– Здорово.
– Ты спишь, что ли?
– Пытаюсь, но никто не дает.
– Спи, брат, спи. Тебе нужно хорошо выспаться перед открытием.
– Ага, я постараюсь. Ты прилетел?
– Да. Только что. К двум часам поедем в клуб? Я вчера днем звонил Мише, договорились в обед там встретится.
– О’кей. Поедем, конечно.
– Ну ты скажи, ты волнуешься?
– Ну так… я спать хочу. У меня был трудный вечер.
– Какой у меня был вечер, я тебе расскажу при встрече. Ладно, спи, увидимся в два часа. Я поехал домой переодеваться.
– Давай, пока.
И по его голосу можно понять, как он горит и как он жаждет побыстрее попасть в СВОЙ клуб. Клуб, который сегодня откроется и сделает нас знаменитыми в одночасье и который, честно говоря, мне отчего-то трудно назвать своим. Я валяюсь еще минут сорок, но уже с отключенным телефоном, затем иду в ванную, тщательно осматриваю свое лицо в зеркале, пытаясь найти следы вчерашнего столкновения с бомжами, но не нахожу их. У меня на удивление крепкое лицо. Вот бы такое здоровье, что ли?
В половине первого я сижу на своей кухне, пью кофе, курю сигарету и почему-то совершенно не хочу никуда ехать. Я испытываю полнейшую апатию к происходящему. И еще мне очень хочется спать. Тем не менее я допиваю кофе и заставляю себя идти одеваться.
На Мясницкую мы приезжаем практически одновременно. Вадим выходит из машины с серым лицом, на ходу жмет мне руку и показывает куда-то вверх, над моей головой.
– Чего случилось, старик?
– Вывеска. Где вывеска? Они не повесили вывеску. Ты знаешь, я им звонил с утра четыре раза, они недоступны. Там принимают мобильные телефоны? Не помнишь? По-моему, там проблемы со связью. Да, да, я помню, что не мог набрать номер, там же подвал. – Вадим нервничает, и я, подчиняясь общему порыву, также начинаю нервничать.
– Послушай, – говорю я, – чего гадать? Мы сейчас зайдем и все выясним. Они, наверное, там все полируют, смотрят детали. Все в запарке. Или телефоны сели, или действительно связь там плохая.
– Да, да. Связь плохая, – сомнамбулически повторяет Вадим, продвигаясь к клубу. – Ты знаешь, – он резко останавливается, – а ведь это нехорошо для бизнеса. Когда плохая связь. Гости будут нервничать. Надо там дополнительный ретранслятор поставить, наверное, как думаешь?
– Да, я уверен, что надо. Когда связи нет, это полный отстой.
– Почему же они вывеску не повесили? До вечера не так много времени осталось. О чем они думают?
– Да в последний момент все сделают. Ты чего, не знаешь, как эти промоутеры все делают? Клуб открыт, только стаканов не завезли. Пейте из блюдец. И все еще скажут, что это круто, поверь. Может, они вообще хотят сделать клуб без вывески? Типа «кто знает, тот найдет» и все такое?
– Да… очень может быть, – как-то неуверенно улыбается Вадим.
Мы подходим к двери, которая до сих пор затянута полиэтиленом, дергаем за ручку и убеждаемся в том, что дверь закрыта.
– Фак… – говорит Вадим, – что за хуйня? И не слышно шума работ чего-то… Тихо, понимаешь? – говорит Вадим, прислоняя ухо к двери.
– Там глубина приличная. Миша же говорил, что музыка соседям не будет слышна из-за глубины.
– Каким соседям? Это административное здание, ты о чем говоришь? – раздражается Вадим.
– Ну, значит, не будет слышна административному зданию, – пожимаю плечами я.
– Послушай, а тут есть черный ход? Или запасной какой-нибудь?
– Должен быть. Наверняка есть. Пойдем под арку, во двор. Там посмотрим.
Мы идем к арке, Вадим постоянно тыкает клавиши мобильного, прикладывает его к уху и говорит вполголоса:
– Не понимаю. Ничего не понимаю. Я же звонил им из Питера. Говорил про размещение рекламных материалов.
