размером.
Доррин машет зеленым флагом и, когда на судне поднимают такой же, запускает в его сторону ракету, к которой прикреплен линь. Она падает в воду перед самым носом корабля.
Свесившийся с борта матрос цепляет линь багром. Доррин плавно стравливает сначала линь, а потом и привязанный к нему буксирный канат. Как только канат натягивается, он обрубает трос якоря.
«Хартагей» раскачивается, натянутый как струна канат гудит, и юноша начинает опасаться, как бы он не лопнул. Однако пока шхуна следует за «Потешным Зайцем». От Доррина требуется одно – пока они не приблизятся к молу, держать штурвал крепко и не давать рулю вихлять.
У мола «Заяц» останавливается и спускает шлюпку с четырьмя моряками. Двигаясь вдоль каната, они подплывают к шхуне, привязывают лодку и поднимаются на палубу.
– Смышленый ты малый, мастер Доррин, – говорит шкипер «Зайца», проверив рулевые тяги и поставив к штурвалу одного из своих людей. – Мало кто верил, что это корыто снова поплывет.
– Я едва сдернул шхуну с места, – смущаясь, говорит Доррин, – да и то лишь потому, что у нее малая осадка.
– Не прибедняйся. Ты не моряк, а корабль вызволил. Теперь надо затянуть его в гавань, но это дело нетрудное. Настоящие трудности, – мореход смеется, – начнутся у тебя, когда ты приведешь лохань в порядок. Скажу тебе честно – быть судовладельцем еще та морока!
CXXXII
Копыта Меривен постукивают по покрывшей мостовую ледяной корке. Все окна «Рыжего Льва», кроме ближайшего к главному входу, закрыты ставнями, однако над трубой поднимается тоненькая струйка дыма.
Ставни трактира дребезжат под напором ветра с Северного Океана. Свернув на почти пустую улицу, что ведет к конторе Тирела, Доррин касается своего черного посоха – по нынешним временам с ним лучше не расставаться нигде.
Проехав мимо стучащегося молотком в дверь малого в пастушьей куртке и двоих работников, выкатывающих бочку из мастерской бочара, он приближается к гавани.
Все причалы пусты, окна складов плотно закрыты ставнями. Возле западного мола на колодах покоится «Хартагей».
Привязав Меривен под навесом верфи – сейчас стапеля пусты – юноша берет кожаную папку и направляется в здание, рядом с которым находится шхуна.
– Только ты мог притащиться в такую погоду, – ворчит управляющий по имени Тирел.
Расстегнув куртку, Доррин достает из папки чертежи и раскладывает их на столе, придавив утлы кусочками кирпича.
– Мне нужно, чтобы платформа была обрасоплена вот так, – говорит он Тирелу, указывая на верхний рисунок. – Лестницы...
Тирел, не обращая внимания на копоть и запах не совсем чистого масла, поправляет лампу так, чтобы на стол падало больше света, и всматривается в чертежи.
– Ну и крепкую же платформу ты хочешь! На кой тебе такая?
– Мне нужна очень крепкая, чтобы выдержала сто стоунов железа.
– Тогда тебе потребуется какой-то противовес, а то и перевернуться недолго. И потом – ежели мы установим эту штуковину, как ты собираешься попадать в трюм?
Тирел подходит к очагу и бросает туда маленькое поленце.
– Ну и зима, того и гляди задница отмерзнет! Не иначе как поганые чародеи наворожили.
– А ты что предлагаешь? – спрашивает Доррин, глядя на чертежи.
Протолкнув кочергой поленце поглубже, Тирел возвращается к столу, закусывает нижнюю губу выступающими передними зубами и бормочет:
– Ежели, например, передвинуть вот эту часть на пару локтей...
Доррин хмурится, понимая, что в таком случае наклон оси окажется еще больше, тогда как он всячески стремился свести его чуть ли не на нет. Правда, с другой стороны ось тогда будет короче, а значит и легче.
– Ладно, но коли так, то и брасопить придется по-другому, – говорит он.
– Это-то мы сделаем, – ворчит Тирел. – Чем еще заниматься-то? Но учти, когда спустишь посудину на воду, тебе потребуется охрана.
– Догадываюсь.
– И вот еще. Эта штука выходит наружу ниже ватерлинии. Чтобы в корпус не попадала вода...
Лампа мигает, выбрасывает струйку черного дыма, но спустя мгновение снова начинает светить ровно. Снаружи, загоняя под навес легкий снежок, свистит ветер.
CXXXIII
Насыпав в ступку ивовой коры и звездочника, Доррин берется за пестик, чтобы измельчить смесь в тонкий порошок.
– Знаешь, тебе было вовсе не обязательно сюда приходить, – говорит Рилла, добавив к толченому бринну капельку сиропа.
– Наверное, нет, – рассеянно отзывается юноша, глядя в маленькое, так и оставшееся не закрытым ставнями окошко с южной стороны дома. Снаружи метет пурга.
