Временное замешательство Прохоренко Шестаков понял по-своему. Насчет участи Марковцева генерал определился заранее, колебался же по другой причине, спрашивая: 'Помощники Ганелину не нужны?' Намек на Ганелина как на исполнителя? В Дагестане? Но почему не открытым текстом? А вообще - это мысль. Марковцев - думающий агент - успокоится: ему дают задание. Он ведь отчетливо понимает свое положение в ГРУ в обновленном варианте и может расценить это в виде ходатайства или своего рода просьбы самого Шестакова оставить отдел и его агентуру без изменений. Что ни говори, агент он ценный.
Вообще на двойных стандартах погорело немало руководителей спецслужб. Тут важно умение чувствовать ситуацию.
В этом деле Шестаков довольно отчетливо видел грань и не опасался переиграть. А игру он строил на полной открытости информации по консервации базы, хищению вооружения. Хотя порой чрезмерная откровенность настораживает. Главное, не заводить разговора о грядущих перспективах, заданиях. Многие агенты поплатились, выполнив последнее задание. И прихватили с собой в могилу важные секреты.
Впрочем, Шестаков 'не гнал лошадей'. Имея первый приоритет, он передаст часть инициативы Ганелину. Коли Родион посчитает необходимым убрать Марковцева, так тому и быть. Все покажут первые результаты оперативно-розыскных мероприятий.
Не откладывая дела в долгий ящик, Шестаков вызвал к себе Родиона Ганелина. На свой лад интерпретированные недомолвки и колебания Прохоренко могли обернуться для начальника отдела крупными неприятностями.
Глава 3
По волчьим законам
6
21 июля, суббота
Одетый в темно-синюю клетчатую рубашку и тупоносые модные туфли, Сергей Марковцев вошел в магазин и оглядел вначале стеллажи с товаром. Потом неохотно и с недовольным видом скользнул глазами по слегка вытянутому личику молоденькой продавщицы с грустными голубыми глазами, облаченной в униформу магазина - белую блузку и накрахмаленный фартук с синей оборкой, больше похожий на передник горничной. Слегка округлив глаза, девушка улыбнулась, кивнув головой в белоснежной пилотке.
Сергей ответил на дежурное приветствие и медленно подошел к прилавку, бросив еще один взгляд на соседний отдел, где в отсутствие покупателей беседовали две продавщицы. Та, что стояла к Сергею спиной, была чуть пониже подружки и показалась Марковцеву коренастой.
Пробежав глазами по ценникам, он выложил на прилавок десятирублевку.
- Стакан гранатового.
Полуобернувшись на соседний прилавок, Сергей пригладил волосы, тронутые легкой сединой лишь на висках, и представил, только лишь представил, как направляется к прилавку, бесцеремонно стучит пальцем по плечу девушки, как вытягивается и бледнеет ее лицо, как поспешно, не сводя с отца глаз, словно боясь, что он уйдет, она обходит длинный прилавок. А сам Сергей идет ей навстречу и думает, что последние три года был несправедлив к дочери.
С каждым прожитым днем он забывал ее и на нее же злился, удерживая в голове прилипший образ порочной девчонки, который не мог быть иным в его глазах, ибо она взрослела. Порочным было все: короткие юбки, накрашенные ресницы; девчоночье кокетство уже проснулось в ее четырнадцать лет, и любое ее слово, любой жест казались распутными. Наверное, Сергей ревновал дочь, понимая, что поступает глупо, однако о поступках речь не шла: от того, что заложено в родителях природой, не избавишься, можно только упражняться в равнодушии, прятать свои чувства за любыми эмоциями, той же злостью, к примеру, которая отчасти притупляла ревность и ставила Сергея в один строй похожих на него отцов.
А было бы здорово держать ее руки в своих, разглядывать ее лицо и дать посмотреть на свое и сказать самому себе: 'Она молодец, вся в меня'.
Свои вопросы к дочери он перенес на голубоглазую продавщицу:
- Нравится работать в магазине?
- Кому-то ведь нужно работать продавцами, верно?
