объяснить, почему он это сделал, и, надеюсь, он сможет дать объяснения совсем не те, что вы ожидаете.
— Все вы, психологи, витаете где-то в облаках, — улыбнулся я. — А что, если он объяснит это именно так, как ожидаем мы?
— Ну, вот тогда вы с мальчиком Хоуком и вмешаетесь.
В конце концов вы же для этого торчите здесь круглые сутки.
Что можно было на это ответить? Я вздохнул и промолчал. Не нашлось слов и у мальчика Хоука.
* * *«... Испугалась ли она? Наверняка испугалась. Все боятся, когда им на голову сваливается такой кошмар. Любая женщина может с ума сойти от страха. Интересно, она догадалась, что это он? Смог ли ее дружок рассмотреть его в темноте? — При мысли о том, что она знает, он чуть не задохнулся от внезапно нахлынувшего сладострастного безумия. — Может быть, когда- нибудь...»
— Я видел вашу фамилию в газете.
— Угу, — кивнула она.
Может, когда-нибудь...
— Ваш друг занимается делом Красной Розы.
— Угу.
Может, когда-нибудь... По телу начал растекаться страх.
— Почему люди делают такие вещи?
Ее взгляд стал чуть более заинтересованным. Но и только. Она молчала.
Разговаривая с ней, он испытывал ощущение, близкое к тому, какое испытывал в детстве, когда рассматривал готовый вот-вот выпасть молочный зуб. Она явно заподозрила его. Словно он раздевался перед ней. Вот, смотри.
— Меня почему-то заинтересовал этот убийца.
— Да? — Она слегка вскинула брови. В голосе не звучало никакого осуждения.
— Вы не возражаете, если мы немного поговорим об этом?
— Нет, — ответила она. — Посмотрим, что получится.
— Моя мама была... — Он постарался изобразить, как она хмурится. — Она ненавидела все грязное.
— А что она считала грязным?
— Ну, в первую очередь, секс, все, что связано с сексом.
Она кивнула. Она поняла.
— А отец? — спросила она.
— Он так любил ее. Делал все, что она хотела... Только пить не мог бросить.
— Значит, она была главой семьи, — заключила она.
— Нет, да ну, в общем, все это просто смешно. Мы все притворялись, что так оно и есть, говорили, какая она умная и проворная, как здорово она во всем разбирается, как хорошо ведет хозяйство. Но на самом деле она была слабая и безвольно глупая, да и боялась всего на свете. Мы с отцом как будто играли в какую-то игру. Только никогда не говорили об этом.
— Но вы знали? — Она выглядела очень спокойной и внимательной. Казалось, ее очень интересует все, что он говорит. Она была очень добра.
— Ну, я-то знал. И знал, и не знал, да какое это имеет значение?
— Конечно, — кивнула она.
— Я имею в виду, она могла объяснять вам, как что должно быть и почему, и вы верили в то, что она говорит, но в то же время знали, что у нее нет об этом ни малейшего понятия. Ну, в смысле, она бы даже не смогла ответить, где находится Бразилия. Она и читать-то толком не могла и всю жизнь до замужества просидела дома, а потом вышла замуж за отца и жила с ним, пока он не умер.
Сейчас она сидела чуть наклонившись вперед, ноги вместе, руки на коленях.
— Но, практически, ее никогда по-настоящему не интересовал ни я, ни отец. Она, конечно, говорила, что это не так, но сама никогда не обращала внимания на то, что ты говоришь, и никогда не интересовалась тем, что тебя волнует. Мне кажется, она не очень-то разбиралась в жизни, и когда кто-то говорил с ней о чем-то таком, она страшно боялась.
От комнаты веяло тишиной и спокойствием. На ней был черный костюм. Он вдруг представил, как она надевала его сегодня утром. На глаза навернулись слезы. Он чуть не заплакал, но лишь задышал часто и прерывисто.
— Но она любила меня, — проговорил он.
— И если бы вы сами не играли в эту игру, она бы тоже не стала этого делать, — догадалась она.
Он не смог ответить, только молча кивнул. Они замолчали, пока он боролся с подступившими слезами и учащенным дыханием.
