от меня, на мгновение потерять контроль над собой и подпрыгнуть на месте с истинно женским визгом. Оба спорщика расхохотались от такого проявления слабости со стороны 'железной леди', а в глазах Сени Рабиновича, до сих пор стоявшего посреди комнаты с выражением счастливого дебила на лице, проявились первые признаки сознания.
– Я-то тут, блин, голову ломаю, а ларчик просто открывался, – обрадованно заявил Рабинович, обводя взглядом друзей.
– Сеня, только не говори мне, что на этот раз ты задумал какую-то аферу с ограблением, – растягивая слова, промычал Попов. – Если снова попробуешь провернуть что-нибудь в своем торгашеском духе, я тебя собственными руками придушу и не посмотрю, что Мурзик сиротой останется!
– Не волнуйся ты так, Андрюша, – рассмеялся Сеня, похлопывая Попова по спине. – Нам поможет Хрюмир.
– Да? – изумился Андрей. – А почему не бемир или мумир? В конце концов, можно мяумира, на крайняк, припахать. – И вдруг заорал благим матом:
– Хватит нам мозги компостировать, кондуктор трамвайный! Что еще за идиотство ты успел придумать?
– Какова пашня, таково и брашно. У Андрюши что взошло, то на корм скоту пошло, – усмехнулся Рабинович и пояснил свою мысль:
– Дурак ты, Попов, и не лечишься. Хрюмир – это местный аналог Мерлина. Вчера мне посоветовали обратиться к нему с просьбой вернуть нас домой, а эта милая леди вызвалась показать нам дорогу.
– Что же ты до сих пор молчал, идиот?! – разом завопили Жомов с Поповым, а Сеня, продолжая самодовольно ухмыляться, лишь развел руки в стороны. – Так, значит, вы и этого не помните? – возмутилась Ингвина, до сих пор с выражением молчаливого недоумения на лице наблюдавшая за экстравагантными выходками ментов.
– Ну, молодцы, великие ворлоки! В общем, делайте что хотите, но как только Соль пройдет половину пути к зениту, я отправляюсь к Хрюмиру. Предупреждаю, ждать никого не буду! – И юная воительница, круто развернувшись, вышла из тесной спальни.
– Я же говорил, что всегда нужно надеяться на лучшее! – радостно заявил Ахтармерз, выбираясь из-под стопки шкур, куда предусмотрительно спрятался с приходом Ингвины.
– Молчал бы уж лучше, пророк огнедышащий, – усмехнулся Рабинович и, неожиданно для себя самого, потрепал среднюю голову Горыныча по чешуйчатому загривку. Ахтармерз от неожиданности шлепнулся на задние лапы и попытался правой головой укусить себя за хвост. Хвост благополучно успел спрятаться под крыло, и голова, клацнув зубами по стене, разочарованно вернулась в исходную позицию.
Впрочем, эти манипуляции Горыныча остались вне поля зрения Рабиновича. Воодушевленный открывшейся перспективой, Сеня бросился сломя голову собираться в дорогу. Он сделал по комнате несколько кругов, прежде чем сообразил, что собирать особо и нечего, поскольку, отправляясь из Англии, все трое друзей последовали лучшим традициям улиток – все свое ношу с собой! И все же небольшое дополнение к скромной экипировке Рабинович придумал. Пытаясь вернуться домой, менты не могли даже подумать о том, что попадут в заснеженную Скандинавию. И уж меньше всего рассчитывали на присутствие хладнокровного Горыныча в качестве страдающего от холода довеска к амуниции. Теперь физиологию Ахтармерза приходилось учитывать, и Сеня с присущей ему изобретательностью соорудил для Горыныча идеальный спальный вагон. Переложив из заплечного мешка Попова все его содержимое в котомку к Жомову, Рабинович выстелил изнутри освободившуюся тару кусками шкур. Через пару минут работы получился довольно приличный спальный мешок для драконов, куда и был помещен успевший скомпоноваться от холода Ахтармерз. Всучив готовую конструкцию Андрюше, Сеня горестно вздохнул.
– Все заметили, что Горыныч тебя больше других любит, – проговорил он, закидывая свою котомку за плечо. – Было бы бессовестно вмешиваться в вашу Дружбу, поэтому вручаю драгоценную ношу тебе, Андрей. Береги нашего гостя как зеницу ока.
– Сволочь ты, Сеня, – только и смог вымолвить Попов, поднимая с пола довольно увесистый груз, – Отольются кошке мышкины слезы!
