вензелями. Небось потеряли в спешке, вилочки новьё, ни царапинки, упакованы в целофан. Хотя может пару раз и пользовались ими – всю посуду для Саддама стерилизовали и паковали, как операционный инструментарий. Вилки тяжелые, наверное из стерлинга (серебро с небольшим добавлением хрома для твердости и чтоб не чернело от времени). Точно пойдут раритетами с молотка на аукционе, командиры на такую мелочёвку смотрели сквозь пальцы.
Прибыл вертолет с «Дип-ГПР» и шестью солдатами впридачу. Те просто горели от энтузиазма поработать тягловыми лошадьми – понятно, что энтузиазм вызывался не самой работой, а банальным желанием побывать во дворце. Каково же их было разочарование, что вместо дворца, им пришлось до ночи бегать по колючим розам. Особо интересного там так и не нашли, за исключением пары отрытых блиндажей во дворе. Блинаджи оказались пустыми, но «штурмовали» их с соблюденем всех мер, положенных при зачистках – от засевших в таких местах фнатиков никто не застрахован. Еще к Ванькиному удивлению нашли странную могилу, где оказалось четыре здоровенных собачьих трупа, едва присыпанных землей. Судя по всему, оголодавших псов выпустили на стражу, после того, как разбежалась охрана, но охрана одумалась и вернулась, правда уже в виде мародеров. Овчарки оказались ненужным препятствием и их просто пристрелили. Но кто же их тогда похоронил?
Загадка разрешилась весьма быстро. Из всей многочисленной прислуги, охраны и техперсонала во дворце всё же остался один человек. Появился он словно из сказки про средневековых королей и их шутов – оставшийся смельчак оказался карликом, игрушка, забава, но вместе с тем охранник Саддама. Звали его Фарид Хариз. Уже само имя этого человека казалось гротескной издевкой – ведь в буквальном переводе с арабского оно означало «уникальный защитник» или «редкий страж», что-то в этом роде. Среднему человеку «защитник» едва ли доставал до локтя, но был крепко сбит и для карлика все же силен. Облаченный в темно-зеленую гвардейскую форму, он тихо сидел в правом флигеле без оружия, не думая ни оказывать сопративления, ни убегать, ни даже переодеваться. Солдат он встретил с улыбкой, провел их по той части дворца, которую хорошо знал. Оказывается это были его собаки. Одному из сыновей Саддама как-то пришла в голову идея, как сделать сторожевых собак абсолютно неподступными – он посчитал, что их собаковод должен разительно отличаться от остальных людей. Вот и выбрали карлика. Несмотря на свой малюсенький росточек, Фарид Хариз оказался весьма добрым малым и неисправимым оптимистом. Он добросовестно и преданно нес свою дворцовую службу, лелеял вверенных ему четырех злючих элитных овчарок, в последние дни деля со своими питомцами скудный паек. Но вот питомцев пристрелили, служба кончилась, а идти ему оказалось абсолютно некуда. Так он и остался во дворце. Пехотинцы зауважали этого человечка, ведь он оказался единственным из челяди, кто сохранил достоинство и не набросился после падения сюзерена на его богатство. Карлик Фарид постоянно улыбался и охотно фотографировался с солдатами на черных гранитных ступенях, ведущих в Саддамовские покои. К сожалению, его настоящая судьба не известна. В тот день его всё же попросили со дворца, правда позволив вернуться в любое время за своими вещами. Порекомендовали, в какую оккупационную структуру ему следует обратиться после окончательного взятия Багдада, ведь служебное собаководство вещь для любой власти необходимая. По слухам, он действительно работал какое-то время в новой полиции Ирака, а потом исчез. Вроде его поймали и повесили непримиримые, но это не точно, по другим слухам он просто плюнул на службу и уехал куда-то. Очень жаль этого добродушного, маленького и смелого араба, и хочется верить именно во второй вариант.
Сложнее оказалось обследовать подвалы дворца. Это место казалось самым интересным и интригующим. Ванька жаждал найти там личный застенок Саддама, типа того, что имелся у его мадшего сына Удэя, майору Рими грезился склад с химическим оружием, кто-то мечтал о секретной картотеке с анкетными данными на любого члена или осведомителя Мухабарата, кому-то рисовался золотой запас с алмазами россыпью и стопками картинан периода Возрождения. Маленький проводник честно сказал, что никогда не был в дворцовых подвалах, но самое большее, что он про них знает – это что там есть бомбоубежище. Правда в сплетни об темницах-застенках и о ваннах с серной кислотой он тоже верил. Тому были основания – входит к Саддаму генерал, а выходит… никто не выходит. Был человек, нет человека, тут во что хочешь поверишь… Путь в подвал преграждала тяжеленная железная дверь с герметичной резиновой прокладкой. Перед дверью лежал непонятный картонный ящик без надписей. Прислоненный вплотную, он одним краем упирался в стальную плиту, а верхней частью подлежал под ручкой-рычагом. Открыть дверь, не потревожив этого ящика было делом абсолютно невозможным. Проорав «назад, здесь заминировано!» саперы попятились, стараясь ступать след в след и не делать резких движений – боялись сенсорного взрывателя, наподобие тех, что стоят на противоугонной сигнализации в машинах. Входить в подвал посчитали неоправданным риском и позвали опретаора гусеничного «лонг-нека» из специального бом-сквада. В каждой саперной части есть такие подразделения дистанционного разминирования, где на вооружении состоят подобные устройства. Неказистые и тихоходные, они скорее напоминают большую гусеничную игрушку, смесь миниатюрного танка и подъемного крана. Однако оборудованные всякими датчиками, камерами наблюдения, манипулятором и гидропушкой, эти полуроботы спасли жизни многим саперам, да и не только им.
