разбиться и не только сломать себе шею, но чего доброго и сгореть. В воздухе чувствуешь себя спокойнее, чем в автомобиле, настолько идеально работает мотор и устойчиво идет сама машина. Конечно, все зависит еще от пилота, но мне дали лучшего, и перелет наш от Кенигсберга прямо в Смоленск и особенно от Смоленска до Кенигсберга в передний путь 28 августа был прямо замечательный.
Ну, теперь я пока налетался вдоволь, и так как отсюда мне надо заехать в Стокгольм, чтобы взять оттуда с собою Сонечку, то даже и при желании лететь было бы нельзя- тут еще нет воздушного сообщения. Сонечка поехала в Швецию со служебным поручением, но пользуется поездкой и для отпуска. Если меня тут не очень задержат, я думаю привезти ее на несколько дней в Италию, показать ей ребят и девочкам ихнюю тетку. Я только, к сожалению, никакого представления не имею о ваших планах. Насколько длительно имеет быть ваше пребывание в Венеции!? Едете ли вы туда, чтобы дождаться меня, напр[имер], на Лидо, или это заезд уже на обратном вашем пути в Англию? Мне отпуск уже разрешен, но я затрудняюсь сказать, когда выеду из-за уркартовского дела.
Договор мною заключен в Берлине, могу сказать, блестяще, но он д[олжен] б[ыть] еще ратифицирован Совнаркомом, а тут многие умники, частью по невежеству, а иные, м[ожет] б[ыть], и по христианскому желанию подложить ближнему свинью, начинают что-то мудрить, морщить носы и, что называется, воротить рыло. Мне приходится дождаться двух-трех решающих заседаний и дать генеральный бой. Полагаю все-таки, что 20-23 сент[ября] мне удастся выехать и не позже 10 окт[ября] я буду у вас. Долго мне в Италии, очевидно, не придется быть, если вы торопитесь в Англию, но, с другой стороны, в Лондоне уж не отдых, мне там не дадут покоя. Впрочем, если я тут разойдусь с нашими по поводу урк[артовского] договора, то у меня легко может получиться отдых весьма продолжительный, вплоть до полной отставки. Ну, да это там видно будет.
Москва имеет хороший вид, местами почти довоенный. Хороший урожай в средней и восточной России сильно помог. Кое-где на юге есть саранча и другие вредители.
Москва в 1920-[19]21 году, когда была на наркомпродовском пайке, требовала в день 18 вагонов хлеба. Сегодня еженедельный привоз- 80 вагонов. Вот это четырехкратное увеличение потребления хлеба тоже что-нибудь да значит. Москва внешне сильно упорядочилась. В некоторые часы уличное движение настолько интенсивно, что почти нельзя в автомобиле по улицам проехать.
РСФСР Народный Комиссар внешней торговли.
No 51. 21 сентября 1922 года
Милые мои маманя и девочки!
Я предполагал выехать отсюда не позже 23 сент[ября], но дела складываются так, что я едва ли выеду ранее 29-30 сент[ября]. Боюсь, что вам будет трудно ждать до этого времени, тем более что мне во что бы то ни стало надо ехать через Швецию, т. е. потерять на это лишних 3-4 дня. Вероятно, вам уже надоело в Италии, и, так как мой приезд затягивается, я уже не хотел бы вас стеснять в дальнейших планах, и, если вы стремитесь в Англию, то поезжайте туда теперь же. Я в этом случае тоже проеду из Берлина в Лондон, а отпуск либо отложу, либо использую его как-либо иначе. Очень досадно, что все это так выходит, но мне в данную минуту уехать абсолютно невозможно.
Пишите мне через Стомонякова: совершенно безбожно с вашей стороны за все время не написать мне ни разу, я этого все-таки от вас не ожидал. Если у вас не хватает денег, пишите Стомонякову, я прошу его вас ими снабдить.
Целую всех. Ваш папаня.
No 52. [Конец сентября 1922 года]
Милые маманя и девочки!
Я здесь застрял и не могу выбраться. Мною 9 сентября заключен в Берлине договор, по отзыву всей мировой печати, превосходящий по своему значению все доселе заключ[енные] нами договоры плюс Генуя и Гаага, но здешние мудрецы, пославшие меня 24 августа лететь в Берлин и обратно, теперь, что называется, воротят рыло.
Дела у нас тут настолько серьезны становятся, что я подумываю об уходе с работы этой совсем: слишком велико непонимание руководящих сфер и их неделовитость, так что буквально опускаются руки. Таким образом, мои милые, нам еще раз предстоит довольно крупная ломка всех наших жизненных обстоятельств и условий. Возможно, это и к лучшему, можно будет несколько отдохнуть и разобраться в этой сутолоке последних дней.
