прибегать ко всей этой глупой атрибутике. Чтобы убить некроманта, сейчас вообще требовался только один удар меча. Или, если желательно, чтобы проклятый Разрушитель умирал долго и мучительно, это тоже нетрудно сделать. Достаточно отдать приказ. Этлау мог приказать устроить, к примеру, публичное колесование или четвертование на главной площади Аркина – однако же не приказал. Фесс до сих пор жив. Неужели инквизитора на самом деле обманула эта клоунада, эта игра в «признание»? Кто знает, Этлау не выдал себя. Напротив, подыгрывал, если, конечно, на самом деле раскусил намерения Фесса.
«Намерения… – вдруг горько подумал некромант. – На что ты, собственно говоря, рассчитываешь, Кэр? Продержаться елико возможно долго, ожидая чуда, счастливого стечения обстоятельств? Наверное. Ничего другого не остаётся. Конечно, узники убегали и из самых охраняемых, самых „неприступных“ тюрем. Но этому всегда предшествовало что-то внешнее, ошибка стражи, усталость или равнодушие тюремщиков, ошалевших от однообразия своей жалкой службы. Пока на это рассчитывать не приходится. Этлау не из тех, кто легко впадёт в равнодушие сам или позволит сделать это другим».
Значит, надо ждать. Просто ждать. Читать на память любимые стихи. Вспоминать звёздное небо над ласковой Долиной, вспоминать дольмены и менгиры Мельина, Серую Лигу и ту простую жизнь, которую он вёл там; не дать черноте вползти внутрь, источить силу и волю к сопротивлению – что, как известно, гораздо легче сказать, нежели сделать.
В медленно падающих мгновениях можно раствориться. В полной тишине, в кромешной тьме легко ступить на re дороги, что уводят за грань обычного, за черту реальности и Межреальности, вне пределов власти Сил и богов, если они только ещё остались в этом безумном мире.
Фесс понимал, что холод если и не убьёт его – едва ли инквизиторы согласятся вот так просто потерять самого, наверное, ценного узника за всё время своего существования, – то очень ослабит. А единственным способом избегнуть этого – остаётся уйти очень, очень далеко. Кстати, интересно, если он сейчас пожелает разбить себе голову о стену, сможет ли Этлау ему в том воспрепятствовать?
Нет, не стоит пытаться. Если он пытается показать, что «сотрудничает», то подобные демонстрации просто глупы. Давай лучше на самом деле уйдём отсюда, далеко-далеко, теми тропами, на которые не вступить никогда, будучи в здравом уме и твёрдой памяти. Растворимся в окружающей нас тьме, скользнём вперёд и вверх её мельчайшими частицами, сквозь все двери, решётки и преграды, не замечая стражи и охранных чар, скользнём сквозь земную толщу и небесную твердь, туда, где нет пути даже Архимагу Копперу – если, конечно, Архимаг Коппер не проделает то же, что и ты.
Фесс подумал, что хорошо бы вновь увидеть в этом видении отца. Быть может, какие-то неведомые чары и в самом деле старались донести до него какое-то послание, отправленное через глубины и времени, и пространства?..
Не обращая внимания на холод и липкую мерзость, что немедля просочилась сквозь худую одёжку, Фесс сел на пол, привалился спиной к ледяной стене. И вновь начал спуск в те бездонные провалы, откуда нет и не может быть прямых путей для возвращения.
И вновь вокруг не стало ничего, кроме Тьмы. Дыхание некроманта сделалось медленным и очень глубоким. То волшебство, которое не мог отнять и подавить никакой талисман, властно вступило в свои права, заставляя тело забыть о холоде и ледяной жиже. Это походило на проделанное им во время морского пути в Аркин, только на сей раз здесь уход оказался ещё более глубоким. Фесс словно сорвался в бездонность, в беспредельность, по сравнению с которой даже Межреальность предстала бы крошечным и тесным пятачком. Здесь не знали, что такое «границы». В этих местах, наверное, брала начало сама Великая Река Времени; здесь было лишь Пространство и Время. Ни Сил, ни богов, ни миров. Ничего. Ни Хаоса, ни Упорядоченного. Фесс словно бы в единый, бесконечно короткий миг достиг не просто ведомых самым изощрённым магам пределов того, где может обитать чувствующее существо, он провалился в отражение того чудовищного Ничто, что, говорят, не есть Хаос и не есть Упорядоченное. Но о таких вещах в Долине говорили не иначе, как нервным шёпотом.
– Видишь Меня? – Это был не голос, не мысль, это было… было нечто, пришедшее ниоткуда, единый образ, не облечённый ни в слово, ни в звук, ни в знак. И вновь, уже сильнее, сотрясая все существо некроманта: – Видишь Меня?!
