Босяк шумно шмыгнул носом и отвернулся.
– Не хочешь говорить? – обрадовался Иван. – Значит, и вправду сбежал!
– Не сбежал я, – уныло возвестил Фимка, – меня ради интереса вчерась задержали. По роже съездили и велели убираться из города в двадцать четыре часа.
– И ты, как я вижу, приказ этот выполнил? – заметил ехидно Иван. – Эх, Фимка, Фимка, давно по тебе арестантские роты скучают! – Он кивнул на мешок. – Сколько уже квартирными кражами промышляешь?
– Да не промышляю я, – взвыл Фимка, – первый раз всего вышел. Рассуди, господин начальник, как мне до Томску добираться, если в кармане вошь на аркане? – Он отступил к забору и вывернул карманы шинели. – Смотри, дыра на дыре!
– Ты чего это в тень прячешься? – Иван подошел к воришке вплотную и выругался: – Ну, елки точеные, зеленая тайга! Смотри, Алеша, эта образина вся в крови.
Фимка судорожно запахнул полы шинельки, даже в темноте было видно, как он побледнел.
– Так то ж извозчик собаку переехал, а я споткнулся и прямо лапами в кровь...
– Так у тебя и ноги, и вся одежда в крови. Большая собачка, видно, была?
– Большая... – вздохнул Фимка.
Но Иван уже схватил его за отвороты шинели и с размаху припечатал спиной к забору.
– Ах ты, сучья порода! – выкрикнул он сердито. – Говори: кого пришил? Иначе на месте хребет переломаю! Ты меня знаешь!
– Не убивал, не убивал я! – заголосил воришка, прикрывая лицо локтем. – Истинным богом клянусь, я здесь ни при чем!
– Хорошо, идем, – неожиданно смилостивился Иван. – Покажешь, где собачка валяется!
Воришка неожиданно упал на колени и стал хватать Вавилова за руки.
– Ваша милость, господин начальник, отпусти душу на покаяние. Не убивал я, хошь на иконе побожусь, не убивал.
– Постой. – Иван только сейчас заметил белые пятна на Фимкиной шинели и, склонившись к нему, ткнул пальцем. – Откуда это? – И, не дожидаясь ответа, выпрямился. – Кажется, я где-то видел неподалеку кучу старой известки? – И опять посмотрел на задержанного. – Ты что же, в доме Орлова побывал, в том, что перестраивают?
– Не помню, – обреченно и едва слышно ответил Фимка, – я так бежал... – Он махнул рукой и замолчал.
Иван толкнул его в руки Алексею, тот вновь ухватил его за шиворот, и вся троица вернулась в переулок через знакомый пролом в заборе.
– Надо же, одна дурная примета за другой, – вздохнул Вавилов. – Я еще за ужином подумал, не к добру это – подряд трех рыжих встретить, а тут, смотри, уже четвертый. – Он отвесил Фимке подзатыльник и справился: – Ну на кой ляд ты нам под ноги подвернулся? Не мог другой дорогой пробежать?
– Отпусти, господин начальник! – опять взмолился Фимка. – Я тут же в Томск уберусь, пешком уйду! Вот те крест!
– Ишь как тебя повело! – заметил Иван задумчиво и склонился над кучей мусора, возвышавшейся рядом с двухэтажным каменным особняком. Он зиял пустыми оконными и дверными проемами, а на окружавших его строительных лесах виднелись поддоны с уложенными на них кирпичами. Дом активно перестраивался. Говорили, что для Купеческого собрания. Но не это заинтересовало сыщиков.
– Эка тебя угораздило, братец! – усмехнулся Алексей, разглядывая следы босых ног на белой от известковой пыли земле. – Ты тут стреканул как заяц! С чего бы это?
– Он эту кучу перемахнул, даже не заметил. – Иван с сожалением посмотрел на свои изрядно запыленные башмаки и перевел взгляд на воришку. – Мчался большими скачками, значит, бежал недолго. – Он ухватил Фимку за отвороты шинели и сильно встряхнул. – Говори, откуда когти рвал? Врать будешь – рожу разобью! А все последние убийства спишем на тебя. Пойдешь тогда на виселицу.
– Не убивал я! – заорал не своим голосом Фимка. – Тут дом, неподалеку. Форточку покажу, через которую в квартиру пролез. А через двери не входил, хоть на кресте побожусь. Зачем мне в них соваться, коли фортка открыта?
