Я стоял на поверхности багряной реки, влачащей свои плотные слои химерных вод куда-то в неведомый мрак. Слой магической защиты оберегал меня и от жара, и от погружения в раскалённую глубину.
Теперь оставалось как можно скорее добраться до моего друга, добраться быстрее, чем здесь окажутся Молодые Боги или Мерлин. И я начал поиск, преклонив на это все свои силы и способности.
Если бы не долгие годы работы, блужданий вслепую среди бесконечных лабиринтов Высшей Магии, мне никогда бы не удалось найти Ракота. Только с помощью заранее разработанной системы заклинаний мне удалось обнаружить огонёк его сознания, еле-еле тлевший где-то под чёрными сводами этого пещерного мира.
Теперь оставалось совсем немного. Перенестись туда… (я начал подготовку Перемещения; следовало быть поточнее), но едва я закончил вязь заклинания и готов был крутануть Мир вокруг себя, когда черноту передо мной распорол поток золотистых молний, грохот впился в уши и взметнувшиеся языки пламени сложились в знакомую фигурку, сейчас облачённую в плащ из мириадов белых искорок, крошечных подобий того создания, которое я разрубил Ракотовым Клинком.
— Смерть больше не ждёт! — напыщенно провозгласила она, поднимая правую руку и вся выгибаясь, точно натянутый лук.
Я не успел ничего ответить, защититься или хотя бы попятиться.
Очевидно, первоначальный план Сигрлинн рухнул — тот, в котором я должен был схватиться с Мерлином, — и теперь мне была уготована гибель.
Раскалённая плоть Мира плавно несла нас куда-то в неведомую черноту, и впервые за долгие века своей жизни я оказался на самом краю того страшного обрыва, за которым ярится океан Небытия.
Сила в Сигрлинн чувствовалась такая, что не помогли бы ни Чёрный Меч, ни даже Дух Познания. Она была сейчас не более чем наконечником выпущенной в меня Мерлином стрелы — умом я понимал это, но облегчения не чувствовал.
А потом всё внезапно и резко изменилось; никогда ещё я не видел подобного: мрак Дна Миров прорезали четыре исполинские колонны из зеленоватых светящихся спиралей, поток бьющей из них силы швырнул меня на упругую поверхность раскалённой реки, и я, замирая, увидел, как эти зелёные спирали со всех сторон ринулись на Сигрлинн, точно удавы на добычу. Её удар, направленный в меня, пришёлся в одну из светящихся колонн; зелёные спирали полыхнули багровым, часть их рассыпалась чёрным пеплом, колонна надломилась и рухнула, но три оставшиеся сомкнулись над головой волшебницы…
Должно быть, она закричала; я видел разорванный беззвучным воплем рот, хотя никаких звуков не доносилось; руки Сигрлинн опутало множество тонких зелёных нитей; а затем её внезапно рвануло вверх, и она исчезла вместе со своими зловещими похитителями. Воцарились мрак и тишина.
Я оцепенело стоял, не в силах пошевелиться. Вряд ли я ошибся — в дело неожиданно для всех вмешались Дальние Силы. Я вспомнил рассказ Гудмунда, схватку Ночной Всадницы со слугами Дальних Сил, смутные указания на то, что именно моя былая возлюбленная учила племя ведьм началам магии, — и не удивился происшедшему.
Однако против собственной воли я ощутил, что не могу так оставить это, что обязан любой ценой вырвать Сигрлинн из рук Дальних, дабы самому потом расставить с ней всё по местам.
Моим первым побуждением было броситься в погоню за моими невольными спасителями, похитившими Сигрлинн; весь охваченный дрожью, я не без труда заставил себя сосредоточиться на пути к Ракоту.
Мой разум отказывался понимать происходящее. Сигрлинн была моим заклятым врагом, я не имел права позволять сентиментальным воспоминаниям лишить меня сил, следовало радоваться, что Дальние Силы избавили меня от могущественного противника; долг и совесть обязывали меня, не теряя ни секунды, идти и освобождать Ракота — а я преступно колебался, теряя драгоценные мгновения…
И всё-таки разум победил. С трудом одолев волнение и дрожь в руках, я совершил наконец Перемещение и оказался на месте.
