пойду обедать. А ты будешь молить Нептуна, чтобы мой обед не затянулся. То, что я скажу дальше, обдумаешь под водой. Моряка Юру убили, и ты об этом прекрасно знаешь. Потому что убили его люди из твоей бригады. А может, ты и сам поучаствовал. Сколько у тебя человек?
- Десять.
Сергей кивнул. Подводник говорил правду. В таком маленьком городке ни к чему многочисленная бригада. По идее, морской поселок могла контролировать одна из дербентских преступных группировок либо махачкалинская.
Марковцев уже взял темп, выбрав активный план действий, и решил не останавливаться. К этому его подтолкнул хозяин роскошный яхты.
Отпустив его, Сергей сел на койку и стволом пистолета указал Казимирову место напротив.
- Я пришел сюда за вещами, которые по праву принадлежат мне. Ты крупная рыба, Рушан, только в своей акватории. Но вот ты залез в чужую и пускаешь какие-то мелкие пузыри. Так не делают. Я хозяин товара, который ты забрал у Санникова. Мне принадлежат автоматы, пистолеты, минные заряды и прочее. Не понял? Это наше снаряжение, мы оставили его до поры до времени и вот пришли за ним. Сейчас я один, но через час здесь будет ровно столько, сколько было боевых комплектов. Не надо, Рушан, не ищи на свою задницу приключений. До этого ты имел дело с конкурентами, вооруженными цепями и бейсбольными битами. Не искушай судьбу и не лезь в драку с профессионалами. Просто ты не знаешь, что это такое. Таких, как мы, нанимают, платят хорошие деньги. Задайся вопросом - а почему? Поговорим за мой послужной список?
Казимиров сидел молча, пытаясь собраться с мыслями.
- Рушан, ты не размышляй, - поторопил его Марковцев. - У тебя нет не только времени, но и выбора. Я повторяю: через час в этом городе не останется ни одного здорового человека.
- А что, если этот товар уже ушел? - задал вопрос Казимиров.
- Ты догонишь его, вот и все. Теперь раскинь мозгами. Допустим, пока мы беседуем, твои нукеры достают то самое вооружение, о котором я говорю. Мои делают то же самое. Так кто кого перестреляет, а, Рушан?
- Правильно, меня зовут Рушан... - Казимиров вопросительно замолчал.
- Сергей, - представился Марковцев. - Ты хочешь знать, кто я? Мое последнее звание подполковник спецназа - большего тебе знать не обязательно. Совсем недолго я был без работы, сейчас вот нашел. Не отнимай у меня шанс немного подзаработать. Ты даже представить себе не можешь, сколько голов я продырявил за свою бурную жизнь. Такое даже присниться не может. Я не беру тебя на понт, я разговариваю с тобой. Я не стану перечислять ФСБ, МВД и прочую братию. Я к ним не имею никакого отношения. В противном случае наш разговор не состоялся бы или прошел в другом ключе. Мне до балды труп моряка. Может, ты еще кого-нибудь замочил - абсолютно наплевать. И последнее, это самое главное и важное - по понятиям, если хочешь: я здесь и разговариваю с тобой.
Казимирова обескуражил тон и смелость, с которыми говорил его непрошеный гость. Последнее действительно показалось Рушану едва ли не главным аргументом: по понятиям. Гость заставлял уважать себя, но не опускал собеседника. Он угрожал, но как-то на равных. Он словно предлагал: давай сыграем, если ты сразу не хочешь сдаться.
Так, только с долей фени, говорят на зонах. Таким же взглядом и смотрят во время беседы. Он подполковник спецназа - может быть. Но определенно вращался и продолжает вращаться в тех же кругах, что и Рушан Казимиров. И в его речи незримо присутствуют эти круги, круги гораздо шире тех, что мог наделать Рушан, плюнув в воду.
Однако просто так сдаваться не стоит. Это уже называется концом престижа. Торговаться с ним? Но на каких условиях? Бригада у Рушана небольшая, ее как раз хватает, чтобы держать этот городок в своих руках, но... Вот сейчас он вдруг позавидовал хладнокровному собеседнику, в нем было то, чего, оказывается, не хватало самому Рушану, - размаха, что ли, хотя бы словесного. И еще решительности - с одной стороны, конечно, показной. Но как знать? Вдруг за ним действительно еще две пары таких же головорезов? Об определенных кругах в этой ситуации можно и говорить и молчать с одинаковым успехом.
