подсказывает, что без Публички здесь не обошлось. Все, Натуся, Гергиев вышел, — энергично зааплодировала она, приветствуя именитого дирижера.
Я надкусила шоколадку и погрузилась в малоприятные размышления.
Легко сказать: «Без Публички не обошлось», сложнее вспомнить, кому из библиотечных дам я могла так насолить, чтобы на меня объявили охоту.
Проработать четверть века на одном месте — это много. Очень много! Коллектив в основном женский, всякое за эти годы случалось: ссоры, обиды, конфликты. К тому же десять лет я была руководителем группы. Двадцать баб изо дня в день в одной комнате, заваленной книгами, — это вам не шутки.
Но до убийства дело не доходило даже в мыслях.
Нет, и думать нечего, все это полная ерунда! На самом деле за все эти годы хорошего было больше, чем плохого.
Вот уволилась, а в библиотеку все равно тянет. Нет-нет да и забегу на минутку — поболтать с коллегами, поделиться новостями.
И вообще, что бы там ни говорила Митрофанова, сотрудники Публичной библиотеки на преступление не способны по определению. Там нет случайных людей.
Публичка для них — это не просто место работы, это — стиль жизни, состояние души!
— Siitgfried!!!
Нет, это невозможно. Я в изнеможении поправила тяжелый узел волос. От духоты и тягостных мыслей разболелась голова, а тут еще шпильки!
Впились в кожу и давят так, что ломит затылок.
Ради кого, спрашивается, я уложила сегодня привычный конский хвост в замысловатую прическу? Кому хотела понравиться?
Суета сует и тщеславие!
Презрев условности и правила хорошего тона, я прямо в ложе, не сходя с места, взяла и вытащила все шпильки. Узел распался, волосы блестящей волной рассыпались по спине.
Фу-у, совсем другое дело. Даже в головушке прояснилось.
Отцепить бы еще ту прядь, что запуталась в деревянной резьбе спинки кресла, и можно будет спокойно дослушать хотя бы последнее действие. Пытаясь освободиться из резного капкана, я повернулась назад и испуганно замерла.
Кошмар какой!
Стриженные под ноль фрау, сидящие сразу за нами, любовались моим хвостом столь хищно и откровенно, что я поняла все. Все!!! Поняла мгновенно и безоговорочно.
Волосы! Вот причина моих несчастий!
На меня охотятся из-за длинных волос.
Глава 22
Дома я первым делом позвонила Верочке. Посоветоваться. Прирожденный маркетолог, она всегда в курсе городских цен абсолютно на все виды товаров.
— Волосы? Смотря, сколько берешь, — ничуть не изумившись вопросу, деловито уточнила она. — Все зависит от партии. Если оптом — одна цена, в розницу конский волос идет существенно дороже. Тебе на подушку?
— Какую подушку, Вера? Я тебя умоляю, мне конский волос в подушке на фиг не нужен! Я на гречишной лузге сплю. Ты объявления видела? По всему городу на водосточных трубах расклеено: «Дороже всех покупаем волосы!»
— Так бы сразу и говорила, — разобиделась Веруня. — Это у баб волосы скупают, для наращивания.
— Почем?
— По-разному. А тебе зачем? Покупать или продавать?
— Даже не знаю, как сказать, — на секунду замешкавшись, промямлила я.
Мне не хотелось расстраивать Верочку раньше времени.
Волосы у нее роскошные: блестящие, густые, длинные, до самой… В общем, вы наверняка уже догадались, какой длины волосы у Веруни. Такие сейчас редкость.
Наслушается подруга на ночь моих рассказов об охотниках за женскими скальпами, переполошится, не будет спать, а утром выяснится, что вся эта история яйца выеденного не стоит.
Мне это надо? Нет. Вначале сама во всем разберусь, а уж потом буду народ пугать.
Бог даст, бомжи и велосипедисты, гоняющиеся с парикмахерскими ножницами в руках за длинноволосыми петербурженками, — не что иное, как плод моего больного воображения, разогретого Аннушкиными фантазиями.
Верочкины дедуктивные способности я недооценила.
— Ты сошла с ума! — возмутилась она. — Чтобы поправить финансовое положение агентства, ты готова продать наши волосы?!
— Нет, конечно. Наоборот! — поспешно заверила я подругу. — Верочка, миленькая, я все тебе расскажу. Обязательно! Только позже, когда сама до конца разберусь. А сейчас сосредоточься, пожалуйста, и расскажи все, абсолютно все про тех, кто скупает женские волосы.
— Все? — растерялась она. — Но я не знаю всего. Знаю только, что появились эти фирмы недавно. Покупают в основном, чтобы перепродать за рубеж. В наших салонах красоты такая услуга, как наращивание волос, тоже есть, но большой популярностью она не пользуется. Не тот менталитет. Зачем платить деньги за чьи-то волосы, если можно отрастить свои?
— Да уж, — передернулась я, представив на своей голове приклеенные чужие волосы, — за ними ведь надо ухаживать. Мыть, причесывать, трогать руками. Нет, это невозможно.
— Это ты так думаешь. Многие рассуждают по-другому. К чему тратить время и силы, истощать организм, если можно приобрести роскошную шевелюру за один поход в парикмахерскую? На Западе ведь в лес по грибы не ходят. Покупают дары природы в супермаркете, хотя грибов в европейских лесах — немерено. Помнишь, в Финляндии, в городке Иматра, мы видели, как подосиновики росли прямо на газоне перед жилым домом.
— Что русскому здорово, то немцу смерть! — фыркнула я.
— Именно, — развеселилась Веруня. — Западники первое время скупали волосы в странах третьего мира: Индия, Малайзия, Вьетнам — а потом на нас перекинулись. Азиатские волосы, сколько их ни крась, все равно от европейских по структуре отличаются.
— Пустили Дуньку в Европу! Спасибо, хоть по типу волос на европейцев тянем, — мрачно сказала я.
— Хорошо, Лерочка, спокойной ночи. Иди ложись. Я скоро, — ангельским голоском проворковала Веруня. — Благоверный мой, — раздраженно пояснила она. — Нервный какой-то стал последнее время. Сколько, говорит, можно по телефону разговаривать! Можешь себе представить?! А я сегодня всего какой- то час поболтала. От силы — два. С мамой. Потом Валя позвонила. С сестрицей мы, правда, часа три покалякали, но он в это время занят был — футбол смотрел. Наверное, на работе неприятности. Чудо в перьях! Не рассказывает ведь ничего. Щадит! Прямо не знаю, что и делать. Может, ему бром в чай подливать, незаметно, чтобы успокоился? Как думаешь?
— Бром — плохо. Он вонючий. Валера сразу унюхает. К тому же бром не все переносят. Лучше мед.
— Точно. Буду давать мед. Он сладкое любит. Так о чем это я?
— О наращивании волос.
— А, ну да. Можешь себе представить, сейчас в женских колониях все заключенные — лысые!!! Честно. Я сама читала. Осужденных стригут якобы в целях гигиены, а волосы тюремное начальство продает на Запад. Деньги, естественно, берет себе. Особо, правда, на этом не разбогатеешь. Деньги фирмачи дают небольшие.
— Небольшие — это как?
— Тысяч десять, если не ошибаюсь.
— Рублей?
— Ну не долларов же!!! Размечталась! — возмутилась Веруня. — Конечно, рублей. Десять тысяч рублей за килограмм. Это в том случае, если товар — супер. Седые и крашеные идут дешевле.
