лица. — Наверное, графиня не из тех, кто долго ломается перед кавалером с деньгами.
— По всей видимости, ты с этой дамой не знаком, — ответил Рейф с холодной надменностью.
— После того как ты назвал ее имя, я навел кое-какие справки. Никто не мог сказать мне ничего вразумительного Известно лишь то, что она вдова, причем вполне респектабельная и привыкшая жить на широкую ногу. — И, многозначительно подмигнув, добавил:
— Она преуспела, заставляя других расплачиваться за свои удовольствия.
С огромной радостью Рейф заехал бы Норвуду по физиономии, но вместо этого спросил:
— И что еще ты о ней узнал?
— Говорят, она стоит того, что за нее платят, и даже больше. Однако об этом ты должен знать лучше меня, не так ли?
Развязность бывшего однокашника раздражала Рейфа сверх всякой меры. Но в словах его был резон. В конце концов, Мегги была шпионкой, а как еще можно заставить мужчину проболтаться, если не делить с ним подушку? Кроме того, надо было себя содержать, и едва ли британское правительство много платило ей, чтобы так хорошо жить. И дом, и гардероб требовали уйму денег. Ведя жизнь, как и многие красивые женщины высокого полета, привыкшие получать драгоценности в обмен на ласки, она преследовала и другие, более благовидные цели. Кто же осудит ее за этот самый простой и удобный путь?
Странно, насколько легко он поверил в то, что Мегги — шлюха. По крайней мере гораздо естественнее было видеть в ней дорогую проститутку, чем предательницу.
Сидя за туалетным столиком, Мегги слегка припудривала лицо, и вдруг за спиной услышала французскую речь с сильно выраженным английским акцентом.
— Ну как вам Кэндовер? Он щедр? Мегги изумленно обернулась к женщине, прихорашивающейся за столиком позади нее.
— Простите, что вы сказали? — спросила она как можно спокойнее.
— Это я должна просить у вас прощения за такую смелость, — в замешательстве ответила девушка, — но мне показалось… Со стороны кажется, что вы с Кэндовером ведете себя так, будто…
Молодая женщина зарделась и взмахнула рукой. Только сейчас она поняла, насколько бестактным был ее вопрос.
На смену удивлению пришло болезненное любопытство, граничащее с раздражением.
— Из вашего замечания я поняла, — едко заметила Мегги, — что вы близко знакомы с герцогом, не так ли?
Девушка кивнула. Ей, должно быть, лет двадцать пять, не такая уж девочка, но непосредственный взгляд и манеры молодили ее.
— Меня зовут Синди Нортвуд, — представилась непрошеная собеседница, — Рейф был… очень добр ко мне раньше, в самом начале нашего брака, когда я особенно нуждалась в участии.
— А теперь, надо полагать, вы счастливы в супружестве и получаете все причитающееся вам участие от мужа?
— Нет, — ответила Синди, и ореховые глаза ее потемнели, — сейчас мой брак для меня ничто, и все, что мне нужно, я получаю в другом месте.
Мегги сочувственно вздохнула. Вот они — розы и шипы ее дара располагать к себе людей. Не в первый раз с ней делились самым сокровенным практически незнакомые люди в надежде получить добрый совет или хотя бы сочувствие.
Такой талант — находка для шпиона, но стоит задаться вопросом: хочет ли она выслушивать откровения о герцоге Кэндовере из уст его бывшей любовницы? Тем не менее Мегги, решив, что так будет удобнее обеим, представилась:
— Меня зовут Магда. Я графиня Янош, хотя, наверное, вы уже в курсе.
— Конечно. Вас тут, кажется, всякий знает. Я восхищена вами. Вы с Рейфом просто блестящая пара. И он, кажется, увлечен вами всерьез, не то что другими женщинами.
Ну разве можно обижаться на столь искреннее выражение восхищения? И все же Мегги предпочла заметить:
— Вы понимаете, насколько двусмысленна ваша реплика?
Синди снова вспыхнула.
— Ах, мой противный язык! Мама моя умерла, когда я была еще маленькой, а отец учил меня выражать мысли вовсе не так, как подобает женщине. И… и моему другу майору Бреверу тоже нравится моя манера разговаривать. Он говорит, что я не навожу тень на плетень, подобно другим женщинам. Честное слово, я не хотела вас оскорбить, — прижав руку к груди, добавила Синди.