Наемник. Это слово подходило к нему больше всего. Он мог работать на кого угодно: на чеченскую мафию, славянскую, дагестанскую - неважно. Главное - трогать его нельзя. От этой мысли сразу разболелась голова. И от другой постоянно болела: зачем они взяли вооружение? Для острастки и задач, решаемых в этом городке, уже было необходимое количество стволов. Жадность? Нет, скорее какое-то капризное желание стать обладателем целого арсенала, необычного арсенала. А как только стал обладать им, тотчас появилось желание поскорее избавиться от него.
Сейчас представилась такая возможность. Пусть даже с потерей доли авторитета, с синяком от удара о 'косяк'. Вперся, конечно, по понятиям.
- Большая часть в целости и сохранности. - Чуть помолчав, решая, скрыть или нет пару стволов бесшумных 'амфибий', Казимиров отказался от очередной глупости. - А заряды ушли к одному человеку. Если хочешь, я сведу тебя с ним.
Марковцев взял паузу, еще раз обдумывая положение, в которое его поставила родная организация. Виделся слабенький шанс на спасение в обратном ударе: против грязной игры - честная. Он не собирался подставлять для удара вторую щеку, зато имел право действовать по своему усмотрению, а это принуждало его выполнить задание. Именно принуждало - как приказом начальства, так и согласно его личным убеждениям.
Сергей встал, поставив пистолет на предохранитель.
- Завтра утром встречаемся здесь, - распорядился он, неотрывно глядя на Рушана.
Сделав шаг к ступеням, Сергей обернулся.
- Мы с приятелем брали напрокат ледку, и он не вовремя поднес спичку к моей сигарете. Если тебе не нужен труп моего товарища, отвези его подальше в море. Он заслужил это, - тише добавил Марковцев.
Глава 4
Хозяин
10
24 июля, вторник
Шамиль Науров не был боссом Рушана Казимирова. Он считал себя безраздельным хозяином этих мест: хребтов, озер, речек, перевалов, воздуха, леса, неба. Порой ему приносили деньги, и он не спрашивал, откуда они. У него был дом в живописном месте, достаточно просторный - двенадцать комнат, мансарда с перилами. Кто-то называл балконное ограждение парапетом, но для Шамиля это были перила. Он любил облокачиваться о них, чувствуя под локтями отполированный мрамор.
Ему нравилось наблюдать за полетом орлов, просто смотреть на птиц, маленьких пичуг, кормить их с руки. Потом вдруг разом вспугнуть их, рассмеяться в тонкие усики над полными губами и снова ждать, поскольку глупые птахи принимали игру и возвращались к своему хозяину.
Он не любил морское побережье - шум, гам, вонь гудки пароходов и танкеров, вопли чаек. А здесь, за горными отрогами, - настоящий Кавказ. С горными цветами, которые порой растут прямо из-под снега, с мягким ковром травы, с прямыми стволами сосен и елей, с извилистыми тропами.
Своим родовым селеньем Науров считал Гуниб - не близко от его дома, именно там сложил оружие его далекий предок, мятежный имам Шамиль, возглавлявший борьбу горцев Дагестана и Чечни, и признал власть российского царя.
Давно это было, без малого полторы сотни лет тому назад. Кости имама Шамиля покоятся в Мекке, а место упокоения его потомка здесь, в этих красивых местах. Не забронировано, не завещано, просто так будет.
Дом Шамиля Наурова стоял таким образом, что дорогу к нему часто засыпало обвалами. Она не была асфальтированной, и это придавало ей, а главным образом тому, что вскоре должно появиться за очередным поворотом, неповторимый колорит, живость. И действительно, словно выросший из-под земли, вставал этот уютный дом с черепичной крышей, сверкающий белизной стен и чистотой окон.
Шамиль сидел в беседке, увитой диким виноградом. Он смотрел на дорогу через просветы в листве, поджидая гостя. Вообще кавказец не отличался гостеприимством. С недавних пор повадились сюда 'дикари'. А ведь совсем недавно слово 'Кавказ' наводило на туристов ужас. Около десятка человек, включая русского садовника и повара, постоянно находившихся при своем хозяине, гнали бородатых палаточников и рюкзачников, которые, оголив тело, смотрели на его небо, дышали его воздухом. Их гнали, и они уходили, но возвращались вновь.
