и в современной России. Сначала грянули первые громкие скандалы о воровстве и растратах, затем начались обвинения в профнепригодности и доведении бизнеса до грани банкротства. А тут уж подросли и отечественные кадры (во многом уже испорченные западными «учителями»). И вот даже в филиалах западных монстров, которые ранее под страхом пистолетов не подпускали в управление «не своих», в топ- менеджменте появляются русские.
Но безусловно, самые стойкие из описанного мной социума все еще остаются в России. И по-видимому, этих уже ничем не выкуришь. Ставшие наполовину русскими, прошедшие огонь и воду увольнений, банкротств и слияний, они цепляются за свое место зубами. Уже нет того высокомерия, той безудержной траты корпоративных благ, но нет-нет да и промелькнет поучающая нотка или снисходительный тон а-ля «ну я-то иностранец и в бизнесе побольше вашего понимаю».
Вот и сейчас Ален сидит с таким сосредоточенным лицом «истинного профессионала» и несет откровенную ахинею о том, чему учат на специальных брэнд-тренингах (которые он сам вряд ли посещал, а скорее прочитал об этом в бизнес-журнале). Он долго говорит о вопросах морали, семейных ценностях и обществе без пороков – как единственно верном подходе в рекламе продуктов нашей группы и рекламе вообще. И провоцируют потребителей, по его мнению, исключительно люди низкой профессиональной культуры. В особенности отвратительны провокации, связанные с наркотиками.
Наверное, он считает, что это очень круто – поставить на повестку дня вопрос о порочности нашего отдела маркетинга и покровительства этому с моей стороны. Но мы не в Америке, где Гарридо, по его словам, проработал десять лет. Мы в России. И здесь руководители не готовы сразу рвать на себе волосы из-за того, что пропустили такую ужасную провокацию. Главное в противоборствах с такими псевдоспециалистами – это бить их их же собственным оружием. И действовать при этом как можно наглее.
– Алексей Андреевич, а это вы обнаружили двусмысленность в этом рекламном плакате? Я имею в виду ассоциативный ряд с кокаином.
– Я? Нет, это Ален зашел и показал, а то бы так и проехало, – отвечает Кондратов.
– Ах Ален. Гм… – Я выдерживаю продолжительную паузу. – Ален, а вы знаете, что думают об этом плакате фокус-группы? Наш маркетинг опросил порядка двухсот респондентов в регионах, и вы знаете, с чем ассоциируется этот образ у них?
– Нет, а что, били фокус-груп? Я не зналь об этом. И что же оньи сказаль?
– Так вот, господа. Региональные потребители ассоциируют данного мужчину с победителем в казино или на скачках (банкноты и купюры на плакате), который вдруг осознал, что есть еще более важные, чем деньги, ценности. Понимаете, Ален? Более важные ценности. И ни один из опрошенных не провел аналогии с кокаином. Кроме вас, разумеется. Но для меня очень важно ваше мнение, и я, допуская, что несколько сотен потребителей все же смогут увидеть негативные аналогии, так же как и вы, пошлю этот имажь на доработку.
– Это ошень интересьно, что сказаль потребители, а можно увидеть репортс? – спрашивает Гарридо, зеленея.
– Завтра с утра. Пархоменко сегодня выходной, все материалы только у него, но то, что я видел, говорит против вашей версии с наркотиками.
Кондратов, с облегчением от того, что беседа подходит к концу, вздыхает и говорит следующее:
– Ну вот видите, Ален. Я же вам говорил, что у нас не бывает ситуаций без контроля. Я был уверен, что маркетинг работал в тесном контакте с коммерческим директором и другими службами. И были сделаны необходимые анализы потребительского рынка. Я только вот что подумал. А нельзя ли женщину вставить туда? Ну такую секси, чтобы придать плакату эффект… – Он ищет пальцами в воздухе необходимую фразу.
– …большей привлекательности? Мы, Алексей Андреевич, как раз готовим параллельную версию плаката. А как вы относитесь к тому, чтобы дать море, или пляж, или дикую природу на фоне женщины?