– Опять?! – Услышав новую поговорку из уст криминалиста, Сеня даже подпрыгнул на месте и круто повернулся на сто восемьдесят градусов. Однако никакого отливания слез не началось, и Рабинович успокоился.
– Ой, последний раз, Андрюша, тебя предупреждаю, чтобы следил за своими базарами! Иначе, честное слово, пожалеешь, что вообще говорить научился. – Сеня ткнул Попова пальцем в грудь и, круто развернувшись, помчался к выходу. – Мурзик, рядом!
Ингвина уже ждала их во дворе корявого замка Форсета. Около нее переминались с ноги на ногу хозяин сооружения и четыре лихих скакуна, внешним видом поразительно схожих с татаромонголами, такие же кривоногие, низкорослые и узкоглазые! К тому же в отличие от английских жеребцов, таскавших на себе седла, пусть и без стремян, кони викингов были и вовсе минимально экипированы. Попросту говоря, ничего, кроме уздечки, у них не было.
– Ерунда! Правда, Ваня? – усмехнулся Рабинович, осматривая неказистых лошадок. – Мы и не на таких драндулетах катались. Жомов неопределенно хмыкнул в ответ на утверждение Сени и взял под уздцы ту лошадь, что подвел ему грум. А беда случилась именно в тот момент, когда из внутренностей замка викингов на свет божий выбрался Попов. Увидев, на чем именно ему придется ехать, Андрюша заартачился. Да и лошади, непонятно каким образом пронюхавшие о его конфликте со своими родичами на берегах туманного Альбиона, ржанием выразили полное презрение к особе Попова и поспешили убраться от него на максимально допустимое уздечками расстояние.
– И вы хотите, чтобы я на этих тварях ехал? – возмутился Андрюша, с откровенной ненавистью поглядывая на лошадей. Те отвечали ему полной взаимностью. – Да я лучше полгода поститься буду, чем к этим кусачим парнокопытным подойду на расстояние ближе двух метров!
– Вот как? – презрительно фыркнула Ингвина. – Прославивший себя в битвах с демонами ворлок боится обычных лошадей?
– Не боюсь, а недолюбливаю, – довольно агрессивно ответил Попов, игнорируя предгрозовые взгляды Рабиновича. – У нас с ними полная психологическая несовместимость. А если это кому-то кажется невероятным, то пусть этот скептик идет к ядреной Фене!
Вряд ли Ингвина поняла, кто такая Феня и почему она ядреная, но тон Андрея ее явно оскорбил. Рабиновичу пришлось приложить все свои дипломатические способности, для того чтобы замять вспыхнувший конфликт между валькирией и экспертом-криминалистом. А когда страсти слегка улеглись, проблема с транспортом решилась сама собой – по приказу Форсета слуги прикатили откуда-то из глубины двора примитивную колесницу из неотесанных досок и с деревянными колесами, обитыми железом.
– Я все понял! – воскликнул бесподобный кенинг. – Такому великому ворлоку, как Анддаль Поповсен, не пристало ездить верхом, как простому смертному. Единственным достойным его средством передвижения может быть только колесница.
– Это еще куда ни шло, – пробормотал Попов и, дождавшись, когда грумы запрягут в нее двух лошадей, ехидно спросил:
– И долго мы еще тут прохлаждаться будем? Поехали, что ли!..
'Вот так вот, Андрюша! Колесница – это тебе не велосипед и даже не инвалидное кресло', – подумал я, наблюдая, как толстяк Попов пытается справиться с непривычным для себя средством передвижения. Колесница, запряженная двойкой кривоногих кобылиц, никак не желала подчиняться горе-кучеру. Она то пыталась завалиться набок в излишне глубокой колее, то издевательски взвивалась на дыбы, норовя сбросить возничего в грязь, а лошадям оборвать все постромки, а изредка и вовсе принималась выписывать кренделя на узкой дороге, словно заправский электропоезд на 'американских горках'. Попов первое время, пытаясь освоить новое средство передвижения, молча сопел, стоически выдерживая все фортели непокорной повозки. Затем начал что-то бормотать себе под нос. И наконец, когда после очередного пируэта колесницы Андрей не удержался на ногах и, чтобы не ударить в грязь лицом, в буквальном смысле этого выражения, был вынужден выпустить вожжи, терпению его пришел конец. Не выдержав нервного напряжения, Попов заорал так, что перепуганные лошади одним мощным рывком обогнали гарцующую впереди верхами троицу во главе с неподражаемой амазонкой... Тьфу ты, валькирией в данном случае!.. А клячи Жомова и Рабиновича, не сообразив, с какой стороны пришел звуковой удар, сначала взвились на