И все же Мегги была заинтригована. Рассчитывая на искренность собеседницы, она решилась спросить:
— Кэндовер имеет все, о чем мог бы мечтать человек: титул, богатство, ум, воспитание, а обаяния ему хватило бы на троих. Так почему вы думаете, что он не слишком счастлив?
— Мне казалось, будто ему всегда скучно. Такое впечатление, что его не очень интересует то, чем он занимается. Хотя, конечно, — добавила Синди грустно, — Кэндовер мог вести себя так только со мной. Я знаю, ему никогда не было интересно в моем обществе, едва ли я для него достаточно умна и воспитана. Кэндовер был со мной лишь потому, что в это время не нашел себе кого-то получше.
Мегги внимательно, но с недоверием слушала Синди. Не слишком ли много эта девочка готова рассказать первой встречной?
— Миссис Нортвуд, вы не должны рассказывать о таких вещах незнакомке.
— Нет, не должна, — согласилась Синди, — но с тех пор как я попала в Париж, я и так наделала немало глупостей, и у меня появилось странное чувство, что чем хуже я себя веду, тем лучше. — Гордо вскинув подбородок, Синди добавила:
— Графиня Янош, мне искренне жаль, если я вас обидела. Надеюсь, вы поверите мне, если я скажу, что желаю вам и герцогу Кэндоверу счастья. Я желаю всем только хорошего, всем, кроме моего мужа.
С этим Синди ушла, сохраняя достоинство. Размышляя о странном разговоре, Мегги покачала головой. Вот уж кому точно грозит опасность, так это Синди Нортвуд.
Глава 6
Рейф вполне мог бы вежливо, но непреклонно отослать прочь даже такого толстокожего осла, как Оливер Нортвуд, но отчего-то медлил с этим. Нортвуд явно питал надежду познакомиться с графиней Янош, и Рейф испытывал несколько извращенное удовольствие от предвкушения встречи Мегги с ее первым любовником, если, конечно, Нортвуд не соврал и действительно был первым.
И тут в толпе показалась Мегги. Она шла, плавно покачивая бедрами, то и дело останавливаясь, чтобы обменяться фразами со знакомыми. Беседы были лишь данью этикету, Рейф прекрасно понимал это. Но вот его партнерша остановилась в центре зала поговорить с высоким светловолосым мужчиной.
Вначале Рейф не придал этому значения, но блондин оказался знакомым: именно он представил его Мегги. Приглядевшись к ним повнимательнее, Рейф увидел, как маска вежливого безразличия спала с лица Мегги, уступив место явной заинтересованности. Поговорив, женщина двинулась дальше. Мужчина стоял к Рейфу спиной, но когда Мегги отошла, он повернулся, глядя ей вслед. Да, совершенно верно. Это Роберт Андерсон, тот самый. Люсьен просил Мегги не посвящать в свою миссию посторонних, за исключением разве что Кэстлри и Веллингтона, так почему же она так увлеченно говорила с Андерсоном?
Блондин здорово напоминал Рейфу кого-то. Кого? Хотел бы он знать… Парень вызвал у Рейфа неприязнь с первой же встречи, и сейчас, наблюдая за тем, как он посмотрел Мегги вслед, Рейф заметил, что он умный и проницательный человек.
Мегги шла к ним, приветливо улыбаясь. Не может быть, чтобы работа шпиона сделала его таким подозрительным. Возможно, ничего и не было, а он уже готов подозревать всех и вся. Неудивительно, что Мегги при первой встрече отнеслась к нему с таким недоверием. Должно быть, за годы выслеживания и подсматривания она успела позабыть, что такое нормальная жизнь.
Мегги с улыбкой взяла Рейфа под руку, таинственно заглядывая ему в глаза.
— Тебе не надоело здесь, mon cher? Здесь так скучно, а дома я могу предложить куда более приятное времяпрепровождение.
— За тобой, Магда, я готов хоть куда, — сказал Рейф, накрывая ее руку своей, — но для начала позволь представить тебе твоего обожателя. Знакомься, Оливер Нортвуд, член британской делегации, а это графиня