Я твердо решил уйти из пр[авительст]ва, если не проведу этого дела=17, но пока не проиграл его во всех инстанциях, должен бороться до конца. Теперь решено перенести дело на пленум, который состоится 5 октября=18, значит, ранее 7-10 окт[ября] мне не выехать. Боюсь, что вы так долго не сможете ждать и, кроме того, может создаться такое положение, что мне обязательно придется быть сперва в Лондоне, возможно, для свидания с Ллойд Джорджем. Отпуск мне дан, но когда я его использую - неизвестно. Здесь все здоровы, и Митя поправился почти совсем.
Целую всех. Ваш Красин.
Если нужны деньги, выписывай их или через Берзина, или через Стомонякова, которого я уже дважды об этом просил.
РСФСР Народный Комиссар внешней торговли.
No 53. 25 сентября 1922 года
Милая маманя и девочки!
Приехала В[ера] И[вановна], жена Андрея, и сообщила, что он выехал в Константинополь и имеет визы в Италию и Англ[ию]. Полагаю, что вы с ним уже так или иначе связались. Адрес Виктора: Victor Ox, Poste anglaise, poste restante. Constantinople. Если у вас еще нет ничего от Андрея, то надо писать или телегр [афировать] Виктору по этому адресу, и тогда уже решите, как и где с Андреем встретиться.
У меня дела пока все еще не определенны, и выеду я отсюда вряд ли ранее 10 октября.
Пока целую всех, надо письмо сдавать на аэропочту.
От вас по-прежнему ни строчки.
Кр[асин]
No 54. 8 октября 1922 года
Милые мои маманя и девочки!
Наконец-то от дочерей получились письма с более или менее определенным адресом. Я все еще не могу уехать. Хотя главные дела уже и окончились (как вы знаете из газет), но я нахожусь еще в положении ерша, которому надо додраться с карасем. Надеюсь, впрочем, что это операция будет недолгая, и мне удастся выехать дня через два-три. Мне очень жаль, что не удалось погреться на солнце и покупаться в море, и еще более жаль, что я и вас сбил с толку и нарушил все ваши планы и расчеты, но ничего не поделаешь, такая уж, очевидно, моя проклятая судьба, что нет мне ни отдыха, ни срока. В данном случае, к тому же, все труды, работа, энергия, талант пропали даром, и небольшое количество ослов и болванов разрушило всю мою работу с такой же легкостью, с какой мальчишка одним ударом разрывает тонкое плетение паука=19. Даже для моего ангельского терпения это испытание уже превосходящее всякую меру.
Если я выеду около 10-12, то буду в Берлине, дай бог, к 18-20 окт[ября], так мне непременно надо проехать через Стокгольм. Когда-то туда теперь еще попадешь! В Берлине придется пробыть тоже не менее 3-4 дней, так как со Стомоняковым, да и вообще, могут предстоять большие разговоры. Таким образом, только к самому концу месяца я могу освободиться. Вам, наверно, Италия успела уже надоесть, да и пора сейчас, пожалуй, не столь привлекательная. Предоставляю вам решать, как быть дальше: ехать ли мне к вам с тем, чтобы попытаться где-нибудь на море урвать у солнца еще две-три недели, или же мне отказаться от мечты поехать на юг до будущего года, вернуться всем в Англию и вам засесть за работу. Я в этом случае, затратив неск[олько] дней на врачей, тоже вернулся бы в Лондон. Немецким врачам надо будет показаться как для генерального просмотра, так и специально уховику: у меня в левом ухе опять завелась какая-то пакость, и надо будет посоветоваться с каким-нибудь хорошим специалистом. Сердце работает как будто еще по годам хорошо, но и его просмотреть не мешает. Планы мои от активной работы отойти, подучить англ[ийский] язык и, может быть, написать кое-что. К весне буду стараться частным лицом попасть в Америку, прочесть там несколько лекций, а дальше уже будет видно, что и где делать. До весны проживем в Лондоне, а там надо будет, вероятно, думать о какой-либо перемене места, так как на вольный заработок в Англии не проживешь, надо выбирать страну подешевле. Предприятие это будет нелегкое, везде стало отчаянно трудно и тесно жить, и один квартирный вопрос чего стоит. Ну, обо всем этом успеем поговорить. Встретились ли вы, наконец, с Андреем, который уже давно в Константинополе и, по словам Веры Ив[ановны] =20, имел итальянскую и английскую визы? Имел ли только соотв[етственно] монеты, не знаю. Андрей у отца в Конст[антинополе]. Если вы еще не списались, немедленно сделайте это. Вера Ив
