есть жена, и я уже хотел сказать «какого черта?», но тут Рита обняла женщину и пообещала заботиться о ней и делать подарки, которые она будет получать от Кастури. Тогда встал Маной и заявил, что раз у Кастури теперь две жены, о которых надо заботиться, то он возвращает ему пятьдесят рупий. Как судья, я от всего сердца одобрил его поступок, как мужчина — пришел к заключению, что раз на земле существуют такие люди, то еще не все потеряно. — Йен поднялся. — Пойду вымоюсь.
— Хорошо. А за обедом я расскажу тебе об одном Божьем человеке.
— Не женщина, а образец совершенства, — сказал Йен, проведя рукой по спине жены. Лора с удивлением посмотрела на него, но промолчала.
Лила во сне повернулась, ее рука скользнула по животу Йена, и тот мгновенно отреагировал на ласку, но торопиться не стал, зная, что дорога к наслаждению не менее важна, чем конечная цель. Он нежно погладил ее распущенные черные волосы, ощутил запах жасмина и теплое дыхание, щекотавшее ему плечо. Поцеловав ее в висок. Йен положил руку ей на грудь, которая оказалась совсем не такой маленькой, как у Лилы.
Он моментально проснулся, решив, что находится в тюрьме и грезит о лучших временах. Но женщина в его объятиях была реальной и к тому же не прежней любовницей, а женой.
Значит, и сексуальная реакция была настоящей, чего Йен уже не надеялся испытать никогда. Еще не веря себе, он дотронулся до паха и сразу убедился, что не грезит. Он снова стал нормальным мужчиной.
Ему захотелось сжать Лору в объятиях, поцеловать со всей забытой страстью, разделить свою радость с женой, которая так много сделала для его выздоровления, доказать ей свою благодарность. Йен уже наклонился к жене…
Нет, Лора согласилась на брак только потому, что он был не способен на интимную близость. Восстановившаяся потенция, которая стала для него источником радости, для нее могла обернуться страхом и отвращением. Его тело болело от нестерпимого желания обладать этой чудесной женщиной, но если он пойдет на поводу у этого желания, то предаст свою жену и потеряет остатки чести. Глубоко в сознании он прятал мысль о том, что его слабость является наказанием и Божьей карой за трусость, проявленную в Бухаре, а теперь это наказание станет еще более тяжким и изощренным. Как теперь лежать в постели с женой, оставаясь целомудренным? Ведь рано или поздно он попытается — и такой момент наступит очень скоро — излить на нее страсть, уничтожив остатки чести и фундамент, на котором держится их брак.
Вскочив с кровати, Йен подошел к окну. Конечно, можно освободиться от возникшего желания на стороне, но это аморально, его кальвинистское воспитание не позволяет ему лечь в постель с другой женщиной, делая при этом вид, что он лежит с женой.
Возможно, лучший выход — расстаться с Лорой, но это еще большее предательство, чем интимная близость. Он взял обязательство поддерживать жену, окружать ее заботой и лаской.
Расхаживая по комнате. Йен пришел к заключению, что со временем он поможет Лоре преодолеть страх перед близостью с ним. Хотя бы ради детей. Только начинать следует постепенно, с невинных ласк, а потом можно перейти и к дальнейшему. Разумеется, он не станет ее принуждать. Лора сейчас дороже ему всех людей на свете, за исключением сестры. И о своем чудесном выздоровлении он тоже пока умолчит, чтобы не навредить установившимся между ними отношениям. Господи, какая страшная ирония судьбы: к нему вернулась способность заниматься любовью, а честь не позволяет ему сделать это, как раньше не позволяло половое бессилие.
Глава 18
Утром Лора с сожалением констатировала, что, порадовавшие, хорошим отношениям с Йеном, она тем самым накликала беду, поскольку, когда они уезжали из Хирсара, муж снова стал мрачным. Но жизнь состоит из взлетов и падений, философски решила она, скоро настроение Йена опять улучшится. Однако ее иллюзии рассеялись тем же вечером.
