праздникам.
Рукопись Карамазова я проглотил в два вечера. Потом дал не без колебаний прочитать повесть моей жене: как ей это ляжет на сердце, не возмутит ли? Хотя жена у меня, я всегда знал, - умница.
Что сказать? Конечно, 'Казнить нельзя помиловать' - не шедевр, да и нелепо ожидать шедевров от человека, впервые написавшего прозу. Есть, разумеется, проколы и в языке и провалы в стиле, да и наивности чуть бы убавить... Но всё это, повторяю, простительно для литературного дебюта. Однако есть ведь и достоинства в этой вещи. Думается, умный читатель, проницательный критик их без труда обнаружит. Если, само собой, повесть будет напечатана...
Добавлю, что меня Родион Федорович обрисовал очень уж лестно, чересчур. Я ему обязательно это скажу, пусть поправит - неудобно. А Фирсов - чтоб ему икалось на том свете! - получился, по-моему, как живой: именно таковым гнусным фарисеем он и был при жизни. Таковым и остался...
Да, да! Ибо дух его целиком переселился в его примерного и достойного выкормыша - Свиста. Свист редакторствует в 'Комсомольском вымпеле' - сбылась мечта идиота. Претворяет в жизнь гласность, так сказать, по-фирсовски, по-фарисейски. Возьмите, почитайте 'Комсомольский вымпел' - стыдобушка...
Тьфу ты, опять завелся!
И еще. Товарищ Быков по-прежнему секретарь обкома. Павел Игоревич Ивановский, правда, покинул своей шикарный кабинет в Будённовском горисполкоме и заделался директором пригородного совхоза. Сынок его, как я узнал, получил год условно и теперь живет в других краях у родичей. Те двое, Кушнарёв и Савельев, получили по восемь лет. Сидят, голубчики.
На могиле Фирсова высится мраморный обелиск со звездой героя. На могиле Юлии Куприковой - скромный памятничек, фотография: эх, действительно, какая ж дивчина была!
* * *
Вот уже много дней я безуспешно разыскиваю Карамазова.
Как в воду канул. Зашел я по-соседски к Шишову (он уже старший лейтенант), познакомился, расспросил: Шишов не в курсе, тоже давно друга не видал. Дозвонился до жены Карамазова. Она сообщила, что он уехал опять в столицу, должен бы вроде вернуться, но...
Черт побери! Неужели Родион Федорович Карамазов запил? Или, того хуже, его успокоили? То-то будет горестно Марине и радостно ивановским да быковым.
Не хочется верить...
Да, чуть совсем не забыл сообщить, так, для сведения: жену мою зовут Алисой, в девичестве была Екимовой...
Но это уже - совсем другая повесть.
Александр КЛУШИН
1989 г.
