Я ощутил, как жар охватил мое лицо.
— Мистер, — сказал я, — отвалите от меня на пару ярдов, и я кое-что вам скажу.
Верзила нахмурился и, не сводя с меня взгляда, переспросил:
— Что? — При этом он отпустил мою руку.
— Я явился, чтобы повидать Эда Нормана, я хочу потолковать с ним, или пусть он выйдет сюда и лично велит мне проваливать. Вы, приятель, можете уговаривать меня всю ночь, но единственный способ меня удалить — это выволочить за ноги. Но прежде чем начать волочить, вам придется обездвижить меня. Так как насчет того, чтобы известить босса о посетителе?
Верзила ухмыльнулся.
— Конечно, я мог бы и выволочить вас. — Он оглядел посетителей и пожал плечами. — Но пусть будет по-вашему.
Повернувшись на каблуках, мой приятель направился к красным портьерам и исчез за ними. Я стал дышать ровнее и вновь взглянул на бармена, который, кажется, преднамеренно игнорировал меня. Получалось так, будто все служащие замка Нормана были предупреждены заранее о том, что беловолосый тип высокого роста является разносчиком опасной инфекции.
Так я и не получил эту чертову выпивку. Мой друг вернулся через пару минут.
— О'кей, твердый орешек. Пошагали к боссу.
Я соскользнул с табурета и последовал за ним. Красное драпри скрывало большую дверь, которая внешне выглядела как деревянная, но на самом деле была из металла. Дверь открылась, и мы прошли через нее.
Здесь тоже был шум голосов, но более сдержанный. Сквозь него безошибочно можно было расслышать стрекот маленького шарика из слоновой кости, катящегося по желобку колеса рулетки, и звон игральных автоматов. Значит, здесь шла игра, о которой говорил мне Трехглазый.
Слева были две рулетки, разделенные столом для игры в кости, на противоположной стороне находились два карточных стола и одна рулетка.
«Однорукие бандиты» были расставлены вдоль трех стен. Я насчитал полдюжины столов для игры в «двадцать одно».
Проходя вслед за своим провожатым мимо стола для игры в кости, я заметил светлую головку, которая показалась мне знакомой. Тонкая фигурка на сей раз была затянута в красное джерси, но все равно эта фигурка принадлежала Вере Пупелл. Я увидел ее профиль в тот момент, когда она глотнула что-то из коктейльного бокала.
Мой гид упорно продвигался вперед, но я остановился рядом с Верой.
— Хэлло, — сказал я, — делаете очередной миллион?
Она обернулась, и ее голубые глазки остановились на моем лице.
— Ничего я не делаю. — Она улыбнулась, узнавая. — Мистер Скотт, как мило. А вы что делаете?
Я ухмыльнулся в ответ.
— Даже не приступил к игре.
Улыбка вдруг исчезла с ее лица, и глаза стали холодными.
— Я вспомнила, — сказала она, — что вы мне не нравитесь.
— Ну конечно...
— Точно. Если вы не нравитесь Эндону, значит, вы не должны нравиться и мне.
— Тогда скажите, почему Эндон не любит меня.
— Спросите его. — Она показала в сторону своим стаканом.
Пуппи даже не заметил меня, настолько он был поглощен игрой. Стопки голубых и красных фишек стояли перед ним.
— Хватит, — раздался голос над моим ухом. Это был мой гид. — Пойдем.
— Не раньше, чем я скажу «хэлло» моим друзьям.
— Ты что, плохо слышишь? — Он впился пальцами в мое плечо.
— Расслабься, приятель, и расслабь свои когти.
Видимо, он тоже не расслышал, потому что дернул меня и произнес:
— Мистер Норман не любит ждать.
Я захватил его пальцы и легонько согнул их. Не в ту сторону. Лицо его приобрело злобный вид.
Я извинился перед Верой и перешел на противоположную сторону стола. Мой провожатый секунду- другую помассировал пальцы и направился за мной.
Остановившись около Пупелла, я сказал:
— Привет!
Он повернулся ко мне, все еще увлеченный игрой. Я не дал ему опомниться. Лишь только его глаза остановились на мне, я тихо спросил:
— Пупелл, что случилось с Брэдом Бендером?
Он судорожно хлебнул воздух, и лицо его мгновенно утратило краски.
Челюсть отпала, в какое-то мгновение мне даже показалось, что он собирается упасть в обморок. Однако Пупелл сумел взять себя в руки. Он резко закрыл рот, так что зубы стукнули друг о друга, и отвернулся. Его руки тряслись, когда он взялся за фишки, и он промахнулся, сделав ставки за запретной линией.
Моя выдумка принесла мне гораздо больше, чем я мог надеяться. Он чуть не обложился от страха. И опять в мой локоть вцепились эти пальцы.
Мой «гид» резко дернул меня, повернул к себе и выпалил мне в лицо:
— Мне стоит лишь свистнуть, и десять человек тут же сыграют на твоей башке, как на барабане, выродок!
Очевидно, некоторые люди абсолютно психологически несовместимы один с другим. Он схватил левой рукой мое правое запястье, другая рука, сжатая в кулак, находилась перед ним. Я медленно провел свободную руку между нами, глядя ему в глаза и приятно улыбаясь. Но как только моя левая рука захватила его запястье, я перестал улыбаться.
Резко рванув руки кверху, я круговым движением вывернул его кисть, завел за спину и поднял как можно выше. Теперь он оказался спиной ко мне, левая свободная рука бесцельно молотила воздух, а голова склонилась так низко, будто ее владелец намеревался укусить ковер.
Я не хотел очень долго держать его в согбенном состоянии — это слишком привлекало внимание, поэтому я помог ему выпрямиться, взялся правой рукой за его бицепс и надавил на нервный узел. Хотя наша поза выглядела несколько странно, оказалось, что в таком положении мы были способны очень мило сосуществовать.
Он засвистел, но так тихо, что никто не расслышал его. Свист скорее напоминал шипение продырявленной автомобильной шины. Вся операция заняла не более четырех-пяти секунд. Лишь два человека обратили на нас внимание. Я послал им широченную беззубую улыбку и высоко поднял брови. Они хихикнули и отвели глаза. В конце концов, ничего не произошло, немного повздорили два хулигана.
— О'кей, — обратился я к моему бывшему проводнику, — пошли к Норману. — Он попытался что-то произнести, но я нажал посильнее. — Шагай, шагай. И не возобновляй разговора о парнях, которые что-то сотворят с моей головой. Сегодня вечером я зверски зол.
И мы пошли в обнимку, два дружка, в конец зала к двери, в которую я несильно постучал ногой. Дверь открылась, из-за нее выглянул другой горилловидный незнакомец. Он шагнул в сторону, освобождая нам путь.
Когда мы проходили мимо, страж присоединился к нам и спросил моего дружка:
— Что это с ним, а?
Мой приятель был не в силах сказать что-нибудь, поэтому ответил я, не забыв улыбнуться:
— Он приварил мне в брюхо.
Это ему, видимо, понравилось, и он ответил мне улыбкой. Вдруг улыбка исчезла, и он опять обратился к своему коллеге:
— Так чему же он радуется?
Мы подошли к очередной двери. Интеллектуальный гигант открыл ее, пропустил нас и плотно закрыл, оставшись снаружи. Видимо, это и есть офис Нормана, а верзила с тяжелым лицом, сидящий за письменным