Там было жарко, очень жарко, исходящий ниоткуда мрачный тёмно-багровый свет вырывал из окружающего сумрака шесть деревянных шестов, висящих в пустоте и образовывавших некую сложную фигуру, ограждая объём пространства, в котором с трудом угадывалось нечто, очень отдалённо напоминающее обнажённую Душу Мага, наивысшее из его Астральных Тел.
Эта Душа не светилась, не имела никаких ясных очертаний — это был чистый объём сознания, лишённый всех до единого материальных носителей, развоплощенный, которому оставили лишь одно неизбывное страдание.
Я вновь застыл, поражённый и потрясённый заключённым среди этих нелепых оглобель отчаянием. Я чувствовал, конечно же, всю мощь наложенных на эти «оглобли» заклятий — результат усилий Мерлина — и знал, что едва я прикоснусь хоть к одной из них — последует такой взрыв накопленной за тысячу лет энергии, что вряд ли выдержит сам свод Дна Миров.
Ну, Познавший Тьму, дороги назад больше нет. Ты преступник, пошедший против самих Молодых Богов, и война между вами теперь не утихнет до тех пор, пока жив хоть один из противников.
Медленно-медленно стала разматываться нить толстого клубка заклятий, приготовленных мной для освобождения Ракота. Мало было сломать ограду его тюрьмы — надо ещё и вернуть моему другу когда-то принадлежавшее ему тело.
И вот тут настал момент прибегнуть к самому запретнейшему из всех запретных для Мага источников сил. Никакое колдовство не в силах было сломить заклинания Мерлина; мудрёно сплетённые, они потребовали бы десятков лет для их расшифровки.
Но с незапамятных времён существовал в нашем Мире и ещё один источник Сил, крепко-накрепко закрытый для нас Законами Древних. Сила внешнего, Извечного Хаоса. В отличие от всех прочих Законов, как обойти этот, я знал, — другое дело, что никогда не прибегал к своим познаниям. Вместе с Ракотом мы нашли кривую окольную дорогу заклятий, давным-давно, когда едва только начали заниматься Тьмой. Она словно сама услужливо подсказала нам пути. Но Восставший так никогда и не воспользовался этим знанием, даже в дни своего окончательного падения, не знаю уж почему.
Итак, сперва — выход в Астрал… сотворение двойника… теперь — поворот Мира; двойник превращается в призрачный таран, которым я сокрушаю барьеры, вытягиваю его обратно, на Дно Миров… а теперь — вперёд, к пределам Хаоса!
Я сознательно вёл своего двойника к уничтожению. Всякому иному это обошлось бы невероятно дорого — самое меньшее, ужасной гибелью физического тела и вечными муками Души в посмертии, — но Маг, при известной ловкости и наличии некоторых познаний в пограничных областях колдовства, мог избежать этого. Мой двойник собственной гибелью открывал мне источники дикой, необузданной силы тёмной стороны существующего Мира, воплощённого в материю.
Ждать мне пришлось недолго. Нет, не загремели где-то подо мной тяжёлые шаги, не озарился мерцающими вспышками чёрный небесный свод — но всё моё существо замерло и напряглось, ощутив незримые нити совершенно чуждых чувств, потянувшиеся ко мне через Барьеры Творца. И, едва они коснулись меня, я вложил все свои силы в один короткий толчок; мой двойник беззвучно исчез, и нити- чувства тотчас отдёрнулись.
Несколько очень долгих мгновений ничего не происходило. Затем я двинул вперёд второй слой своих заклинаний, точно полководец, в разгар боя бросающий в сечу запасные полки, прождал ещё несколько очень мучительных и бесконечных секунд, а потом…
Все мои чувства — и человеческие, и колдовские — разом отказались служить мне. На меня обрушился водопад видений Хаоса — краски, звуки, образы, астральные миражи, следы сил и заклятий, отражались эфирные бури и даже Пламя Неуничтожимое добавило свои отблески ко всеобщему и великому смятению.
Ещё терция — и потоки эти свели бы меня с ума; но специально для их отражения и был приготовлен третий слой волшбы; он начал действовать независимо от меня, отсекая губительные протуберанцы Хаоса, формируя тот тонкий канал Сил, через который я мог черпать всё необходимое для освобождения Ракота.
И результаты не замедлили сказаться. Волны грубой силы властно ударили в изящные построения Охранных заклятий Ракотовой темницы; и утончённые построения Высшей Магии не устояли перед этим