Он торопливо засеменил к соседнему добротному особняку, одноэтажному, с мансардой, украшенному деревянной резьбой по фасаду. Остановившись напротив, вытянул вперед руку.
– Гляди, вон окно! До сих пор открыто. Я сквозь него на улицу сиганул. А взять ничего не взял, не успел. – Опустив голову, Фимка уставился на кончики грязных, сбитых в кровь пальцев и с большой неохотой стал рассказывать дальше: – Поднялся я, значится, по водосточной трубе до форточки, огляделся. Вокруг все спокойно, никто вроде меня не заметил. В комнату тоже быстро проник, нам ведь не привыкать. С собой я свечку прихватил, но зажигать огонь побоялся, по темноте шарился. И вдруг на чем-то как поскользнусь! Упал и башкой о край стола со всего маха навернулся. – Фимка повернулся боком к Алексею и показал приличную свежую ссадину на правой скуле. – В глазах потемнело, но я быстро очухался, стал перед собой руками щупать, за что бы ухватиться, и цапнул прямо за чью-то голую ногу. Чую, что не живая, ледяная прямо! Не помню, как вскочил на четвереньки, гляжу, а на полу баба мертвая в луже крови валяется. Ну, я руки в ноги и бежать. Как раз через то окно, что открыто! – Он посмотрел на одного, затем на второго сыщика и горестно вздохнул. – Хотите – верьте, хотите – нет, но именно так все было. Сдохнуть мне на этом месте, если соврал!
– А зачем тогда про собаку заливал, знал ведь, что все равно проверим? – спросил Иван.
– А, на всякий случай! – пожал плечами Фимка. – Думал, вдруг пронесет!
– Как видишь, не пронесло! – усмехнулся Алексей и посмотрел на Ивана. – Сегодня я готов поверить во всякую чертовщину: и про рыжих, и про то, что у тебя, Ванюша, и вправду дурной глаз. Кажется, сегодня ночью нам вовсе не придется ложиться, а ведь мы еще не дошли до управления.
– К утру дойдем! – успокоил его Иван и посмотрел на небо. – Слава богу, дождя нет! Михалыч небось не дождался, уехал домой, так что нет смысла тащиться в управление. Успеем еще по шее схлопотать. – Он перевел взгляд на Фимку и сердито прикрикнул на него: – Веди, рыжее отродье, и все по порядку показывай, как к дому подходил, как в него забирался...
Глава 10
Ворота были на запоре, и когда Алексей побрякал щеколдой, вызывая дворника, где-то в глубине двора залаяла собака.
– Что ты брешешь, сучий сын? – Иван встряхнул Фимку за шиворот. – Как ты мог незаметно пробраться к окну, коли во дворе собака?
– Так я с другой стороны подошел, она даже не гавкнула. – Фимка шмыгнул и провел под носом рукавом шинели. – Там калитка в кустах. Я ее днем приметил, когда вокруг дома шастал. – Он кивнул в сторону будущего здания Купеческого собрания. – Думал, чем бы со стройки поживиться. Только десятник меня заприметил и чуть по шее не накостылял.
– Так ты давно замыслил в дом забраться? – Иван отвесил воришке подзатыльник. – Это чтобы не врал! А то распелся: форточку, мол, заметил открытую!
– Не врал я, не врал, – захныкал Фимка. – Я ночью хотел снова на стройку пробраться, а там сторож с ружьем. Если бы не та калитка, схватил бы, сука, как пить дать, схватил бы. Я еле ноги унес. А когда во дворе оказался, то форточку и узрел...
– Ладно, умолкни! – прикрикнул на него Иван. – Сейчас проверим, и если опять соврал...
Он не договорил. Собака залаяла яростнее. Загремела цепь, а из глубины двора раздался недовольный мужской голос:
– Кого несет?
– Открывай! Полиция! – крикнул Алексей. – Да шевелись живее!
Раздалось сердитое бормотание, опять загремела цепь, и послышались тяжелые шаги. В створке ворот распахнулось окошко, и в нем показалось бородатое лицо со всклокоченной шевелюрой. Мужик с удовольствием зевнул, перекрестил рот и после этого спросил:
– По какому делу?
– По полицейскому, – не слишком вежливо ответил Алексей и сунул ему под нос карточку агента. – Открывай!
