Небритый Вася почесал в затылке, одернул засаленный жилет и, нырнув под сиденье трактора, достал монтировку.
Монтировка — веский аргумент! Велосипедист поспешил ретироваться. Поехал он как-то странно, вихляя из стороны в сторону и поминутно оглядываясь.
— Наркоман! — уверенно сказала молоденькая мамаша с коляской и протянула мне зеркальце.
— Вы думаете? — с надеждой переспросила я.
Если парнишка действительно наркоман, тогда все понятно. Его агрессивность и озлобленность — следствие приема наркотиков. Бедный парень! Оказывается, он тяжело болен.
Я слегка повеселела. Одной проблемой меньше. Не надо ломать голову над тем, за что же так ненавидит меня незнакомый велосипедист. В его поведении по отношению ко мне нет ничего личного! Это не ненависть, а болезнь.
Обзывая меня последними словами, несчастный мальчик никоим образом не хотел кого-либо оскорбить или унизить. Бедненький! Он перепугался, что сбил с ног человека, и от испуга не сумел справиться с болезненным раздражением.
— Конечно, наркоман, — жизнерадостно подтвердила бригадирша садовников, счищая с меня комья грязи. — Тут и думать нечего. Они вон в той беседке тусуются. — Она показала на каменную беседку, стоящую на берегу пруда. — Убирать станешь — весь пол в шприцах! Каждый божий день они там толкутся, с утра до вечера и с вечера до утра. Дури нанюхаются, наширяются чем ни попадя и куролесят. Одно слово — обдолбыши!
— Кошмар какой! — Я удивленно таращилась на желтое монументальное сооружение, построенное в стиле «сталинский ампир».
Ну и дела! Притон наркоманов прямо у меня под боком! Я мимо этой беседки по сто раз на дню пробегаю. Здесь самый короткий путь к метро. И к магазинам! И в сберкассу! И вообще я люблю ходить парком. Идиотка!
От страха и неприятных мыслей меня замутило.
— Может, все ж таки «Скорую» вызвать? — Заботливые руки приставили к моему носу карманное зеркальце.
Я удивленно таращилась на свое отражение. Лицо в грязных подтеках. Губа припухла. Скула содрана до крови. И в довершение всего — рог. На лбу. Хороший рог, качественный. Переливаясь всеми цветами радуги, рог рос и увеличивался в размерах прямо на глазах.
Нет предела совершенству!
— Нет, нет, спасибо. Я лучше домой. Здесь рядом. — Я решительно направилась в сторону улицы Победы.
— Оно и правильно, что домой. Дома и стены помогают, — одобрительно загудели в толпе.
— А Вася вон проводит. Вась! — густым низким голосом скомандовала разбитная бригадирша. — Проводи дамочку! Не ровен час, завалится где-нибудь и будет лежать, зубы оскаля. Что там ни говори, а головой она все ж таки здорово навернулась.
Глава 8
Вот и не верьте после этого в телепатию! Не успела я подумать про Славочку, а он уже тут как тут — звонит:
— Ты где?
— Я где?! — Губы дрогнули, уголки рта поехали вниз, я расплакалась.
Расплакалась неожиданно для себя, стоило только услышать родной голос.
— Ыыыыы, — рыдала я.
Рыдала громко, навзрыд и, надо признаться, с удовольствием. Рыдала и не могла остановиться, так мне вдруг стало себя жалко.
— Наташа!!! — сквозь вопли и всхлипы прорвался муж. — Что с тобой?! Что случилось?!
— Упала! — белугой ревела я.
— Упала? Опять?! — запнулся Славка, очевидно, решив, что я все еще дожевываю ситуацию с падением на кладбище.
— Опять, — захлебываясь слезами, подтвердила я. — Меня наркоман сбил. В парке. Я шла, а он как выскочит неожиданно из-за кустов и навстречу мне, на велосипеде. А я увидела и скорее в сторону, а он не видел и тоже свернул туда же. Я отскочила, а он — плечом, и я в лужу, и головой об асфальт, и брюки кожаные-е-е, — я вспомнила, что новенькие кожаные брюки разорваны вдрызг и восстановлению не подлежат, — порвала-а-а-а! Самые мои любимые. Черненькие. У меня в них бедра на целых два размера меньше казались.
— Да и черт с ними, с брюками! — возмутился муж. — Голова как? Идти сама можешь?
— В смысле?
— Домой дойти сама сможешь?
— Я и так дома. — шмыгнув носом, порадовала я Славочку.
— Дома у кого? — нежно-вкрадчивым тоном, словно разговаривает со слабоумной, поинтересовался муж.
— У бебя, — прогнусавила я и, прекратив реветь, оглушительно высморкалась.
— У кого?!
Я разнервничалась. Что значит «У кого?!»? Нашел время ревновать!
Нет, на самом деле мужа своего я обожаю. Мы столько лет вместе, а он до сих пор от меня без ума (тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить), но порой!..
Порой он меня просто бесит!
С чего вдруг такая неуместная подозрительность? Можно подумать, я хоть раз в жизни дала ему повод для ревности.
Да я никогда!
У меня засосало под ложечкой. А вдруг Славка уже все знает?! И про деньги, и про «деловое» свидание? Нет, это невозможно! Верочка не могла проболтаться по определению. И все-таки!
Сердце ухнуло в печенки.
Я делано рассмеялась:
— Слав, я тебя умоляю, у себя, конечно. Я у себя дома. У себя! То есть у нас с тобой, на Бассейной.
— Но я звонил минуту назад, и тебя не было, — не унимался мой благоверный.
— Правильно. Минуту назад меня в квартире не было. Я только что вошла. Даже дверь еще не успела закрыть. — Я завела руку за спину, чтобы повернуть в замке ключ, — и взвыла.
Взвыла от боли. Руку скрутила жгучая боль, как будто меня кипятком обварили.
— Наташа! — заорал муж, теряя остатки самообладания.
— Рука, — жалобно пояснила я. — Рукой пошевелить больно. Даже ключ не могу в замке повернуть, такая адская боль.
Закатав рукав, я обескураженно таращилась на свою правую руку. Предплечье распухло и почернело, кисть отекла так, что колец не видно. Похоже, руке досталось больше всего. Что и следовало ожидать!
При падении я подмяла ее под себя и всей тушей придавила к асфальту. А ведь во мне — шестьдесят килограммов. Это живой вес, без одежды! Плюс тряпки.
Короче, если это не закрытый перелом, то и свинья не красавица!
— Ыыыыыы! — зарыдала я пуще прежнего.
— Ну, все, лапочка, все. Не плачь. Сейчас приеду, — посулил муж и повесил трубку.
Я отключила мобильник. Сознание того, что Слава будет дома с минуты на минуту, помогало мне сохранять присутствие духа. Морщась от боли, чертыхаясь и охая, я с грехом пополам закрыла дверь на ключ и поспешила в ванную.
Главное сейчас — кольца. От колец нужно избавиться в первую очередь. Я включила воду и намылила руки жидким мылом. Пена получилась обильная, а толку — чуть.
Ни одно из трех колец, впившихся в мои раздувшиеся сарделькообразные пальцы, не сдвинулось ни на йоту.
«Зззззззззз», — перед глазами замаячил призрак автогена.
