Идея Рериха хотя и утопична, если судить по последствиям второй мировой войны, но воистину бессмертна. Бессмертна до нашего времени.
А теперь о парадоксе «феномена Николая Рериха». Сегодня и в России, и в Индии, и в Соединенных Штатах Америки, и в других странах мира есть музеи русского живописца и философа, действуют различные рериховские клубы, общества, благотворительные фонды, изучается его творческое наследие— и живописное, и литературное; о Рерихе пишутся книги, которые теперь составляют порядочную библиотеку. Немало книг и о Елене Ивановне, но житие и творческое достояние этой великой женщины — тема для отдельного исследования. До сих пор дебатируется возможность воплощения в жизнь человечества «Пакта мира» Рериха. Для многих он — Учитель, гуру, указующий человечеству путь к совершенству и всеобщему миру.
По крайней мере две причины объясняют, на мой взгляд, возникновение «феномена Николая Рериха».
Первая причина. Он попал «в десятку», когда, создавая свою «империю духа», сделал ставку на культуру, ее сохранение и развитие в «экстремальной обстановке войн и революций» и на просвещение народов как основы сближения государств с разными политическими системами. Он не открыл ничего нового, повторив банальные, но вечные истины, — о роли культуры, искусства и просвещения в истории человечества. Николай Константинович только сотворил из этих прописных истин стройную концепцию, простую и понятную всем, и соединил ее со своим именем. И за ним пошли, его поддержали действительно многие лучшие люди Земли с громкими именами, и, что особенно ценно, рядовые труженики интеллектуального труда, истинные интеллигенты, те, на ком стоит в нашей жизни дело культуры во всепланетарном масштабе. Сегодня именно они трудятся во всех рериховских учреждениях, будь то музей или благотворительный фонд. Для них Рерих давно стал иконой, символом и по-прежнему остался Учителем, гуру; их конкретная деятельность немыслима без него, хотя достаточно часто наполнена новым содержанием. Но он — с ними, и эти подвижники — или не ведая того, или сознательно — продолжают в традициях и по методике живописца творить продолжение рериховского мифа. Только один пример. В московском мемориальном музее Рериха вам покажут портреты двух махатм, их имена — Мория и Кут Хуми; с ними, по легенде, встречались Николай Константинович и Елена Ивановна. Они обитатели Шамбалы, их учителя и ведущие. Впрочем, вам эту легенду расскажут, если вы зададите вопрос: «Кто изображен на этих портретах?» Дело в том, что оба махатмы вели по жизни Елену Петровну Блаватскую, они ее учителя и к Рерихам никакого отношения не имеют. Их портреты написаны в 1884 году Германом Шмихином по просьбе Елены Петровны и по ее описанию. В московском рериховском музее висят их искусные копии… Но без «продолжения легенды» в наши дни работники музея — и это в определенном смысле магия — уже не мыслят своей деятельности.
И здесь вторая причина: не мыслят, потому что не знают, но часто сознательно не хотят знать реальной жизни и деятельности и Николая Константиновича Рериха, и Елены Ивановны, и Юрия Николаевича, то есть «не знают», каким путем, методами, средствами создавалось на первом, основополагающем этапе все то, что сегодня называется «духовным наследием Рерихов». А путь этот, методы и средства — «великий компромисс» с руководством Советского Союза и его вождями, сотрудничество — теперь это общеизвестно — с преступной политической системой, которая коварным кровавым способом утвердилась в России, на поруганной родине живописца, которую он так «любил»…
Осознавал ли Николай Константинович Рерих всю мерзость такого компромисса и сотрудничества? Притом сотрудничества с самыми ужасными силами Системы — органами государственной безопасности, страх и ужас перед которыми будут жить в генетической памяти россиян еще несколько поколений? А ведь по христианским православным канонам, которые безусловно от рождения были близки живописцу, это было сотрудничество с Диаволом и его слугами, въехавшими на черных машинах в московский Кремль. Безусловно, осознавал! Но он — правильнее сказать, они, то есть Рерих с женой Еленой Ивановной успокаивали себя тем, что это временный компромисс, они попутчики с «антихристами» не на долгое время и только ради «великой цели», во благо России и всего человечества. Да, получается так: цель оправдывает средства…
И было в «Новой стране» — так Рерихи, как известно, называли Советский Союз — нечто безмерно притягательное для Николая Константиновича, державника по своим убеждениям. Это «нечто» — внешняя политика кремлевских вождей. Они, пусть на «большой крови», но создавали (или воссоздавали) огромную русскую державу. Да, «огнем и мечом», но такова от века человеческая история, и так называемые «народные массы» в ней только строительный материал. Российская империя «от моря и до моря» завещана нам великими предками — в этом были убеждены супруги Рерихи. И среди кремлевских вождей был один человек, перед которым Николай Константинович преклонялся. Несмотря ни на что! Потому что прежде всего он, этот гений… ладно, пусть злой гений — являлся создателем и строителем новой Российской империи. Этим человеком был Сталин. И после победоносного завершения Великой Отечественной войны, образования в Европе лагеря «народной демократии», по существу управляемого из Москвы, генералиссимус Сталин стал кумиром Николая Рериха.
…И, как известно, сразу после 1945 года Рерихи начали готовиться к возвращению на Родину.
Не знаю, понимали они или нет, что их ждет в Советской России?
У меня нет ответа на этот вопрос. Но безусловно одно: Николай Константинович и Елена Ивановна все — как они, наверное, думали — просчитали, взвесили, обсудили. И остается предполагать: дальнейшую жизнь — для осуществления своей Главной Цели — они мыслили только в России.
Но меня продолжает мучить вопрос: приняв это роковое решение, Николай Константинович — с его мировыми амбициями — неужели не понимал, что его ждет в «державе» Сталина?..
Этим драматическим вопросом, на который у автора нет ответа, заканчивает свою книгу «Экспедиция Николая Рериха в поисках Шамбалы» Арнольд Генрихович Шоц.
Но на этот вопрос есть ответ.
12 марта 1946 года, Москва, Кремль. Кабинет Сталина
Вождь стоял у окна, слегка отодвинув занавеску. Красная площадь была пустынна, брусчатка влажно поблескивала — утром прошел дождь.
Иосиф Виссарионович, повернувшись, взглянул на напольные часы, за стеклом которых медленно раскачивался круглый маятник — без двух минут десять.
Бесшумно открылась дверь. Появился генерал НКВД Александр Николаевич Поскребышев, начальник секретариата Сталина — белобрысый, с венчиком седеющих волос вокруг лысины, подобострастный. Ему единственному разрешено входить в кабинет «хозяина» без стука, ведь он сторожевой пес при дверях, всегда, постоянно, неотлучно, и днем и ночью (если Он в Кремле).
— Лаврентий Павлович в приемной.
— Зови его, Саша.
Берия, в черном костюме, посверкивая стеклами очков, с коричневой кожаной папкой в руках, остановившись в дверях, сказал тихо:
— Здравствуйте, товарищ Сталин!
— Проходи, Лаврентий, садысь.
Их разделял небольшой письменный стол. Берия сидел к вождю в профиль и чувствовал на щеке взгляд Сталина, который физически обжигал кожу.
— Собрал сведения?
— Собрал, Иосиф Виссарионович.
— Выяснил?
— Выяснил.
— Ну?
— Действительно, собирается возвращаться. Со всем семейством и скарбом. Хлопочет о разрешении пока через Союз художников.
— Почему — пока?
— У него переписка с Грабарем. Грабарь советует ему обратиться в правительство…— Берия замешкался.
— Не тяни.
— А если там задержка, обратиться лично к вам.
