цеплялся взглядом за каждого, кто хоть сколько-нибудь походил на Аскера.
Настроение у Торпа было дрянное. Он понимал, что, действуя наобум, без всякого плана, не располагая данными, не может рассчитывать на успех — разве что выпадет очень большая удача. А Торп не привык так работать. Поэтому положение, в котором он сейчас оказался, раздражало, злило. Однако Торп добросовестно выполнял приказ Упица.
Когда стемнело, он облегчённо вздохнул и отправился в контрразведку. Группенфюрер Упиц уже был на месте. О Торпе доложили. Он был принят, выслушан и отпущен ужинать.
— Явиться в десять часов, — сказал Упиц. — Будете выполнять специальное задание.
Вскоре после ухода Торпа гарнизонный пункт противовоздушной обороны сообщил о появлении советских самолётов. Но тревоги ещё не объявили — самолёты шли стороной, возможно, что и не на Карлслуст.
Это предположение подтвердилось. Бомбардировщики обошли город и устремились на северо- запад.
Минутой позже в кабинете, где находился Упиц, зазвонил телефон.
— Господин Упиц? — послышалось в трубке.
— Да, это я.
— Карл Айпель звонит. Прошу вас немедленно меня принять.
С помощником Теддера следовало разговаривать где-нибудь вне здания гестапо. Но Упиц не мог отлучиться из кабинета. Айпель же был настойчив. И, рассудив, что сейчас вечер и большинства сотрудников нет в управлении, Упиц решил рискнуть.
— Ладно, — сказал он, — приезжайте прямо сюда. Я предупрежу дежурного.
Вскоре Аскер входил в кабинет группенфюрера.
— Вы встревожены, — сказал Упиц, бросив взгляд на посетителя. — Что случилось?
— Только что прошли бомбардировщики. Говорят, это русские.
— Допустим.
— Но они прошли на северо-запад!
— Так что же?
— На северо-западе Гамбург. Ведь именно оттуда должна прибыть колонна грузовиков.
— Колонна уже в пути. — Упиц поглядел на часы. — Она пятнадцать минут как вышла. И ей уже ничто не угрожает. Даже если Гамбург сровняют с землёй.
— Пятнадцать минут в пути. — Аскер взглянул на генерала. — Таким образом, машины будут здесь?…
— В полночь.
— Что же мне делать до этого времени?
— А чем вы собираетесь заняться в полночь?
— Присутствовать при погрузке архивов.
— Это невозможно.
— Почему?
— Невозможно, — повторил Упиц.
— Но… таков приказ Теддера. И я не сказал ещё всего. Мне поручено сопровождать колонну.
— Куда?
— Боже мой, туда, куда она повезёт архивы!… Да и вообще я не могу здесь больше оставаться. С некоторых пор мне оказывают… м-м… усиленное внимание. Это не очень приятно. Мы с шефом не хотели бы подводить вас или господина Зейферта. А так обязательно случится, если меня провалят.
Упиц все понял — он лишь часа два назад выслушал доклад сотрудника, сопровождавшего Аскера из Берлина в Карлслуст.
— Но это опасно, — пробормотал он.
— В вашей власти сделать так, чтобы мы с вами не рисковали.
Упиц задумался.
— Ладно, — сказал он. — Приходите сюда в полночь… Нет, в одиннадцать часов.
Аскер покинул здание гестапо. Убедившись, что за ним нет наблюдения, он вошёл в телефонную будку и вновь позвонил Штыревой. Фрау Готбах должна была передать супругу, что те, кого он ждёт, выехали в девять часов и будут в полночь.
— Хорошо, — ответили Аскеру, — спасибо за хлопоты. Мы так рады!…
— Ну, что вы, фрау Стефания? Какие же это хлопоты? Ведь мы старые друзья. Кстати, можете заодно передать, что я договорился, как меня и просили, и буду присутствовать при погрузке товаров.
— Чудесно. Муж будет в восторге!
— Прощайте, фрау Стефания.
— Доброй ночи!
Глава двадцать шестая
Группенфюрер Упиц был информирован правильно. Самолёты, пролетевшие восточнее Карлслуста, были советскими бомбардировщиками. Они шли курсом на северо- запад.
В строю боевых машин находилось пять транспортников. Миновав Карлслуст, группа пошла над автомобильным шоссе Берлин — Гамбург. Но не Гамбург был её главной целью. Она выполняла особое задание.
Примерно на тридцатом километре от Карлслуста, в пустынной местности, с земли взвилась белая ракета. Группа плавно отвернула на сигнал. Внизу замигал фонарик. Самолёты убавили газ, и с транспортных машин посыпались парашютисты. Они растянулись в воздухе длинной цепочкой — самолёты не задерживались, лишь снизили скорость. Это был второй десантный отряд из группы генерала Лыкова.
Один за другим опускались парашютисты. Шёлковые купола, окрашенные в тёмные тона, почти не просматривались в воздухе. Воины были в форме немецких солдат и офицеров. Однако это не смутило встречавшего их майора Перцева. Первый, кого он увидел, был полковник Рыбин, одетый в мундир майора вермахта. Разведчики обнялись.
— Павел Петрович, дорогой, сколько же мы с тобой не виделись — два года, а!
— Два года, товарищ полковник!
— Дома у тебя все в порядке, звонил перед выездом из Москвы: жена и дочурка здоровы.
— Спасибо, Орест Иванович. Какова обстановка?
— Ещё не знаю. — Рыбин обернулся, позвал: — Коржов!
Из темноты вынырнул офицер. На его мундире были погоны гауптмана.
— Знакомьтесь. — Рыбин представил разведчиков.
Затем он приказал Коржову развернуть радиостанцию.
Вокруг в темноте ощущалось непрерывное движение. Был слышен шорох шагов, приглушённые голоса.
Вернулся Коржов.
— Рация к работе готова, товарищ полковник!
Он провёл Рыбина и Перцева в маленькую ложбинку, где был установлен передатчик. Шкала настройки мягко светилась. Сияла рубином крохотная индикаторная лампочка. У аппаратуры возились двое радистов.
— Вызывайте, — приказал Рыбин.
Радист заработал ключом, перешёл на приём и стал записывать. На бумаге росли столбики цифр. Когда первый листок был заполнен, Коржов взял его, уселся в сторонке и, подсвечивая себе фонариком, стал расшифровывать. Вскоре Рыбин прочитал часть радиограммы. Генерал Лыков информировал: колонна грузовиков вышла из Гамбурга в двадцать один час, ожидается в Карлслусте в полночь.
— Точно, что будут идти этой дорогой? — спросил Коржов. — Другой нет?
— Была, — ответил Перцев. — Была дорога, но две бомбёжки вывели её из строя. Взорваны два виадука и мост.
Радист закончил приём, Коржов быстро расшифровал вторую часть телеграммы. Сообщалось: первый
