истерически кричать и прыгать, как и все окружающие. Ею двигало не одно только возбуждение от игры, но глубокая, первобытная гордость за своего мужчину, ибо, несмотря на столько лет разлуки, он по-прежнему был ее мужем, и она ликовала, разделяя его победу. Джулиет готова была броситься ему в объятия, чтобы поздравить и радостно отпраздновать его триумф.
И тут их взгляды на мгновение встретились. Ее словно что-то подтолкнуло и как будто бы пронзила физическая боль. Ее поразил дикий, грозный вид Росса: сейчас Карлайл совершенно не был похож на цивилизованного человека, которого она полюбила и за которого вышла замуж. И безусловно, не был тем внимательным, прохладно-отстраненным компаньоном, с которым она путешествовала последние несколько недель.
Но не только то, что Росс показался ей незнакомцем, больно задело Джулиет. В глазах его отразилось нечто свирепое, опасное, чувственное, и это вызвало в ее душе неожиданный отклик.
Закусив нижнюю губу, она рассматривала его гибкое, взмокшее от пота тело. Он напоминал животное- самца, настолько неукротимого в своей мужественности, что Джулиет почувствовала невольное возбуждение. Если бы они были одни, она не раздумывая сорвала бы с него одежду, уподобляясь дикой обитательнице джунглей, которая только и жаждет, что близости со своим мужчиной.
Одну лишь секунду они смотрели друг на друга, но эта секунда потрясла Джулиет. В горле у нее пересохло. Она бросила несколько невразумительных фраз Салеху. Торжествующий Мурад уже пробивался через толпу к хозяину, а Джулиет так и стояла с Салехом и верблюдами. В тот миг ей меньше всего на свете хотелось оказаться рядом с Россом.
Она упрямо пыталась проанализировать причины своей реакции, в надежде избавиться от нелепой страсти. С того самого момента, как пути их пересеклись, она постоянно обращала внимание лишь на привлекательность Росса. Но сегодня все было иначе, ибо безумие воина, что читалось в его лице, было сродни страсти, которую он обнаруживал в их супружеской постели. И ощутив такое неистовство, она, разумеется, ответила подобным же желанием.
К сожалению, все эти размышления не принесли ей никакого облегчения.
Джулиет напряглась, заметив, как Росс подъехал к Дил Ассе, испугавшись, что приказ калифа не удержит туркмена, тем более Дил Асса только что перенес публичное поражение. Но когда соперники засмеялись и пожали друг другу руки, надежно укрытая своим покрывалом Джулиет улыбнулась: «Росс умеет превращать врага в друга. Конечно, такое поведение характерно для людей зрелых, и при нынешних обстоятельствах из этого можно будет извлечь практическую пользу».
Вскоре толпа стала редеть, люди потянулись с игрового поля. Наверняка они еще несколько лет будут обсуждать этот бозкаши. Росс слез с коня и вручил поводья жеребца Дил Ассе. Потом, попрощавшись, вместе с Мурадом двинулся к Джулиет и Салеху.
— Прекрасная игра, Кхилбурн! — произнес Салех, вставая. — Вы станете легендой Туркестана: ференги, который выиграл бозкаши!
— Должен признаться, — засмеялся Росс, — что мне очень понравилась игра. Бозкаши возбуждает, как английская охота на лисиц, но с тем преимуществом, что животное уже убито. Я никогда не видел большого смысла в том, что дюжины охотничьих собак и лошадей преследуют одну маленькую лисицу.
Росс заметно успокоился, с лица его исчезло дикое выражение, но он по-прежнему напоминал какого-то удалого разбойника. Его влажная белая рубашка распахнулась на груди, и рыжеватые вьющиеся волосы блестели на солнце, а на голове залихватски сидела отороченная волчьим мехом шапка.
На левой скуле у Росса расплылся темный синяк, но Джулиет была рада, что ни один удар
хлыста сколько-нибудь серьезно не повредил его лицо: «Не дай Бог, чтобы на его лице появились шрамы. Это все равно что попортить произведение искусства…»
Джулиет пристально разглядывала мужа, и в голову ей пришла нелепая мысль, что плечи Росса в два раза шире, а бедра вдвое уже, чем у любого другого мужчины. И она вспыхнула: «Хвала небесам за то, что на мне покрывало!»