– Вот. Вот я хотел об этом сказать. Пляж, я думаю, будет очень кстати.
– Ален, – спрашиваю я, – а по вашему мнению, тема сексуальности не повредит имиджу нашего товара? Вы вообще как относитесь к привлекательным женщинам? В рекламе, я имею в виду.
– Ошень хорошо. Да. Я полностью согласьен. Я вот только хотел спросить еще о фокус-группах.
– Коллеги, вы не могли бы у себя продолжить? Я должен сделать важный звонок. – Кондратов выпроваживает нас за дверь. Я встаю, бросаю на него взгляд и отмечаю, как он кивает мне.
– Алексей Андреевич, так мы вашу идею с женщинами и дальше развиваем, я так понимаю? – спрашиваю я напоследок.
– Ага. Развивайте. Принесите мне посмотреть на недельке.
Гарридо уходит к себе, так и не задав мне больше ни одного вопроса. Даже его спина источает ненависть по отношению ко мне. Что же, у султана всегда несколько жен, а в почете та, которая сумеет его лучше ублажить.
В абсолюте весь бизнес строится на системе круговых отсосов. Ты отсасываешь у своего босса, твои подчиненные, руководители департаментов, отсасывают у тебя, у них сосут линейные сейлсы, твой босс отсасывает у главы компании в Париже, глава всей компании сосет у акционеров, а те, в свою очередь, через благотворительные фонды, экраны телевизоров и программы, посвященные здоровой пище, отсасывают у потребителей (в когорту которых входят также и линейные сейлсы), чтобы те увеличивали потребительскую активность по их товарной группе. Таким образом, получается некий замкнутый круг мультинациональных минетов, в котором непонятно, кто конкретно получает удовольствие. Все одновременно или никто в принципе?
Напевая про себя «The winner takes it all», я захожу к себе в кабинет, беру ключи от машины и спускаюсь вниз, собираясь ехать ужинать в «Галерею».
По дороге я набираю номер телефона Пархоменко, руководителя нашего отдела маркетинга:
– Пархоменко, привет, отдыхаешь?
– Отдыхаю, а ты?
– Гандон ты, Алексей. – На другом конце трубке слышится посапывание. – Макет рекламы кукурузы для колхозов ты делал?
– Мое. А что?
– А ты считаешь, это нормальный такой плакат?
– Ну так… для регионов-то сойдет. Ну, такого Аль Пачино мафиозного дали. Когда он лицом в кокосе лежит, помнишь? По-моему, смешно даже. И я думаю, все сработает.
– А ты ничего поинтереснее не мог придумать, чем чужую идею спиздить и притащить ее за уши к кукурузе? Мне почему не показал исходники?
– Так не успел же. Готово было только в пятницу, ты рано уехал. А в понедельник и вторник я выходной, а чего случилось-то? Переделаем, если чё не так.
– А ни хуя. Я только что твою задницу закрывал перед шефом и Гарридо.
– А френчу-то чего надо?
– Ничего. Он в твоем плакате углядел аналогию с кокосом. Ту самую. Смешную, блядь. Юморист ты мой. Петросян от рекламы. И шефу все досконально показал и даже рассказал, из какого фильма украдено и на что похожа твоя кукуруза. Как ты на ней еще белыми бликами налет не дал, я удивляюсь. Для полноты картины. И ножа еще не хватало, консервного. В виде кредитной карточки. Ага.
– Мать моя в кедах… И чё, скандал большой был?
– На твое счастье, я его замял.
– С меня причитается, босс.
– У тебя есть ночь, чтобы изобразить фокус-группы. Только договорись с приличным агентством, чтобы бланки дали свои. Вадиму моему из сигарет позвони, он все устроит. Фокус-группы должны сказать следующее (я пересказываю ему мои фантазии).
– Так ведь это ж бред, нет?
– Бред – это когда гангстеры кукурузу рекламируют. А это не бред. Это шанс спасти твою жопу.
– Понял. Сделаем. А с плакатом чё теперь?
– Берешь телок, красивые пейзажи и добавляешь туда кукурузу. Слоган только хороший придумай.
