это случится, разразится грандиозный скандал. Кто, как не я, санитарный инспектор Сейдж, сядет на скамью подсудимых? Кто, как не я, будет отвечать за случившееся в Итаке?»
«Ну, Сейдж, не надо отчаиваться. Все в Руке Божьей. Вы же знаете: этот новый заказ даст нам такие проценты, что мы сможем заткнуть глотку даже самим моргачам. Продолжайте следить за происходящим, контролируйте их местонахождение, пугайте тех, кто этого заслуживает, подкармливайте тех, кто может быть вам полезен, и все образуется».
«Если бы так. Мне приходится следить буквально за каждым. Что думает мой секретарь? Куда вечерами таскается мой водитель? Зачем понадобился новый магнитофон любовнице главного химика? Отчего это служащие мехмастерских стали много пить? И почему они, всегда напиваются в баре „Креветка“, причем молча? У меня столько ушей и глаз, что я начинаю испытывать апатию. Я не справляюсь с информацией. Похоже, одной моей головы для этого дела уже мало, но не заводить же „СГ“ еще одну такую голову?»
«Мы ценим вашу голову, Сейдж. Мы даем вам чрезвычайные полномочия».
«Ну да, это позволит вам крепче держать меня за глотку».
«Как же иначе, Сейдж.?»
Шеф выключил магнитофон.
— Это люди из Итаки, Эл, — пояснил он. — Как ты мог понять, они встревожены, но настроены решительно. А вот сейчас ты услышишь наших друзей, людей из дружественно расположенных к нам фирм.
Кассеты завертелись.
«Теперь, когда военный заказ передан комбинату „СГ“, мы на мели. Это очень опасное положение».
«Разве заказ уже утвержден?»
«Пока нет, но контрольный срок истекает через семнадцать суток. Консультация — наш последний шанс».
«Диверсия?»
«Ни в коем случае! Этим мы, конечно, помешаем „СГ“, но помешаем ненадолго. К тому же, любая агрессивная акция моментально обратит внимание промышленной контрразведки на конкурентов „СГ“…»
«Что же делать?»
«Вы сами упомянули о Консультации…»
«Не льстите. Это была наша общая мысль».
«Так попробуем развить ее».
«Дискредитация „СГ“?..»
«Конечно… Эти странные слухи о моргачах… За ними стоит что-то реальное?..»
«Конечно. Но нелегко выйти на них напрямую. Итака, как вы знаете, закрытый город».
«Неужели и в Консультации думают так же?»
«Нет. Но они там, в Консультации, хотят восемь процентов от возможных прибылей, от тех прибылей, что мы получим, отняв заказ у „СГ“.
«Восемь процентов? Колоссальная сумма!.. Но они получат ее, если вернут заказ нашей компании».
Шеф щелкнул выключателем и поднял на меня тяжелые выцветшие глаза.
— Моргачи? — спросил я. — О чем, собственно, идет речь? Почему администрация «СГ» боится скандала, связанного с моргачами?
— В самую точку, — удовлетворенно заметил шеф. — Ты умеешь ставить вопросы. В запасе у нас шестнадцать дней, у тебя, Эл, только десять. На одиннадцатый ты должен сидеть вот здесь и рассказывать нам о том, что вызывает вопросы сегодня. Твое дело — попасть в Итаку и снять на пленку все, что сможешь. Хотелось бы увидеть и то, что снять невозможно. Нас интересует все — неприглядные истории, сомнительные действия, несчастные случаи… Не отвергай ничего. Чем страшней и трагичнее будет выглядеть Итака, главное гнездо «СГ», тем лучше. Нам хотелось бы, чтобы ты обнаружил в Итаке ад. Нам необходима информация, от которой «СГ» вывернуло бы наизнанку. И помни, Эл, у тебя всего десять дней. Ты не имеешь права заболеть, попасть под пулю, не вернуться вовремя или вернуться без материалов.
— В чем заключаются функции санитарной инспекции?
— Итака — закрытый город. Целиком, со всеми потрохами, он принадлежит комбинату «СГ». Там нет полиции, есть полиция «СГ», в Итаке вообще нет ничего, что не принадлежало бы «СГ». А санитарная инспекция… Считай, что это нечто вроде тайной армии. И помни, они умеют делать свое дело, умеют стрелять, идти по следу, вести энергичный допрос, то, что немцы называют коротко — «шарффернемунг»…» Ты понял меня?
Я кивнул. Я любовался шефом.
Чисто выбритые щеки круглились, их покрывал нежный румянец, мутноватые глаза помаргивали за стеклами очков — шеф был уверен в достаточности предоставленной мне информации. И я знал, чего он ждет от меня.
Я еще раз кивнул:
— Десяти дней мне хватит.
В аэропорт я прибыл на полчаса раньше, чем было нужно. Уверенно прошел в свой сектор, разыскал бар и наделено в нем устроился. Пока бармен готовил коктейль, дивясь указанным мною ингредиентам, я лениво листал брошюру, рекламирующую стиральный порошок «Ата».
— Дают порошку якобы французское название и рекламируют с помощью таких же француженок, как мы с вами, — прогудел у меня за плечом басовитый и благодушный голос. — И все это для того, что покупатель чувствовал себя человеком, якобы имеющим свободу выбора!.. Вы не против моего соседства?
— Ничуть, — хмыкнул я, узнавая лысого химика, соавтором которого в свое время был сам Д.С.П.Сейдж.
— Зови меня — Брэд, — заявил он. — Вообще-то я Брэд Ф.К.Хоукс, именно так я подписываю свои работы. Но ты зови меня просто Брэд, мне это нравится. Ведь мы летим в распроклятое место…
— Эл, — подсказал я.
— Мы летим с тобой с распроклятое место, Эл, — похоже, Брэд Хоукс терпеть не мог никакой официальности. — Такое распроклятое, что ему радуешься, только покидая его.
— Еще не поздно отказаться от поездки, — заметил я, разглядывая помятую физиономию Брэда Ф.К.Хоукса. Он изрядно погулял этой ночью: глаза отекли, лысина побагровела, левая щека казалась странно синеватой. Возможно, его били, но утверждать этого я не мог.
— Эл, я видел тебя ночью, — Брэд Хоукс раскатисто расхохотался. — Я видел тебя в ресторане Пайгроуза. Ты был обвешан шлюхами и до такой степени пьян, что не узнал меня. Куда ты дел эту рыжую красавицу, которая пыталась валять тебя прямо там, в ресторане? Не помнишь?
— Черт их всех знает.
— И верно! — Брэд Хоукс одобрительно засмеялся. — Чем быстрее их всех забываешь, тем лучше. Как пейзаж за окном поезда — никакой пользы. — Он осторожно провел ладонью по своей синюшной щеке. — Что тебя гонит в эту чертову дыру? Я имею в виду Итаку.
Его вполне могли подсадить, но на подсадного он походил меньше всего. Багровая перекошенная физиономия, вечный пьяница, гедонист… Впрочем, разве я в его глазах выглядел не таким же? Ведь он видел меня беснующимся в ресторане Пайгроуза…
— Что тебя все же гонит?
— Деньги, — ответил я коротко. — Еще точнее, их отсутствие.
— Ну да, — хохотнул он. — Конечно, деньги. Глядя на тебя, не скажешь, что тебе сильно хочется влиться в производственную семью. Слышал такое? Все мы — члены единой производственной семьи, ну а
