— Когда рядом привлекательная девушка, не так трудно догадаться, что у мужчины на уме. Похоже, ты собираешься взять ее под свою опеку.
— Меня интересует не мораль, просто Мира сейчас очень ранима. Ей не нужен человек, который воспользуется ее одиночеством и замешательством.
— Как воспользовался я после смерти твоего отца?
— У нас совсем разные обстоятельства. Зафир никогда не запятнает свою честь, если дело касается его соплеменниц, но к Мире это не относится. Мне бы не хотелось, чтобы она снова страдала. К тому же беременность еще более осложнит ее жизнь. Йен задумался.
— Я, конечно, не знаю, что может сделать Зафир, но я никогда не слышал, чтобы он был жестоким или грубым с женщинами. — Тут ему в голову пришла тревожная мысль. — Надеюсь, ты не станешь просить меня вмешаться?
— Я понимаю, это было бы глупо, но могу поговорить с Мирой. К счастью, наше путешествие дает мало возможностей для совращения. — Быстро взглянув на мужа, Лора юркнула под одеяло. — Спокойной ночи.
Пожелав ей того же, Йен решил, что поступил весьма мудро, избегая всю неделю оставаться с женой наедине. За эти полчаса он чуть не затащил ее в постель. Если такое случится, то лучше уж в Бомбее, с шампанским и цветами, а не на узкой койке в глинобитном доме. Будь у него хоть капля разума, он бы спал во дворе, несмотря на дождь.
Пока Йен размышлял таким образом, Лора не могла заснуть от желания лечь рядом с мужем, но победила осторожность. Вряд ли ему это понравится, хотя поцелуй привел его в восторг. Не хватало еще, чтобы он прогнал ее с кровати, пусть даже вежливо.
Однако усталость все же взяла свое, и она наконец уснула. Во сне они с Йеном продолжали целоваться, потом его ласковые руки сняли с нее одежду, твердая плоть уперлась ей в живот. Что-то должно произойти, уже происходит, только Лора не представляет себе…
Громкий стук моментально лишил ее сна. В кромешной темноте она не сразу поняла, где находится. Потом услышала тихие ругательства Йена, его сердитый голос.
— Йен, что случилось? — испуганно спросила она.
Не рассчитав в темноте расстояние, Лора наткнулась на его кровать, упала поперек, но муж крепко обнял ее и положил рядом. Она устроилась поудобнее, натянула одеяло и обхватила Йена руками, чувствуя на шее его теплое дыхание.
— Что случилось? — повторила она.
— Ничего особенного. Просто… лампа погасла, я начал искать спички, уронил ее со стола. Прости, что разбудил тебя.
— Еще бы не промахнуться в такой темноте. Здесь есть другая лампа?
— В моем багаже, сейчас поищу. Умом я понимаю, что ничего страшного в темной комнате нет, а подсознание рисует мне пустыню с зыбучими песками во время песчаной бури.
Йен провел рукой по спине жены, словно убеждаясь, что она рядом.
— Хорошо, от этого мне намного легче.
— Я рада. — Стараясь отвлечь мужа от тревожных мыслей, Лора спросила:
— В «черном подземелье» совсем не было света? Как же дядя Петя мог делать свои записи?
— Решетка наверху пропускала немного дневного света, его было недостаточно, однако глаза привыкают даже к такому свету. Петр Андреевич мог читать Библию, а главное, мы оба могли наблюдать за сменой дня и ночи, чтобы ориентироваться во времени. После казни Петра решетку заменили на деревянную плиту, и я видел только крохотный лучик света, когда мне спускали еду.
— Даже не могу представить, что такое жить в полной темноте. Расскажи.
— Зачем? — спросил Йен с горькой усмешкой.
— Чтобы лучше понять тебя. — Лора поцеловала его в щеку. — Узнать, почему не заживает твоя душевная рана.
— Ты очень любопытна. Если тебе действительно хочется знать, поживи в бесконечной ночи, в своего рода аду. Когда нет света, для тебя уже ничего не существует.
— Как в Библии: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною…» Да?
— Примерно. Теперь я понимаю Бога, создававшего мир и заполнившего пустоту. Время останавливается, потом совсем исчезает, ты уже не различаешь минуты, часы, дни, начинается сумасшествие, разложение ума и духа. В таком состоянии не ощущаешь грязи, холода и голода. Иногда я плакал часами.
Лора интуитивно понимала, что он никогда бы не рассказал ей ничего подобного при свете дня, а ночь сблизила их.
— С Петром тебе было легче?
— Конечно. Без него мрак и одиночество чуть не доконали меня. Без него я провел в тюрьме полгода, а мне тогда казалось, что прошли многие годы.
— Где же ты взял силы для побега через всю пустыню, это почти невозможно и здоровому человеку?
— У меня не было выбора, к тому же я ставил под удар спасителей. Часто Россу приходилось привязывать меня к лошади. Но чем больше я дышал воздухом свободы, тем сильнее становился физически. К сожалению, умственное расстройство тяжелее поддается восстановлению. Временами мне кажется, что это совсем невозможно.
— Твои сила, честность, мужество — это не просто иллюзия.
— Я чувствую себя актером, играющим порученную мне роль. Я только разыгрываю из себя храбреца. Его слова показались Лоре странными.
— Что значит «разыгрываю из себя»? Мне кажется, ты вел себя достаточно храбро, когда мы столкнулись с толпой разгневанных людей.
— Настоящая храбрость в том, чтобы победить темные силы, которые овладели твоей душой. — Йен тяжело вздохнул. — А вот этого я и не могу сделать.
Лора с печалью констатировала, что ей никогда не понять чувств мужа. Зато она способна поддержать его, заверить, что, пока она жива, ему не придется снова быть одному. Он прижал ее к себе, языком раздвинул губы. Такого поцелуя Лора даже не могла себе представить: он был сладко-восторженный, обжигающий, на грани жизни и смерти.
Издав какое-то рычание, Йен повернул ее на спину, навалился на нее всем телом, и она отдавала ему себя как драгоценный подарок, хотя смутно понимала, что, возможно, поступает неразумно. Однако в интимной атмосфере полной темноты Лора ощущала свободу и полную безопасность. Они были вне пространства и времени, а потому могли заниматься тем, что казалось немыслимым при свете дня.
Ласкать друг друга и ничего не видеть было нескончаемым блаженством, они стали единым существом. Йен целовал ее, а Лора гладила его лицо, шею, спину, ощущая под халатом силу мышц. Она положила ладонь ему на грудь, и это прикосновение открыло ей больше, чем она могла увидеть глазами. От ребер к левому бедру шел затвердевший шрам. Лора провела по нему пальцем дальше и уперлась в какое-то твердое уплотнение.
Отдернув руку, она перенесла ее на едва выступающий сосок, сдавила его пальцами. Йен вздрогнул.
— Прости, — хрипло сказал он. — Нам… мне не следовало этим заниматься. Лучше пойду за лампой.
Лора сразу поняла, что если он сейчас уйдет, то больше к ней не вернется, поэтому удержала его за руку, случайно прижав ее к своей груди.
— Лора, — простонал он.
— Не надо слов. И не останавливайся. — Прежде чем Йен успел ответить, она закрыла ему рот поцелуем.
Глава 21
Борьба страсти с благоразумием закончилась. Йен решил, что проницательная жена, видимо, каким-то образом догадалась о его выздоровлении и теперь хотела, просто жаждала, чтобы они на деле стали мужем и женой.
