КОМАНДИРОВКА

пересказал Скотту всю историю, включая свои подозрения насчет вероятного «крота», имеющего непосредственный доступ к секретным документам институтов Форта Нокса. Скотт согласился, что такое вполне может быть, а что сигнал проигнорирован, так это скорее всего потому, что к подобным делам у Вашингтона свои подходы, простым смертным не ведомые. Может там наоборот хотелось, чтобы «крот», если такой вообще есть, узнал, что его полевые испытания мифического противотанкового снаряда прошли успешно. Как бы там ни было, но в верхах сделано всё диаметрально противоложное тому, что советовал Ванька.

Скотт захотел снять все возможные «пальцы» со спален Саддама. Его предположения были куда более прозаичней – тот который, наследил там своими своими отпечатками мог быть не только мародером, но и человеком спецслужб, ответственным например за эвакуацию или уничтожение документов. Достали лампы, кисточки и порошки. В Америке существуют десятки рецептов для снятия отпечатка с различных поверхностей, от передовых методов магнитного напыления, когда вообще возможно бесконтактное снятие например отпечатка пальцев убийцы с кожи трупа, до обработки примитивной газовой сажей, чем пользовались первые криминалисты еще на заре прошлого века. Зато финалы всех этих методов очень схожи – результат переносится на специальную подложку в индивидуальный пластиковый конвертик, надежно сохраняющий отпечаток. Достаточно такой пакетик просто вложить в специальный преносной сканнер, как отпечаток прямо с места можно ввести в базу данных, а также получить по беспроволочному интернету результат. Хотя окончательное заключение по отпечаткам всё равно обязан сделать человек. Компьютерный поиск хорош как средство экономии времени, но глаза эксперта он пока заменить не в саостоянии. Сама работа по снятию отпечатков с поверхностей особого ума не требует, но отнимает уйму времени. Судебный медик быстро переквалифицировался в рядового техпомошника – лишние руки в таком деле не помешают. Вскоре вся полировка запестрила гряными пятнами от разнообразных напылителей.

К вечеру Ване довели приказ из Катара – для него с работой во дворце покончено, завтра по светлому времени необходимо принять участие в захвате центральной багдадской тюрьмы, вернее ничего захватывать не надо, надо все задокументировать. Следовало перейти под командование к некому Арнольду Люису, капитану маринов – ему наказано забрать гражднаского эксперта Айвана Доу под свою опеку. Сейчас тот находится на улице Адавиях, что почти в сердце города, где-то между Кафаном и Фирдоуз. Занимается эвакуацией пленных, взятых морскими пехотинцами. Говорит, что там остносительно безопасно, но в тюрьму пойдут только утром, после того как он свезет пленных в аэропорт (до взятия тюрьмы Абу Гхурайб, кэмп Кроппер являлся глявным местом сосоредоточения пленных в багдадском регионе. В русских интернет-изданиях эту тюрьму почему-то называют Абу Грейб, наверное по принципу испорченного телефона, сняв неудачную фонетическую кальку с ее упрощенного написания в англо-язычных масс- медиа). Хоть тюрьма Абу Гхурайб и центральная, но расположена совсем не в центре, а милях в двадцати на запад от Багдада за пригородом Батра. Из района площади Кафан туда можно добраться напрямки через Талибию (к афганским талибан это географическое название никакого отношения не имеет) и дальше через район Аль Касимию. Но наш путь будет крюком, вначале проидем через краешек Мансура, самого дорогого района, а потом разворот и прямиком через восточные районы. На юг пока нелзя – Кадви и Рашиид все еще не спокойны, получается единственный путь выхода – в направлении, диаметрально противоположном от Батры. Такая неблизкая география с запутанностью предполагаемого маршрута в виде громадного крюка и длинющими городскими концами, обуславливается единственным фактором – шириной улиц. Чем шире, тем лучше, потому что tank friendly, (букв. «дружественно для танков»). Вот и двинемся танкодружественным путем зигзагами через город, да назад в кэмп, а потом уже совсем «огородами, да по околице» в самую страшную из иракским тюрем. Халява кончается, похоже начинается настоящая работа. Уж там то, в отличие от дворца, точно куча следов преступлений. Известие несколько огорчило Ваньку – во-первых, пролетало намечаемое на вечер распитие благородного вина, уж четыре бутылки точно разопьются без него, а во-вторых беспокоил вопрос сна, ведь это будут третьи сутки на ногах, совсем не шутка! Действие чудесной таблетки проходило, глаза опять стали красными, а движения вялыми.