Это было слишком. Фесс не мог ответить, он в единый миг словно лишился своего тела, не в силах даже помыслить о чём-либо, не то что сделать что-то.
– Видишь теперь? – Кажется, там поняли, что ничтожной человеческой пылинке не выстоять перед основами основ и Силами Сил. – Теперь видишь? Слышишь? Мы ведь уже говорили с тобой.
– Тьма… – простонал некромант, с усилием разлепляя губы – на них он уже чувствовал вкус крови. – Тьма… Западная Тьма…
– Можешь называть меня так, – пришёл ответ. – Хотя я всего лишь ничтожное отражение того Великого, нет, Величайшего, для чего в человеческих языках не изобрели ещё должного прозвания и не скоро изобретут. Зачем ты пришёл ко мне?
– Я думал… думал… что Ты сама придёшь ко мне…
– Я не могу, – ответил голос. – Ты сам поставил мне Преграду. Для того, чтобы принять мою помощь, теперь ты должен не просто произнести какие-то слова. Ты должен стать моим душой и телом, если ты понимаешь, что я говорю. Ты должен уверовать в меня. Принять меня не как последнее средство спасти от распада и уничтожения свою жалкую телесную оболочку. Не ведаю, понимаешь ли ты меня. С вами, людьми, очень трудно. Мне пришлось обзавестись тем, что вы называете «сознанием». Личностью. Чуть ли не обликом. Сломать возведённые преграды нелегко, ибо я вынуждена подчиняться законам этого мироздания, будучи лишь Отражением Истины и Великого Предела. Ты должен помочь мне, и тогда я помогу тебе, если уж эта жалкая жизнь столь много для тебя значит.
– Помочь Тебе? Но как?
– Есть крепости, которые невозможно взять приступом. Только если кто-то откроет тебе ворота изнутри. Мне нужно, чтобы ты открыл мне эти ворота. Постепенно я возьму всё сама, ибо защита слабеет, и настанет час, когда старые чары не смогут сдержать меня. Но это время ещё неблизко. Миру предстоит пройти через хаос, прежде чем я смогу взять его. А каждый миг в отрыве от Великого Предела – мука для меня. Не удивляйся, некромант, несуществующее тоже способно страдать. И ваши скупые слова не смогут описать и миллиардной доли моих мук. Поэтому торопись, некромант! Неважно, что ты скажешь и сделаешь, ты всё равно мой. Чем скорее ты поймёшь это и войдёшь в мою Башню, тем лучше. Но войти ты сможешь, если на самом деле станешь моим. Не знаю, понял ли ты, Отражения не наделены всеведением. Но теперь иди. В вашем мире прошло немало времени. Великая Река течёт по-разному в разных местах. Иди же. Там тебя, по-моему, собираются кормить.
– Некромант! Эй, некромант! Лекаря сюда, быстро!..
По глазам хлестнул жестокий факельный отблеск. Фесс застонал, тщетно пытаясь прикрыться закованной в кандалы рукой. Кто-то грубо подхватил его под мышки, одним рывком поднял. Тело совершенно онемело, Фесс его почти не чувствовал, но при том не чувствовал он и холода.
– Пропустите! Не толпитесь! Дайте места, во имя Спасителя!
– Разойдитесь, ослы, лекаря пропустите! Кому сказано, бараны?! – последовало несколько изощрённых ругательств.
– Тэ-э-экс… сколько пролежал-то?
– Трое суток, господин медикус…
– Тэ-э-кс… следов холодового повреждения не замечаю… дыхание… очень медленное… пульс… тридцать два… Эй, быстро, выносите его отсюда! В тепло! Горячего пина, скорее! Снимайте с него цепи!
– Никак невозможно, господин медикус, строгий приказ самого преподобного отца Этлау…
– Он умрёт, если промедлим!.. Быстро!
– Пусть умрёт, господин. Преподобный приказали…
– Ладно, так его тащите. Одежду срежьте. Фууу!.. Как он в этой-то грязи выдержал? Три-то дня?..
Хлынула со всех сторон тёплая волна. Фесса положили на что-то твёрдое, быстро и грубо избавили от насквозь промокших и заледеневших лохмотьев и принялись старательно растирать чем-то горячим. Это было невыразимо приятно, так что некромант даже чуть снова не потерял сознание. Потом ему поднесли ковшик с горячим вином, смешанным с пряностями, и он окончательно пришёл в себя. Тотчас вынырнул откуда-то из-за спин закованных и железо стражников памятный подпалачик, поставил рядом с некромантом