Сергей отметил, что ответ девушки был таким же дежурным, как и ее улыбка.
- Не сердитесь, - извинился он, - как только я стану надоедать вам, пошлите меня к черту.
- Место не куплено. Стойте сколько хотите.
Сергей не стал обременять себя вопросом, почему Ольга выбрала себе такую работу, похоронив и сопутствующее восклицание: 'Почему именно моя дочь?!' - отчасти потому, что ответ уже получил от голубоглазой продавщицы.
Не судьба, подумал он, и в этот раз поговорить с дочерью, просто показать ей, что он жив. А она, возможно, отвечая на вопрос, где ее отец, называет дату его смерти: 14 ноября 2000 года. Скоро ли наступит тот счастливый миг, когда он обнимет свою дочь? Может, после задания в Дагестане?
Встреча со своим новым партнером должна состояться в отеле 'Богосская вершина', что в нескольких километрах от Дербента. На имя Марковцева был забронирован номер - скорее всего двухместный, разделит он комнату с Родионом Ганелиным.
С декабря прошлого года - это первое задание Марковцева в качестве агента ГРУ. Как о таковой, о работе он не скучал, тяготило откровенное безделье на секретной 'даче' разведывательного управления, расположенной в Химках (Вашутинское шоссе), нервировали всевозможные инструкции, рекомендации, правила слежения и определения слежки за собой, которые ему подсовывали, как куски мяса голодному зверю в зоопарке. Чувствовал себя бестолковым курсантом, ибо в реальной ситуации повел бы себя иначе, не по инструкции, не по правилам. Поскольку 'противник не дремлет', как и Марковцев, изучает подобные установки и директивы.
Из одной крайности Сергей кинулся в другую: 'Зачем я здесь? Что накренило меня к гранатовому соку, который я не люблю?'
Его ждали горы Дагестана, отель, судя по названию, на самой вершине. А сейчас... пора прощаться с дочерью.
Часть своего паршивого настроения Сергей перенес на голубоглазую продавщицу:
- Сок у вас прокислый.
И вышел из магазина.
Он торопился, из Люберец ему за час нужно было добраться до центра Москвы.
Сергей встретился с Катей Скворцовой на Кузнецком Мосту и, взяв под руку, увел в сторону от Большой Дмитровки, где находился офис профильного отдела контрразведки ФСБ.
- Где пропадал? - Катя высвободилась и сама взяла его под руку. Ничего не сказал, ни записки, ни звонка.
- Работа такая.
- Работа? - усомнилась Катя, разглядывая энергичное, полное сил лицо Сергея. - Я знаю, как ты работаешь. В лучшем случае возвращаешься живой.
Он улыбнулся ей, слегка приоткрыв губы, в свою очередь разглядывая ее красивое, чуть продолговатое лицо. Прошло три месяца, как они не виделись. Она вся в белом - блузка с рукавами-фонариками, брюки. Глаза смотрят сквозь солнцезащитные очки в легкой оправе с розоватыми стеклами. На ногах босоножки темно-ежевичного цвета, через плечо перекинута сумочка тех же тонов. А в ней, как всегда, табельный пистолет.
Марковцев проделал то же, что и девушка: высвободил свою руку. И обнял Катю.
- Что с тобой? - Она чувствовала на себе недоуменные взгляды прохожих, вынужденных обходить остановившуюся парочку: ему слегка за сорок, ей чуть ли не в два раза меньше. Обнялись средь бела дня, как шестнадцатилетние. На нас смотрят.
Сергей отпустил ее, и они некоторое время шли молча.
Катя не пыталась угадать причину его неожиданной вспышки нежности. Однако что-то кольнуло в сердце. За этим жестом его ласковых рук ей показалось прощание.
- Ты куда-то уезжаешь?
Марковцев кивнул:
- Да. Пока ненадолго. Может, на неделю.
- Пока?.. А потом?
- Я не люблю загадывать.
- Загадывать? - снова переспросила девушка, проницательно глядя на спутника. - Значит, твое