Молодой солдатик-оператор похоже несколько стеснялся работать перед глазами начальства и люботных. Очевидно, что это у него первое боевое разминирование. Открыл кожух и пульт-чемоданчик, активировал дрона, тот пискнул и тихо загудел маленьким вентиллятором. Солдат убедился, что устройство исправно, открутил крышку и залил внутрь робота литра два какой-то смеси, похожей на антифриз. Второй сапер на другом пульте-мониторе включил дополнительную телекамеру внешнего наблюдения, помахал ей в разные стороны, проверив по «картинке» автофокус, погудел для верности в микрофоны. Затем уже вдвоём солдаты водрузили на специальные носилки треногу с телекамерой, а рядом на специальные рельсы закатили сам «лонг-нек», сложив на «спине» его длинную манипуляторную шею-руку. Устройство, несмотря на свои небольшие размеры, похоже, тяжёлое. Потом развернули личные защитнные комплекты – поверх броников одели противоосколочные «тулупы», а сверху еще специальные воротники-манишки, а когда сменили каски на шлемы с забралами, то вовсе стали походить на средневековых самураев, собравшихся в открытый космос. Кряхтя слезли, неуклюже подхватили носилки и покачиваясь, словно зеленые плюшевые медвежата, снесли свою игрушку вниз по подвальной лестнице. На последних ступеньках носилки оставили, уперев их «лыжами» в пол для съезда робота. Рядом установили видеокамеру и аккуратно отошли к своим пультам. Вернувшись скинули часть своих доспехов и сели за пульты.
Дрон съехал с носилок и пополз к ящику. Магнитометр зашкаливало – видать в двери была добрая тонна стали, да и бетон подвальных стен похоже нашпигован железной арматурой. Остановившись метрах в двух от ящика, дрон вытянул «шею», потом покапал какой-то ерундой на уголок, а когда картон раскис, то в это место воткнулся оптоволоконный «глаз» – малюсенькая телекамера с подсветкой для осмотра внутреннего содержимого. На экране стройными рядками поплыли блестящие красные циллиндры, похожие на массивные запалы-детонаторы. Всех любопытных сразу попросили удалиться за броню стоящешго неподалеку «Абрамса». Прошло минуты две-три напряженного ожидания. Сапер по рации запросил командира на пробный гидроудар. Тот напряженно уставился в свой лэптоп, периодически прыгая с изображения дрона на фоне двери, на картинку ящика с телекамеры, что на самом дроне, то на внутренность предполагаемой бомбы. Похоже, до саперов дошло, что же там на самом деле. Начальник бом-сквада отложил рацию и в голос громко заорал солдатам:
– Разрешаю слабый гидроудар. Смотри мне, чтоб расколошматило только одну бутылку, не больше, поэтому бей на уголок, по самому краешку!
Дрон вытащил из ящика свою оптику, и к углу ящика подставил гидропушку. Немного погудел, нагоняя пневматикой дваление в системе, а потом плюнул своим «антифризом». В микрофонах раздался звон разбитого стекла, а под ящиком разлилась черная лужа. Коментарием к ней были непонятные слова «наверное долларов за сто». Сапер, что управлял внешней телекамерой, поднялся, надел шлем, нацепил пояс с набором инструментов для разминирования, взял гибкий пластиковый щуп и медленно пошел в подвал. Скоро на экране возникла его фигура. Он еще раз бегло глянул на ящик, потом внимательно осмотрел рычажные ручки, посветил фонариком по щелям всей гермодвери. Затем открыл свой набор, достал оттуда отвертку, бесцеремонно отодвинул ящик и запустил в него руку. Он стоял спиной к главной телекамеры и поэтом, что он там делает, не было видно. Наконец солдат повернулся, и глядя в камеру поднял свое забрало. Весь экран заполнила его улыбающаяся рожа. «Чиарс!!!» и перед довольной мордой появилась рука с открытой бутылкой вина (
