из экипажа. Возможно, Джослин чувствовала, что Дэвида влечет к ней, во всяком случае, она старалась держать его на расстоянии.
День проходил за днем, и в середине августа Дэвид начал сомневаться в том, удастся ли ему удержать Джослин. Вскоре аристократы вернутся в Лондон, и тогда она, конечно же, подаст иск о признании их брака недействительным. Дэвид чувствовал: если к этому моменту она не изменит свое решение, то потом будет уже слишком поздно. Он потеряет то, чем никогда по-настоящему не обладал — несмотря на то что она явно получает удовольствие от его общества.
В один из теплых дней они захватили с собой книги и отправились в беседку в дальнем конце сада. Туда же им подали ленч, так что они могли бы до обеда просидеть в беседке. Погладив Исиду, сидевшую рядом, Джослин спросила:
— Дэвид, еще кофе?
— Да, пожалуйста.
Он наблюдал, как она наливает кофе в чашки. Ему мучительно хотелось склониться к ней и прикоснуться губами к ее изящной шейке, хотелось провести ладонью по ее чудесным волосам. По мере выздоровления Дэвиду становилось все труднее скрывать от Джослин подобные желания.
Тут он снова вспомнил о том, что Салли и Йен Кинлок решили обвенчаться. Узнав об этом, Дэвид искренне изумился. Он до сих пор не мог поверить, что Салли удалось найти такого прекрасного мужа, как доктор Кинлок.
А вот Джослин совершенно не удивилась, когда узнала о предстоящем венчании. Она улыбнулась и приказала подать шампанского — чтобы поднять тост за жениха с невестой. Дэвид смотрел на хирурга и не узнавал его — тот очень изменился. Впрочем, любовь сотворила чудо не только с Йеном, но и с Салли. Глядя на счастливых влюбленных, Дэвид радовался за них и в то же время завидовал им…
С улыбкой взглянув на Джослин, он заметил:
— Кинлок будет не просто прекрасным мужем для Салли. Я все думаю о том, что очень удобно иметь в качестве родственника такого прекрасного доктора.
Она весело рассмеялась:
— Я тоже об этом подумала. Надеюсь, и я смогу пользоваться его услугами. Вы ведь одолжите мне его, если со мной что-нибудь случится?
Дэвид отвел глаза, слова Джослин почему-то напомнили ему о том, что она не намерена оставаться его женой. И тут он увидел Дадли, приближавшегося к ним в сопровождении высокого и очень серьезного мужчины. Майору сначала показалось, что дворецкий чем-то недоволен, но он тотчас же вспомнил о том, что Дадли хмурится почти всегда.
Подойдя к беседке, дворецкий сказал:
— Прошу прошения, леди Джослин, но этот человек утверждает, что у него чрезвычайно срочное дело к майору Ланкастеру.
Видимо, высокий незнакомец обладал редкостным даром красноречия, иначе Дадли не провел бы его в сад без предварительного доклада. Дэвид пристально посмотрел на визитера, но убедился только в том, что впервые его видит.
Незнакомец шагнул вперед и поклонился леди Джослин.
— Извините, что я вас побеспокоил, но у меня срочное дело к майору Ланкастеру. — Он устремил на Дэвида пристальный взгляд — Вы Дэвид Эдвард Ланкастер, родившийся в Уэстхольме в графстве Херефорд?
Майор насторожился. Столь официальное вступление не обещало ничего хорошего.
— Да, это я, — кивнул он. — Простите за резкость, но какое вам до этого дело?
— Позвольте представиться. Меня зовут Джеймс Роули. Возможно, вы не помните моего имени, но Роули представляли интересы вашей семьи на протяжении трех поколений.
Ему следовало бы догадаться, что этот субъект — адвокат. Стараясь не взорваться, Дэвид проговорил:
— Надо полагать, мои братья узнали, что я при смерти, и поручили вам удостовериться в том, что это счастливое событие произошло. Можете сообщить братьям, что им не повезло. Мое здоровье теперь в полном порядке, и я не имею намерения в ближайшем будущем порадовать их своей смертью. Я могу надеяться на то, что они хотя бы лет на двадцать оставят меня в покое?
