разбойники забрали бы все. Осмотр дороги показал, что все они были обуты одинаково. Видел ли ты когда- нибудь, чтобы вся шайка грабителей щеголяла в одинаковых сапогах?
– Свет и демоны! – командир трудно сглатывает. – Они просто хотели представить это преступление делом рук разбойников!
– Вот именно.
– Посмотрите, что там осталось, – дозволяет командир. – Покойникам их добро уже не понадобится.
В седлах остаются лишь командир, Кадара и Брид. Остальные обшаривают фургон.
– Отличный нож.
– Порезали шелк, гады...
– А деньжат не осталось.
– По коням! – командует предводитель.
– Спасибо, здоровяк, – с ухмылкой говорит Бриду жилистый солдат. – Благодаря тебе я разжился прекрасным ножом, да еще и вернусь из патруля раньше срока. Горячая еда да мягкая постель – это как раз для меня.
– Ну так радуйся, пока есть такая возможность, – отзывается Брид.
– Так стало быть, это кертанцы. Ну, как бойцы они медяка не стоят.
– Меня больше беспокоит, кто им эти медяки платит.
– Эх! – машет рукой жилистый, повязывая шею платком. – Что ты за человек: как что скажешь, непременно испортишь настроение, – он пришпоривает коня.
– Не нравится мне это, – говорит Кадара, подъезжая к Бриду.
– А что мы можем поделать?
– Домой теперь не вернуться. Белые перерезали путь на Отшельничий, и нынче туда плавают только контрабандисты. А я еще не настолько впала в отчаяние, чтобы обратиться к ним.
– Пожалуй, я тоже, – соглашается Брид.
– Это не просто пятно хаоса. Это начало распроклятой войны.
– Похоже на то.
– «Похоже»? И это все, что ты можешь сказать?
– А что еще я мог бы сказать? – со вздохом говорит Брид. – Порой мне жаль, что я не кузнец и целитель, как наш Доррин. Интересно, как у него дела?
– Наверняка, как обычно. Кует да исцеляет, исцеляет да кует, а все вокруг на него не нарадуются.
– Может быть, – Брид щелкает поводьями, чтобы сократить разрыв между ними и арьергардом отряда. – Но сдается мне, у него есть свои трудности. Такой уж выдался год.
LIX
Яррл поворачивает на наковальне металлический брус, подставляя его под равномерные удары Доррина. Потом кузнец снова отправляет заготовку в горн, а перед тем как вернуть на наковальню, достает пробойник. Доррин легко постукивает по пробойнику, образуя паз. Яррл достает вторую заготовку и помещает выступ точно над пазом. Точный удар Доррина, и металлическая затычка становится на место. Еще один удар, и Яррл, кивнув, возвращает деталь в горн.
Затем стальной прут закручивается спиралью, но эту работу кузнец выполняет сам. Доррин тем временем подгребает разворошенный древесный уголь.
Рейса заходит в кузницу и, остановившись у мехов, ждет.
Яррл раскаляет почти готовую пружину до вишнево-красного цвета и окунает ее в бак. Когда железо сереет, он вынимает пружину, опять помещает в горн и следит за накалом. Лишь когда кузнец откладывает деталь в сторону, Рейса заговаривает:
– Там парнишка пришел, назвался Ваосом. Спрашивает Доррина.
– Знаешь его? – поворачивается к Доррину Яррл.
– Это Кирилов конюх. Хороший парень.
– Бьюсь об заклад, пришел канючить работу, – ворчит Яррл.
Рейса, переступив через кучу ломаных тележных деталей, выходит наружу.
– Ты мог бы его взять, – негромко обращается к Яррлу Доррин.
– Зачем это? Ты что, уходишь?
– Я... – Доррин смущается. – Мне хотелось бы малость подзаняться целительством.
– Не скажу, чтобы меня это удивило, – бурчит Яррл, сплевывая в угол. – И когда ты уходишь?
– Я не хочу уходить. Мне хотелось бы по-прежнему работать здесь, но уделять некоторое время и целительству.
– Доррин, человек не может заниматься двумя ремеслами сразу.
– Мне кажется, я смогу. Ты позволишь мне попробовать?
– У меня никогда не было работника лучше, – Яррл снова сплевывает. – Иной за восьмидневку столько