Их попросили остановиться в доме преуспевающего землевладельца и отвели самую удобную комнату. Переодевшись в ночную рубашку, Лора устроилась под одеялом и стала с нетерпением ждать Йена.
— У меня опять проблемы со сном, — неожиданно сказал он. — Я постелю себе на полу.
— Я лягу с тобой. — Лора решительно сбросила с себя одеяло.
Какая разница, где спать, если муж будет рядом. Йен посмотрел на нее с довольно странным выражением лица.
— Оставайся там, где тебе более удобно. Я думаю, мне лучше спать одному. Спокойной ночи. — Укрывшись одеялом, Йен повернулся к ней спиной.
Лоре захотелось плакать. Лежа на спине, она пыталась убедить себя, что путь к окончательному выздоровлению мужа будет долгим. Видимо, он не может заснуть, так как она всю ночь не отпускает его от себя. Объяснение вполне логично, поэтому Лора не стала бросать в мужа подушкой, чего ей так хотелось вначале.
Богатый купец Мохан умирал, его слабеющее тело вынесли на открытый воздух, чтобы, когда пробьет час, душа Мохана отлетела прямо на небеса.
Когда старик наконец испустил дух, во дворе заголосила толпа женщин. К ним присоединилась Мира, вторая жена усопшего, которая больше оплакивала себя, ибо через несколько часов она, вероятно, тоже умрет.
Но не прошло и минуты, как ее взяла за руку жена сына умершего купца.
— Идем, пора готовиться к сати, — с фальшивым сочувствием сказала Пушпа.
— Я не пойду на погребальный костер вместе с мужем, — дрожащим голосом, но решительно сказала Мира.
— Ты обязана! Твоя жертва снимет оковы с души Мохана.
— Мой муж был хорошим человеком, мне не надо жертвовать собой, чтобы спасти его душу. Он уже на небесах и встретился с Руппой, матерью его сыновей.
— Ты хочешь всю жизнь просидеть за занавеской, с бритой головой и получать горсточку риса в день?
— Да. — Мира заплакала. — Так я хотя бы останусь живой!
Раздался неожиданный гул. Кто-то сказал, что она слишком ценит свою жизнь, а бедному Дхамо, мужу Пушпы, придется кормить бесполезную женщину.
— Муж является богом для своей жены, — начал убеждать брамин. — Твоя душа обязана слиться с душой мужа, и вы будете вечно жить в раю.
— Вдова должна идти на костер добровольно, иначе это не будет иметь никакого значения, — не отступала Мира. — Я не хочу, да и Мохан не ждет меня.
— Раз ты была женой Мохана, к тебе относились как к женщине из высшей касты. Но если ты откажешься выполнить свой долг, то даже пария станет избегать твоей тени, — убеждала ее Пушпа. — Не выполнив долга, ты окажешься изгоем, а взойдя на костер, возвеличишь себя.
— Возможно… — хрипло произнесла Мира, — я пойду на это… возможно…
Ее несвязные слова тут же были расценены как согласие, и Пушпа, опустив глаза, передала ей шкатулку.
— Скажи, кому ты хочешь завещать свои драгоценности, и я прослежу, чтобы твоя воля была выполнена. Миру охватила злость.
— Я надену это все на себя, когда пойду на костер. Окружавшие женщины в ужасе замахали руками.
— Как ты можешь! — воскликнула одна, а другая прибавила:
— Какое расточительство.
— Никто из вас со мной не дружил. — Мира надела на шею ожерелье тонкой работы, украсила руки тяжелыми серебряными браслетами, достала цепочку, сделанную в виде бутонов лотоса. — Если вам нужны золото и серебро, можете раскопать мои обгоревшие кости.
Женщины зашипели от ярости.
— Только попробуйте с меня снять хоть одну вещь, и я прокляну вас перед смертью.
Мира позволила надеть на себя красное шелковое сари, в котором выходила замуж, окунула руку в красную краску и приложила ладонь к двери рядом с другими уже поблекшими отпечатками. Те женщины шли на костер по доброй воле или их тоже принуждали к этому?
