села Ораное) и рабочая (30-ти километровая) зоны ВЧ 34003 КВО.
Но сначала повестка. Вечером, после работы, она обнаружилась в почтовом ящике. Предписано: явиться на следующий день к 9.00 в комнату N... Являюсь. Дальше все происходит в темпе Чаплиновских фильмов. Убыть немедленно. (Вы не забыли: год 88!) Медкомиссия - тут же, в подвале.Челюсти есть?.. Нет?.. Годен!.. Падучей страдаете?.. Нет?.. Годен!..
Вопросы не плод больной фантазии, настоящие. Но тон, которым их задавали врачи, не оставлял никаких сомнений в абсолютной формальности происходящего. Не формальным был только анализ крови, а он, как вы знаете, нормальный практически у всех. И потому годны были все. По определению. Уже потом, в части, я столкнулся с солдатом-сердечником, которого так и не отпустили, несмотря на приступы, пока он не выслужил свой срок. Уже потом, в части, от шахтеров из Донбасса я узнал, что им вообще не понадобились никакие медкомиссии и прочая ерунда, т.к. за ними ночью приезжала милиция и отправляла, как арестантов.
Итак годен! Проездные документы в зубы, вечером - на вокзал. Билетов, как водится, нет. Иду, как сказано, к коменданту. Комендант - сама любезность. Уже через 20 минут я обладатель чудесного билета: фирменный поезд, купе, нижнее место.
Утро. Киев. Вокзал. Здесь нас собирают, сажают в кузов тентованного грузовика и везут в Белую церковь на вещевой склад - обмундировываться. Обмундированных сажают в Икарус и долго везут в Иванковский район, в окрестности села Ораное на сортировку. 20.00
Сортировка т.е. пункт распределения. Выкрикивают мою фамилию, и мы (нас человек 8-10) идем за провожатым в жилую зону. Молчим. Все, свершилось.
Девять вечера. Темно. В штабе горит свет, и перед штабом небольшая кучка офицеров в ВэСэО - так называлась форма, которую нам выдавали. Офицеры есть? - спрашивают они нервной скороговоркой. Есть , - говорю я (на мне уже ВСО, но погоны еще в чемодане) Есть, -возвращается ко мне радостно тревожное эхо, -К кому? К Калгину,- называю я фамилию, вписанную в мобпредписание и вхожу в штаб, куда за мной врывается несколько офицеров в ВСО. Оказывается, что этот самый Калгин, на чью замену я прибыл, уже убыл каким-то чудом. И теперь у тех, кто набрал свою дозу (я потом объясню кавычки), есть возможность уехать, не дожидаясь замены. Возникает недолгий спор; наконец, все решено. Счастливчик, которому меня отдали, чуть не на руках несет меня в офицерский вагончик моей будущей роты. Спать будешь здесь, - говорит он, и показывает койку на втором этаже. С нее все сменяются вовремя -, чуть не подпрыгивает старлей и улыбается улыбкой нобелевского лауреата. Мне пока все это не понять. Понимание придет позже. А пока просто любопытно, и я радуюсь вместе с незнакомым старлеем. Страха нет. Просто немного тревожно. А потом мы сидим впятером (я и четверо жителей вагончика), пьем запрещенную водку и закусываем моим сухим пайком сосисочным фаршем. Пьем за здоровье и за отъезд. За быстрый отъезд.
2.
Ну, раз уж зашла речь о замене, дозе и сроках, то давайте я с этого и начну. Я надеюсь, никому не нужно объяснять, почему срок службы ликвидатора измерялся дозой облучения. Но, к сожалению, мне придется вас просветить в вопросе о том, чем производились измерения. Это вы по наивности полагаете, что доза облучения, а в просторечьи доза измеряется дозиметром. В реальных условиях она измерялась инструкцией. Все дело в том, что по замыслу организаторов, каждый человек, призванный для ликвидации последствий аварии на ЧАЭС должен был отслужить определенный срок (именно отслужить определенный срок, а не проделать определенную работу) и получить за этот срок не более определенной, установленной на данный отрезок времени, дозы. В 86 году - это было, кажется, 25 бэр, в 87 - 10 бэр, к моему приезду - 5 бэр. И никто, ни при каких условиях не смел перешагнуть через установленный рубеж. С дозой понятно. А вот как ее, определенную, увязать с определенным сроком? Ну, поскольку вы были советскими людьми, то я думаю, вы уже догадались. Конечно, нужно разделить предельную дозу на желаемый срок и вывести предельную суточную дозу ; и ни при каких условиях, выше этого предела не писать. И не писали! Именно поэтому я слово доза в первый раз взял в кавычки, как и буду поступать в дальнейшем. Да, нам выдавали дозиметры и доза облучения должна была измеряться ими. Но не измерялась. На самом деле происходило это так. Каждый раз, уезжая в зону, мы брали с собой слепопоказывающий дозиметр типа ДП-5. Каждый день вечером все, кто ездил и кто не ездил в зону, должны были зайти в штаб к секретчику и сдать свой дозиметр для снятия показаний суточной дозы на специальном приборе. Эти показания затем должны были бы быть вписаны в книгу регистрации. В действительности, никому показания вашего дозиметра не были нужны. Все знали, что за поездку в определенную часть зоны запишут столько-то, и что никто на показания дозиметра внимание обращать не будет. Поэтому ровно через две недели по приезде я вообще перестал сдавать свой дозиметр на контроль. Но дозу мне продолжали писать регулярно. Как и всем остальным.