Поверенный в смущении пробормотал:
— Но у меня совсем другое дело. Наоборот, я счастлив, что вы оправились от ран. — Роули сделал выразительную паузу и добавил:
— Я счастлив видеть вас здоровым, лорд Престон.
Дэвид молча смотрел на поверенного. Он не чувствовал ничего, кроме какого-то безразличия. Джослин же ахнула и вопросительно взглянула на Дэвида — она поняла, что означают слова Джеймса Роули.
Майор судорожно сглотнул и пробормотал:
— Полагаю, вам следует присесть и объясниться, мистер Роули.
Поверенный вошел в беседку и уселся на стул. Положив себе на колени кожаную папку, он сказал:
— Все очень просто. Ваши трое братьев умерли, не оставив наследников. Так что вы уже несколько недель являетесь седьмым бароном Престоном.
Дэвид с усмешкой проговорил:
— Неужели все трое наконец-то отправились в ад? Видимо, кто-то поджег дом…
— Пожара не было, но все же ваши братья скончались. — Поверенным нервно откашлялся. — Ваш средний брат, Роджер, три года назад утонул. А в этом году, в начале июля, Уилфред и Тимоти поссорились — возможно, потому, что были слишком пьяны. — Поверенный искоса взглянул на Джослин, не сводившую с него глаз. — Впрочем, причина ссоры значения не имеет. Братья сочли нужным решить свой спор на дуэли, на южном газоне. Каковы бы ни были их недостатки, оба считались превосходными стрелками. Тимоти был убит на месте. Уилфред прожил несколько дней, а потом скончался от полученного ранения.
— Можно ли надеяться на то, что он сильно страдал перед смертью? — осведомился Дэвид.
Глаза Джослин широко раскрылись. Она протянула Дэвиду руку, и он ухватился за нее, словно за спасательный круг. Возможно, она действительно помогла ему справиться с волнением.
— Вы имеете полное право негодовать, — кивнул мистер Роули. — Особенно предосудительным было поведение вашего старшего брата, когда он выгнал вас с матерью из Уэстхольма. Весьма печально, что ваш отец не оговорил особо статус своей второй семьи, но он был слишком наивен и доверчив. Но теперь все это в прошлом. Они умерли, а вы живы. Вы стали седьмым лордом Престоном, и я рад сообщить вам об этом.
Дэвид сделал над собой усилие и справился с бушевавшими в его душе чувствами.
— Полагаю, что у Уилфреда было множество долгов. Останется ли что-нибудь после уплаты долгов? Я не удивился бы, если бы узнал, что он проиграл весь Уэстхольм.
— Поместье обременено долгами, но небезнадежно, — ответил поверенный. — Я позаботился о том, чтобы ваш брат не смог взять на имение столько закладных, сколько ему хотелось.
Это была хорошая новость. Уэстхольм принадлежал Ланкастерам более трехсот лет. Унаследовать титул без поместья — это была бы насмешка судьбы. Собравшись с мыслями, Дэвид пробормотал:
— Наличных, полагаю, нет, но если осталось поместье, то есть и надежда.
— Совесть не позволяла мне желать смерти вашим братьям, но я очень рад, что вы вступаете в права наследства, — проговорил Роули. — Я поддерживал связь с вашей матушкой после того, как она уехала из Уэстхольма, и следил за вашей военной карьерой. Вы с сестрой нисколько не похожи на ваших единокровных братьев.
— Это очевидно, — заявила Джослин. — Судя по вашим словам, эти братья были просто отвратительными личностями.
— В семье их матери было много душевнобольных, — объяснил поверенный. — Они были не просто неприятными людьми. Я считаю, что они были психически больны.
Дэвид положил левую руку на стол. Тонкий белый шрам тянулся от запястья до безымянного пальца, а параллельно ему протянулось еще несколько шрамов, совсем тоненьких.
— Видите это? Тимоти резал мне руку итальянским стилетом, которым ужасно гордился. Он сказал, что не перестанет резать, пока я не скажу, что моя мать — шлюха. Мне было шесть лет.