Но оттого, что муж ее находился на расстоянии вытянутой руки, у Джулиет ослабли колени и закружилась голова. Она отвернулась, чтобы не выдать себя. «Наверное, он голоден, ведь он истратил столько энергии!» Женщина молча вручила ему ломоть плоского хлеба и кусок козьего сыра.
— Спасибо. — И тихо, чтобы не расслышал Мурад, Росс добавил:
— Прости, я забыл о своем обещании вести себя с подобающей англичанину сдержанностью. Надеюсь, ты не сочла матч чересчур волнующим?
Джулиет попыталась что-то ответить, но обнаружила, что голос не подчиняется ей. Она откашлялась и пробормотала:
— Я была бы довольна, если бы состязание оказалось поспокойнее. Но по крайней мере ты пережил его с наименьшими потерями. — Она опустила глаза.
Руки Росса, в царапинах и синяках, кровоточили.
— Наверное, тебе все-таки мало досталось.
Карлайл сжал кулаки и сморщился.
— Я чувствую себя выпотрошенным и неловким, но у меня, похоже, все цело.
Джулиет на всякий случай захватила с собой чистые лоскутки, и, оторвав кусочек хлопковой ткани, она смочила ее, затем взяла правую руку мужа и вытерла кровь и пыль. Роль няньки укрепила ее дух: она успокоилась, несмотря на то что остро ощущала тепло его пальцев.
Росс с благодарностью, но незаметно погладил ее ладонь, и у Джулиет екнуло сердце. «Хватит притворяться бесчувственной!» Она подозрительно поглядела на мужа, но он беседовал с Салехом и Мурадом и не обращал на нее никакого внимания. «Наверное, это простая случайность, впрочем, надо позаботиться, чтобы такое не повторилось». — И женщина принялась обрабатывать левую руку Карлайла.
Обнаружив глубокие кровоточащие порезы, Джулиет нахмурилась: «Эти раны требуют лечения». Взглянув на Мурада, собравшегося погасить костерок, на котором кипятился чай во время игры, она бросила:
— Оставь огонь!
Обгоревшие волосы — классическое и самое эффективное средство для лечения небольших порезов. Джулиет с радостью пожертвовала бы своими, но медные локоны вмиг разоблачили бы ее. Посему она взяла нож и срезала клочок длинной черной шерсти верблюда, потом положила его на камень, лежавший в костре, а сверху заложила углем. Тотчас вспыхнуло пламя, едко запахло паленой шерстью. Сожженные волосы превратились в мягкий пепел.
Джулиет раскрошила пепел и насыпала его в самый глубокий порез Росса. Кровь мгновенно загустела.
— Интересно!.. — прокомментировал Росс. — Это — персидское средство?
— Афганское, — ответила она, принимаясь за следующую ранку. — Сожженные волосы хороши только для небольших порезов, они останавливают кровь и сокращают риск заражения. Причем подходят любые волосы, даже шерсть.
— Это куда цивилизованнее, чем прижигание. Кстати, как твоя рука?
— Прекрасно. Я почти забыла о ней, — призналась она, закончив врачевать Росса, хотя одно только упоминание о ране породило резкую боль в руке.
Они поскакали назад в Мары, чувствуя себя гораздо спокойнее, чем до состязания. Время от времени на пути им попадались местные жители, восторженно обсуждавшие матч, на котором присутствовали, похоже, все мужчины этой части Каракумов. Процесс превращения Росса в легенду начался.
На последнем отрезке пути показалась река Мары. Это была узкая, быстрая речка, которая, изгибаясь, протекала по пустыне. Зеленые берега ее явно не соответствовали песчаному пустынному ландшафту. Путники подъехали туда, где на берегу росли ивы. С жадностью глядя на воду, Росс пришпорил Джульетту, потом шаловливо улыбнулся и направил верблюдицу к реке.
— Возвращайтесь в караван-сарай без меня, — бросил он спутникам. — Я подъеду позже.
Спешившись, он снял башмаки, рубашку и туркменскую шапку, бросил все на песок, а потом, возопив от удовольствия, погрузился в реку.
Едва Джулиет увидела полуобнаженное тело Росса, как она мгновенно утратила все свое самообладание. Страсть с новой силой вспыхнула в ее душе.