Мало того, суточную дозу могли неожиданно урезать, как было через две недели после моего приезда. Означало это, что с завтрашнего дня на той же самой промплощадке будут писать, допустим, на треть меньше, хотя со вчерашнего дня на этом месте ровно ничего не изменилось. А это грозило либо удлинением срока, либо необходимостью более плотно ездить в зону (о чем ниже).
Наверное, теперь вы поймете, почему самым популярным вопросом при встрече ликвидаторов разных частей был: сколько набрал, т.е. когда на свободу. А писали разное в разных частях зоны и все роты, конечно, стремились захватить промплощадку, где пишут побольше, потому что разницы истинной не знал из нас никто, а уехать домой поскорее хотелось всем. Я не стану писать о радиологическом контроле. Скажу только одно, что при мне у двух новоиспеченных радиологов два прибора давали совершенно разные показания. Оставляю это без комментария.
3.
Вы можете сказать, что кое-что в моем изложении кажется вам не вполне логичным: вот срок, вот доза: набрал свое езжай домой. Да не тут то было. На что того боле, коли дана дураку воля. Это не я, это народ сказал. А я расскажу вам, как это в жизни выглядит.
Батальон - это войсковое подразделение определенной численности; и поскольку организация работ была возложена на армию, то количество людей, призванных на ликвидацию аварии, определялось не количеством работы, а укомплектованностью подразделения. А что значит, когда работа на двоих, а есть трое, знаете? Правильно!!! Поэтому на работу в зону ездили не все. А в тот день, что ты не ездил в зону, тебе писали фон, т.е. практически ничего, на фоне ты мог набирать дозу до конца жизни, точнее все шесть месяцев переподготовки. Из вышесказанного вытекает два вывода: а) нужно правдами и неправдами стараться попасть на работы, где пишут больше; б) фон можно превратить в наказание, какого еще свет не видывал. Не спешите, я все сейчас расшифрую. Не спешите.
Начну с пункта б). Знаете ли вы, что хотя срок службы ликвидатора, в основном, не превышал 3-3,5 месяца, мобпредписание выдавалось сроком на полгода? Вот здесь-то и была собака зарыта, этим-то и подавлялись любые попытки возмущения и неповиновения. Жить приходилось в условиях, далеких от комфорта. Офицеры, те, хотя бы, жили в вагончиках на четверых. Солдаты жили в армейских палатках на умопомрачительное количество человек. Лагерь располагался в лесу, вблизи болотца. Летом душили комары, весной и осенью было сыро, зимой холодно, т.к. дракон (печка на солярке) не при любом морозе обогревал одинаково. Кроме того, я должен вам напомнить, что солдатам и офицерам, призванным на ликвидацию, было от 30 до 45 лет, - не мальчики уже. Что же можно предпринять, чтобы держать в узде большое количество людей, самой системой организации аварийных работ (о чем ниже) обреченных на безделье и бездеятельность? Их нужно наказывать! А как? Не пускать в зону! Писать фон! А на фоне заставлять через день ходить в идиотские наряды, например, собирать дерн в лесу и обкладывать им дорожки в жилой зонесорокалетних мужиков! Кроме того, нас ведь никуда не выпускали, - как зэков. Рядом было село Ораное, городок Иванков, но ни там, ни там я не был ни разу. Увольнения не полагались. Через месяц люди, лишенные дома, работы, свободы действий, изнывающие от вынужденного безделья готовы были ехать куда угодно, лишь бы вырваться отсюда. Теперь понимаете, что за наказание было не ездить в зону? Попробуйте рассказать кому-нибудь, что вы просто так, без всякой пользы для окружающих рвались получить побольше рентген под шкуру. Посмотрим, сочтут ли вас при этом нормальным. Но так было здесь! И