Ваня извинился перед Феррари, что работу свою он заканчивает и идет немедленно спать. А спать он будет до приезда некоего капитана Люиса. Это имя оказалось прекрасно известно Скотту – Люис был следователем из Эм-Пи (MP – military police, военная полиция), и Феррари уже разок работал с ним. Ванька сложил свой набор, зевнул, затем в нарушение всех правил непрекосновенности сцены расследования бесцеремонно стащил одеяло с кровати и пошел спать на диванчик в ту же самую комнату посетителей. Полковника там уже не было, комната перешла в полное распоряжение к какому-то лейтенанту. Тот сидел за столом и составлял длинный отчет, то и дело сверяясь с разложеной рядом картой. На вопрос, можно ли тут поспать, лейтенант недумённо пожал плечами – мол диванов много, ложитесь на любой. Ванька бросил свое одеяло на ближайший, а потом попросил у лейтенанта чистый лист бумаги и фломастер. На этом листе он написал крупными буквами: «Капитану Люису. Эксперт Доу находится на втором этаже, третья (черная) дверь». Ваня спустился в холл. В холле было шумно от расположившихся там двух взводов пехотинцев. У входа к стне прислонили здоровый фанерный щит, сделав из него своебразную доску объявлений. Туда Ванька и повесил свой листок, прилепив его за углы клейкой лентой. Всё, наконец можно спать. Действие таблетки окончательно прошло, когда Ванька поднимался обратно по лестнице и брёл до заветного кабинета, то свинцовые ноги едва слушались. Дойдя, Ваня тяжело сел на диван. От усталости ему расхотелось даже снимать ботинки – так и залез обутым под президентское верблюжье одеяло.

Проснулся он от того, что кто-то над самым ухом громко гаркнул его имя. Перед ним стоял офицер морской пехоты с повязкой военной полиции на рукаве. Значит это и есть его новый соправаждающий, капитан Люис. Вместо приветствия Ванька сперва уставился на часы – четыре утра. Ладно, неполных шесть часов сна на войне уже не плохо. Встал, портяс протянутую руку, затем огляделся в поисках своего чемодана с набором EGK. Набора в комнате не было, а все диваны были заняты – на каждом спал солдат. Тут он вспомнил, что как сложил свой экспертный чемодан, так и оставил его в той самой спальне Саддама, где нашел необычный патрон и где вместе с Феррари снимал отпечатки. Еще большей оплошностью, граничащей с откровенной глупостью, было оставить свои фотоаппараты, ведь он даже не уложил их, а просто бросил на кровать, после того как стащил с нее одеяло. Прав был Рими – сильнейшее недосыпание вкупе со стимуляторами делают из человека дурака. Если перевести нуждающихся в отдыхе пехотинцев на имеющееся количество спален и диванов, то всё равно выходит страшный дефицит спальных мест, а поэтому скорей всего на той кровати сейчас кто-нибудь уже спит. Может это и хорошо, оставалась слабая надежда, что хоть фотаппарты долежат. А то ведь запросто солдаты их за трофей посчитать могут. Возможность остаться без фотодокументации по причине собственного разгильдяйстава сулила серьёзные неприятности. Но сильно подпорченное настроение имело и позитивную сторону – моментально согнало сон. Ванька в кратце объяснил ситуацию и пошел в спальные покои. Капитан, с интересом разглядывая дворцовую обстановку, поспешил вслед за ним.

Похоже, что в спальню Саддама больше никто не входил – Феррари перетянул двери лентами «crime scene» (место преступления). Хуже было то, что он еще до кучи опечатал двери. У работающих в сыске вырабатывается инстинк на подобные печати – взломать такую без соответствующей записи рука не подымается. Капитан Люис неодобрительно вздохнул, внизу ждет транспорт, а ведь им еще надо присоедениться к колоне, а их задерживать в его планы не входило. Ваня решил заглянуть в комнаты, где по его мнению мог находитьдся Скотт, а уж если никого там не найдёт, то тогда уж придется взламывать печать самому, а потом вновь опечатывать спальню уже своей печатью с приложением записки, зачем он это сделал. К счастью Феррари отыскался быстро – дверь в кабинет Саддама была распахнута настеж, на полу были разложены какие-то найденные бумажки и документы, а между ними в коленно-локтевой позиции ползал следователь. За следователем, ступая между листков как цапля по болоту, ходил переводчик, рыжий американец-арабист. Скотт то и дело совал ему очередную бумажку и переводчик гордо произносил: «Накладная за номером одна тысяча восемьсот девять. Покупка мягких салфеток…». Увидев Ваню и капитана Скотт поднялся.

– Что, Айван, уезжаешь?

– Да, поедем Абу Гхурайб брать. Слушй, я в той спальне свою технику забыл. Не знаю на месте ли еще, я туда не заходил, там опечатано…

–Раз печать цела, то и твое барахло никуда не делось. Я там я потайной сейф в стене нашел. Вызвал