тяжеловозами, уже вкатывает во двор. На его стенке красуется эмблема дома «Фукс и сыновья». Возница подгоняет фургон к боковой двери кузницы, где уже собрались Яррл, Доррин и Ваос.
– Он доставляет железо корабелам в гавань, – тихонько говорит Ваос.
– От моря досюда конец неблизкий, да еще вверх по склону, – отзывается Яррл и кашляет, когда переменившийся ветер сдувает едкий дым из трубы в сторону двора. – Тем паче с грузом железных чушек в пятьдесят стоунов. Надо думать, мы у них на сегодня последние.
Возница в овчинной куртке поверх заляпанной коричневой рубахи неторопливо слезает с козел.
– Привет, Яррл. Нынешняя партия тянет на ползолотого.
– Это на серебреник дороже обычного.
– Тут уж ничего не поделаешь. Совет вовсю закупает железо, так что и Фукс, само собой, повысил цену. Будешь брать?
– Разгружай. Я сейчас вернусь, принесу еще серебреник. Сунув кошель за пояс, кузнец направляется к крыльцу.
– Эй! Сначала деньги, потом разгрузка.
– Да брось ты... – Яррл сплевывает в угол между крыльцом и кузницей. – Я тебя когда-нибудь надувал?
– Ну, тебя я, положим, знаю... – бормочет возница.
– Берись за мелкие железяки, вон с того краю, – говорит Доррин, глядя на Ваоса.
– Что я, хиляк что ли?
Доррин переглядывается с возницей.
– Ладно, малый. Держи, – говорит тот, подавая Ваосу плоский брус.
Его вес оказывается для паренька неподъемным. Ноги его подгибаются, так что Доррин едва успевает подхватить железяку.
– Не стоит надрываться, Ваос. Железо – оно тяжелое.
– А ты крепкий. Хоть с виду и не скажешь, – замечает возница, глядя на Доррина.
– Это что! Видел бы ты, как он с посохом управляется, – похваляется товарищем Ваос.
– А... ты из этих. Тогда понятно, почему ты к Яррлу прибился. То-то я гадал, как это кузнец свалил самого Нисо какой-то палкой.
Доррин несет в кузницу железный брус, Ваос плетется за ним с охапкой тонких железных прутьев.
– Что потолще – сюда, что потоньше – вот туда, – распоряжается Доррин, распределяя железо по полкам.
– Да, мастер.
– Я еще не мастер.
– Почти что мастер.
К тому времени, когда они возвращаются к фургону, Яррл, ворча про «грабеж среди бела дня», уже расплачивается за товар.
Возница спрыгивает с фургона и тащит в кузницу еще пару брусков. Сделав несколько ходок, все вместе разгружают фургон, после чего малый в овчине закрывает заднюю дверь и задвигает засов.
– Послушай, – обращается к нему Доррин, – сколько может стоить железный лист той же толщины, что эти тонкие прутья, и размером четыре на четыре локтя?
– Точно не скажу, но в Битии листы пять на пять идут по серебренику. А зачем тебе такой здоровенный лист? Он ведь тяжелый.
– Думаю, потянет стоунов на пятнадцать, а то и на все двадцать.
– Вот-вот. Тут потребуется упряжка из шести лошадей, да три здоровенных мужика для погрузки. Короче, такое дело надо обговорить с Фуксом. Ну, до встречи, кузнец, – добавляет он, повернувшись к Яррлу.
– Надеюсь, к следующему разу вы не взвинтите цены еще выше, – ворчит Яррл.
– Времена нынче тяжелые, – отзывается возчик, пожав плечами. – Говорят, Белые вытесняют аналерианцев в южный Спидлар. Грязные пастухи! – он сплевывает на пожухлую, мерзлую траву. – Проклятые чародеи! Они друг друга стоят.
Щелчок вожжами – и фургон, скрипя, трогается с места.
– Вернемся к работе, – говорит Яррл, задвигая дверь в кузницу так, что остается лишь узкий проход. – Нужно еще закончить цепные зажимы для Блайгера. А ты, – он поворачивается к Доррину, – еще не раздумал строить тот двигатель?
– Строить-то не раздумал, но пока еще не разобрался, какие нужны поршни.
Яррл хмурится, будто впервые слышит подобное слово.
– Может быть, будет лучше, если я сделаю два маленьких, по обе стороны от вала? Нужно только, чтобы они находились точно один против другого.
– Поршни – это такие цилиндры? – уточняет кузнец.
– Вообще-то они могут быть любой формы, лишь бы прочные. Но цилиндры вполне годятся.
