Солнце палило нещадно. Джулиет с ног до головы окатило жаркой волной, она едва не потеряла сознание. Не обратив внимания на распоряжение Росса, Мурад с воодушевлением подхватил:
— Прекрасная мысль, Кхилбурн! Сейчас мы присоединимся. — Он направил верблюда, на котором ехал вместе с Салехом, прямо к берегу, потом остановил животное, выкарабкался из корзины и принялся стаскивать с себя одежду.
Салех тоже вылез из корзины, потом снял с себя сандалии. Поглядев на Джулиет, верблюд которой, последовав примеру остальных, вошел в реку, узбек предложил:
— Если ты не умеешь плавать, давай поплещемся со мной на мелководье.
Джулиет спешилась медленнее, чем остальные. Ее бил озноб, и в то же время она вся пылала, а вода манила, как райские кущи. Однако о том, чтобы влезть в воду вместе с мужем, и думать было нечего.
Росс поглядел на нее и озорно брызнул водой в лицо тарги.
— Да, Джелал. По крайней мере хоть ноги намочи.
Она молча покачала головой: «Пожалуй, лучше я вернусь в караван-сарай». Но у нее не хватало сил сделать это. Повернувшись, Джулиет зашагала вдоль берега, пока наконец мужчины не скрылись из виду.
Тяжело и неровно дыша, она брела и брела, пока не обнаружила тихий заливчик, сокрытый ивами и высоким тростником. Не в силах больше сдерживаться, женщина опустилась на песок у самой воды и дрожащими пальцами стянула с себя покрывало. С того самого момента, как она покинула Сереван, Джулиет пребывала в своей многослойной одежде и днем, и ночью и в своем нынешнем лихорадочно-возбужденном состоянии, казалось, вот-вот задохнется, если еще хоть минуту пробудет в покрывале.
Она сбросила чадру, потом, набрав полные пригоршни воды, плеснула себе в лицо, прополоскала горло. Благословенная прохлада успокоила ее душу и тело.
«А я-то думала, что рядом с Россом со временем мне станет легче, но вместо этого с каждым днем пережить его присутствие становится все труднее. Сегодня я на страшно опасном, новом уровне ощутила его физическую близость. Если продолжать в том же духе, (то страсть просто испепелит меня.
Нет, я не поддамся, буду делать все, что необходимо, как бы трудно мне ни пришлось. Ведь я сама захотела сопровождать мужа в этой поездке, да еще настояла на своем, а потому сама должна отвечать за последствия. Через десять дней мы достигнем Бухары, и там мы не будем все время рядом. И тогда мне наверняка станет легче».
К сожалению, от этой мысли легче ей не стало, и с намеренной жестокостью Джулиет напомнила себе, насколько безнадежна вся ситуация: «Да, я до безумия хочу Росса, и страсть эта является лишь частью более глубокого чувства. Намного больше, чем страсть, я люблю и ощущаю покой, который приходит ко мне только в его объятиях. Но мне не дано больше испытать это, поскольку любовь его прошла, она разрушена моими же проступками. И даже если Росс захочет лечь со мной в постель, что в общем-то не вызывает сомнения, то я лишь испытаю мимолетное чувственное удовлетворение. А потом за него придется платить, и довольно дорого». На душе Джулиет стало еще тяжелее.
Она забрела в это укромное местечко, потому что хотела побыть одна, но, взяв себя в руки, решила, что будет совсем дурой, если упустит возможность искупаться. Быстро скинув одежду, женщина расплела толстую косу и распустила волосы, а потом вошла в воду. Вода остудила ее приятной прохладой, она струилась и ласкала Джулиет, как жидкий шелк. Женщина нырнула, намочила голову, потом вымыла ее.
Джулиет с радостью провела бы в воде остаток дня, но она и так уже долго отсутствовала и, испугавшись, что кто-нибудь из мужчин ринется на ее поиски, выбралась на берег и наспех вытерлась накидкой. «Жаль, что я не постирала одежду», — подумала Джулиет.
Облачившись, она села на берегу, скрестив ноги, и принялась расчесывать спутанные волосы пальцами. Пришлось немало потрудиться. Было бы куда практичнее отрезать волосы на время путешествия, но Россу всегда нравились ее длинные волосы, и то, что она оставила их, могло быть тайным подарком для него. «Правда, об этом подарке он никогда не узнает, а может, ему это и не нужно».
