– Рилтар, большая часть твоих товаров хранится в Хаморе, да и суда твои, по большей части, стояли там же! – сурово указала Кларис.
Дженна торжествующе усмехнулась.
– Ты один располагал достаточными сведениями, но вместо того, чтобы принимать меры, занимался болтовней.
– А разве не ты постоянно поддерживала его? – возмутился Рилтар.
– Я? Поддерживала? Можно поднять протоколы: мы обе лишь утверждали, что не имеем сведений, позволяющих предпринять сколь бы то ни было решительные действия. А ты их имел, но утаил от Совета. Имел, иначе все твои возражения были бы лишены смысла. А утаил затем, чтобы одному оказаться в выигрыше.
– К чему ты клонишь?
– К твоей отставке во благо Отшельничьего.
– Что?
– Не сомневаюсь, – решительно заявила Кларис, – что мы вскоре получим доказательства того, что ты из корыстных побуждений утаил от Совета важную информацию, помешав тем самым предотвратить существенные неприятности.
– Тем паче, – подхватила Дженна, – что ты предусмотрительно увел свои суда из Найлана, не сказав ни слова своим конкурентам, вроде Хослида. В результате он остался без кораблей, а ты – только без двигателей.
– Вы обе сошли с ума! – вскричал Рилтар, переводя взгляд с одной женщины на другую. – Вы не можете так поступить!
– Очень даже можем, – рассмеялась Дженна. – И мы в своем уме, будь спокоен. Более того, советуем тебе как можно скорее покинуть Отшельничий. Иначе у твоих дверей может собраться толпа разорившихся по твоей вине торговцев, и мы за твою безопасность не поручимся.
– Рилтар, – сурово произнесла Кларис, – сан советника обременяет принявшего его обязанностью действовать во благо Отшельничьего. Ты слишком часто удерживал нас от каких-либо действий, находя веские причины, и всякий раз это бездействие оборачивалось личной выгодой для тебя. На сей раз мы последуем твоему примеру и не станем предпринимать ничего, кроме одного-единственного: расскажем людям правду о твоей роли в случившемся.
Рилтар утер лоб.
– Если ты немедленно уйдешь в отставку, – с улыбкой произнесла Дженна, – мы выступим с официальным заявлением не раньше, чем через день. Хотя силы Белых подорваны, в некоторых местах – таких как Сарроннин или Сутия, – там, где хаос не был слишком концентрирован, их влияние может сохраниться. Возможно, ты найдешь эти земли... более подходящими тебе по духу. Рекомендую учесть.
Рилтар перевел взгляд с одной женщины на другую, понурился и взялся за лежавшее перед ним перо.
156
Стоя на побережье моря примерно в кай к югу от главного причала Лидьяра, Джастин наблюдал за тем, как на волнах Большой бухты играют лучи проглянувшего впервые за почти восемь дней солнца. Наконец, с дороги к нему спустился Гуннар.
– Контрабандисты доставят меня на Край Земли. Они говорят, что найланский порт закрыт, поскольку большую часть портовых сооружений смыло в море. Ты ничего не делаешь наполовину, брат.
– Есть вещи, которые просто нельзя делать частично, – печально улыбнулся Джастин.
– Ты по-прежнему смотришь на случившееся с точки зрения Предания? Но правдиво ли само Предание?
– В достаточной степени. Вспомни, я ведь сам видел ангела.
– То ли я запамятовал, то ли ты забыл упомянуть об этой встрече.
– Возможно, всего ведь не упомнишь. Но дело даже не в этом. Наклосцы верят во всеобщую взаимосвязь вещей и явлений. Для них все неразрывно, и именно это не позволяет им пользоваться острыми орудиями. Всякое разделение, даже если оно необходимо, есть отрицание действительности и в качестве такового – источник боли. Крайности с этой точки зрения сходятся. Полная гармония есть стерильность и неподвижность, а следовательно, смерть, тогда как чистый хаос есть буйство, разрушение... и опять же смерть. Короче говоря, все были не правы – кроме меня. Это позволяет понять высказывание одной древней целительницы, Лидии. Она говорила маршалу Западного Оплота, матери Креслина, если ты помнишь...
– Помню. Можешь ты дойти до сути, пока корабль не отчалил без меня?
– Не отчалит. Им нужны твои денежки. А тебе, Гуннар, необходимо кое-что узнать, иначе мне придется самому вернуться на Отшельничий и заняться твоим просвещением. Так вот, речь шла о том, что Дайлисс и Риесса сотворили, по словам Лидии, величайшее благо и величайшее зло одновременно. Суть этого туманного высказывания не в возвышении Фэрхэвена и Отшельничьего, а в разделении хаоса и гармонии. С одной стороны, это позволило постичь суть гармонии и в таковом качестве может расцениваться как благо, однако подобно всякому разделению повлекло за собой боль. Тут наклосцы совершенно правы. Посмотри вокруг – боль еще не улеглась.
– Но сдается мне, она возникла не без твоего участия.
Поискав вокруг глазами и чувствами, Джастин нырнул под куст и вытащил оттуда черепаху.
– Отпусти ты ее, – взмолился Гуннар.
– Минуточку.
Джастин поднес черепаху, втянувшую голову под панцирь, к камню, на который облокотился Гуннар, и сказал:
– Следи за тем, что я буду делать. Не глазами, а чувствами.
– Опять какая-то уловка?
– Вроде того. Ты просто следи.
Очистив свое сознание от случайных мыслей, он начал выстраивать поток порядка вокруг маленькой зеленой черепашки, стараясь при этом ее не напугать.
Глаза Гуннара расширились.
– Как...
– Ты просто почувствуй это...
Гуннар продолжал наблюдать, едва веря собственным чувствам.
– Уловил структуру? – спросил Джастин.
– Пожалуй, да.
– Вот и хорошо.
Джастин положил черепашку на песок. Некоторое время она лежала неподвижно, а потом из-под панциря показались голова и ноги. Животное поползло к воде.
– Но разумно ли это? – спросил Гуннар. – Насколько я понимаю, ты только что одарил ее бессмертием.
– Никакое действие не может быть разумным в полной мере, – рассмеялся Джастин. – Равно как не может быть полным и бессмертие. Она гармонизирована, но гармонизирована без хаоса, а следовательно, не пребывает в равновесии. Разрушить эту гармонию может акула или скат – попросту ее съев.
– Зачем ты мне это показал?
– Ты мог бы проделать такое с собой. Перестать стареть. Остаться смертным в том смысле, что тебя можно будет убить, но сделать свое тело неподвластным времени.
– Где ты такому научился?
– В Наклосе, у друидов.
– Так это не уловка?
– Нет брат, это проклятие. Проклятие, которым я одаряю тебя, потому что люблю, – Джастин взглянул брату прямо в глаза и добавил: – Ты не сможешь ни забыть об этом, ни рассказать кому бы то ни было, ибо тогда у тебя потребуют проделать такое с каждым. А не то отправят в изгнание – и это в лучшем случае. Однако сие и есть истинный порядок. Истинное равновесие хаоса и гармонии.
– Но я могу не прибегать к этому и сам, – поежившись, промолвил Гуннар.
