нравится, однако у меня есть тяга к растениям и... – он чувствует, что необходимо сказать больше. – И нужда в деньгах.
– Ха! Ты видел мои грядки, паренек? Тебе не кажется, что на этом не разбогатеешь?
– Насчет грядок... Не исключено, что с пряностями я мог бы помочь.
– Это может быть опасно, – говорит она, сверля его пристальным взглядом из-под серебристых бровей.
– В продаже пряностей нет ничего опасного, а целители должны уметь способствовать росту.
– А ты хотел бы заняться и выращиванием, и продажей?
– Как получится.
– Дело в девушке... а, парнишка?
– Так или иначе, мне нужны деньги, – Доррин старается отвечать уклончиво.
– Поверь старой Рилле, целительство – не то ремесло, какое поможет пустить пыль в глаза девчонке. Да и кузнечное дело тоже.
– И все же... – бормочет Доррин, уставясь в пол.
– У меня есть семена пряностей, зимних сортов. Я даже не пробовала их выращивать. Думаешь, ты мог бы попробовать?
Доррин медленно кивает.
– Если они еще живы... думаю, да.
– Сдается мне, ты один из изгнанников.
Он поднимает брови.
– Паренек, может, я не ахти какая целительница, но все-таки малость соображаю.
– Так ты меня возьмешь?
– Почему бы и нет? Мне всегда хотелось получить зимние пряности. А твой хозяин, он не против того, чтобы ты проводил время у меня? – прищурясь уточняет целительница.
– Я с ним договорился. Буду приходить сюда по утрам.
– А что ты рассчитываешь получить от меня?
– Землю.
– Надо же... но по крайней мере честно. Зачем тебе земля?
– Мне хотелось бы получить участок возле пруда, чтобы кое-что строить. Я могу заплатить.
– Хм... Все это интересно, но ты пока ничем не доказал, что вообще способен к целительству.
Доррин встает и кладет посох ей на колени.
– Тьма! – восклицает женщина, пробежав пальцами по темному дереву. – Тебе не нужны никакие наставницы! Это ты вылечил ногу Квиллера? И спас Гонсарова мальчонку?
Доррин кивает.
– И при этом ты просишь меня об одолжении? Растолкуй-ка старой дуре, почему? – допытывается она, погладив тяжелое дерево и вернув ему посох.
– У чужаков порой возникают трудности, которых не бывает у местных.
– Ха! А ты смекалистый малый. Как тебя зовут?
– Доррин.
– Потом, небось, пойдешь в подмастерья еще и на лесопилку, чтобы выучиться на лесопильщика?
– Нет, зачем... – острая вспышка боли тут же заставляет его исправиться. – Дело в том, что я хочу строить машины. Для этого нужно работать и с железом, и с деревом, но главное – нужны деньги. А мне хотелось бы обзавестись собственной мастерской и своим домом.
– Но ты не хочешь, чтобы люди думали, будто от тебя исходит угроза?
– Да какая от меня угроза!
– Паренек, – тихонько смеется Рилла, – хоть ты такой скромный и такой вежливый, мне за всю мою долгую жизнь не случалось встретить более опасного человека.
Доррин непроизвольно поднимает брови.
– Но это не имеет значения. Я старая дура, и ты мне нравишься.
LXI
Закрыв дверь сарая, Доррин смотрит, как поднимающийся над дымоходом кузницы горячий воздух из горна тает в сером холоде ранней зимы. Потом с легкой усмешкой он глядит на потрепанную обложку книги, которую держит в руках. Книга озаглавлена «Целитель». По правде сказать, юноша вообще не ожидал, что Рилла окажется грамотной, а уж тем паче не чаял найти у нее какие бы то ни было книги. А людей недооценивать не стоит – ведь помимо книги старая целительница одарила его и кое-какими полезными советами.
Заслышав на улице грохот колес, Доррин спешит в свою комнату, где оставляет книгу и посох. К тому времени, когда он, переодевшись в рабочее платье, подходит к дверям кузницы, фургон, влекомый двумя