Джулиет снова заплела волосы в косу, размышляя, что же на самом деле думает о ней муж. Конечно, он всегда внимателен и даже добр, правда, несколько обезличенно, но, похоже, считает ее достойной сожаления. Как какое-то неприятное существо из какой-то старой истории, да к тому же, не желая этого, вынужден нести за нее какую-то ответственность. «Не считая того поцелуя в Сереване, он ничем не выказал того, что находит меня привлекательной. Впрочем, если он мной не интересуется, это даже к лучшему. Сомневаюсь, что его силы воли хватит надолго, если он всерьез задумает уложить меня в постель. А это, как я уже не раз говорила себе, погубит нас обоих».
Она была настолько поглощена своими мыслями, что впервые в жизни не расслышала за спиной шаги. В последний момент она уловила тихий шорох и подобралась, приготовившись увидеть Росса. «А может, это Салех?» — подумала она.
Но это был не Росс и не Салех.
— Джелал, где ты? Мы уже уезжаем, — позвал Мурад.
Она повернула голову и увидела молодого перса, пробиравшегося через тростник. Мурад открыл рот от изумления и уставился на лицо и медные, сверкающие волосы Джулиет. Переводя взгляд со знакомой черной одежды на лицо «слуги», он недоверчиво спросил:
— Джелал?
Джулиет неловко вскочила на ноги, ругаясь про себя на всех известных ей языках. Ее мимолетная небрежность свела на нет все попытки скрыть свою личность от Myрада.
«Пусть я даже не похожа ни на одну из женщин, которых он видел в своей жизни, но все равно парень этот не дурак, — мелькнуло у нее в голове. — Что ж, теперь ничего не поделаешь, придется рассказать ему правду и вовлечь в тайные союзники, поскольку в противном случае мне остается разве что утопить его в речке. Мурад очень предан Россу, и я думаю, что ему можно доверять».
Оставив свой грубый голос и резкий акцент, она сказала на беглом персидском:
— Могу ли я хоть как-то убедить тебя, что у всех туарегов рыжие волосы и бледные женские лица?
Глаза Мурада явно свидетельствовали об обратном.
— О Боже, нет! — воскликнул он. — Ты женщина, женщина-ференги!
— Да, — согласилась Джулиет. — Но в такой поездке мне показалось разумнее путешествовать под видом мужчины.
— А Кхилбурн знает? — сощурил Myрад свои черные глаза.
— Знает, — сухо ответила она. — Дело в том, что я его жена.
Мурад с минуту обдумывал все это.
— Но ведь ты присоединилась к нам в Сереване! Если ты его жена, как же ты там оказалась?
— Я хозяйка Серевана и много лет прожила в Персии, вдали от своего супруга, а Салех — мой управляющий — сенешал, — объяснила она. — Бухарский эмир посадил в тюрьму моего брата, поэтому я захотела сопровождать Кхилбурна в Бухару.
— Мужчины-ференги разрешают так вести себя своим женщинам? — с сомнением спросил Мурад.
Не желая подрывать авторитет Росса, Джулиет всего лишь промолвила:
— Кхилбурн не такой, как другие, и я тоже отличаюсь от других женщин.
Мурад снова взглянул на ее блестящие волосы, на этот раз с неприкрытым восхищением:
— Верно, ты не такая, как все.
Джулиет запрятала косу в складках одежды, потом подняла покрывало и принялась оборачивать его вокруг лица и головы.
— Мне казалось, что тебе лучше не знать правды обо мне. Но раз уж судьба распорядилась иначе, то теперь все станет на свои места.
Мурад отсутствующе кивнул головой, но тут же как будто в озарении воскликнул:
— Но ты победила Хабиба!
— Разумеется, — холодно ответила она, закончив с затейливыми складками покрывала. — Я лучше управляюсь с кинжалом, чем он, потому и победила. И то, что я женщина, не имеет особого значения.
Молодой перс, судя по всему, никак не мог принять этот факт безоговорочно, впрочем, он все же задал следующий вопрос:
— А какое твое настоящее имя?