Он постоянно плюет себе под ноги, и видно, что он здорово нервничает, и я тоже начинаю здорово нервничать. И мы оба идем, надеясь, что сейчас найдем эту чертову заднюю дверь, раскроем ее и услышим звук «болгарок» или стук молотков или настройки диджейского пульта. И мы встретим Сашу и Мишу и скажем им: «Эй, придурки, почему у вас до сих пор нет чертовой вывески и вы не берете мобильные? Вы уверены, что МЫ сегодня откроемся?» И Саша и Миша опять посмотрят на нас, как на больных детей, и скажут что-то вроде «не мешайте, работать, блядь». Или окажется, что они оба сменили номера мобильных. А нам забыли сказать эти гребаные промоутеры. Которые не от мира сего. И которых мы так за это любим. Но чем ближе мы подходим к арке, тем осязаемее у меня чувство того, что ничего такого, о чем я думаю, не произойдет. И все гораздо хуже, чем мы думаем. Хотя куда уж хуже?
Мы выходим из-под арки во двор и видим три двери в стене. Одна из них подъездная. Вторая, железная, явно указывает на то, что за ней покоится электричество, «не влезай, убьет», а третья несет на себе следы недавнего открытия. Вадим дергает ее за ручку. Сначала одной, потом двумя руками. Потом колотит в нее рукой и ногой, снова дергает и наконец отходит. Во дворе двое рабочих в оранжевых жилетах возятся с катушкой провода. Вадим подбегает к ним и говорит:
– Здравствуйте! Вы давно тут работаете? А не скажете, вот в этом подвале, в который вход с улицы, какие-то работы ведутся? Ну, рабочие, там, или машины со стройматериалами? Ничего не замечали?
Рабочие переглядываются, потом один из них, растягивая слова, тихо говорит:
– Не видели мы ничего.
– Не видели, – шепотом повторяет Вадим, – колхоз, блядь, слепой.
В тот же момент из-под арки появляется тетка с хозяйственной сумкой, которая слышала вопрос Вадима и теперь обращается к нему:
– Молодой человек, вы про подвал спрашиваете?
Вадим с шальными глазами бросается к тетке:
– Да, да, про подвал.
– Они вчера всю ночь грохотали, весь дом не спал. Листы фанерные швыряли, мебель какую-то. А сегодня все стихло. Наверное, съехали или в понедельник опять придут. Но вчера были точно.
– Спасибо… – растерянным голосом говорит Вадим и идет обратно под арку.
Я еще раз дергаю за дверную ручку, убеждаюсь, что дверь закрыта наглухо, и, достав из кармана банку колы, открываю ее, делаю пару глотков и закуриваю. У меня по клубному бизнесу больше вопросов нет. Не влезай, убьет.
На улице Вадим начинает колотить в дверь руками и ногами, периодически отвлекаясь, чтобы дозвониться до Саши и Миши по мобильнику, потом еще какое-то время не оставляет попыток «достучаться до небес», затем опускает руки, закуривает и садится на корточки рядом с дверью. Что-то хлопает. Я замечаю «Газель» с символикой какой-то пивной компании, стоящую недалеко от входа. Хлопнув дверью, к нам идет ее водитель, мужик лет сорока, крутящий в руках незажженную сигарету. Подойдя ближе, он здоровается и вежливо осведомляется:
– Ребят, а вы в клуб?
– Ага.
– Ребят, а вы не в курсе, когда они откроются?
– Самим очень интересно.
– А-а-а-а… А то я тут рекламные материалы привез, аппарат для розлива пива. Стою тут уже час, и непонятно, чего делать-то? Сегодня же пятница, еще на дачу ехать, а тут такое. Если до вечера ждать, потом в такую пробку на Ярославке влечу – до утра ехать буду.
– Чувак, езжай на дачу, по ходу, они сегодня не приедут.
– Ты думаешь?
– Я уверен, чувак, я просто уверен.
