Осмотревшись вокруг, я нашел кожаное кресло и уселся в него.
Он занял свое место за столом, ожидая продолжения.
— В обмен на мои объяснения я хотел бы сам получить несколько ответов. В частности об Эндоне Пупелле.
— Посмотрим.
— Хорошо. Для начала скажите, кто руководит «Дженерал Энтерпрайзис»?
Ответа не последовало.
— Человек по имени Эд Норман, — продолжал я, — выплачивает «Дженерал Энтерпрайзис» по сто тысяч каждый месяц. Я не знаю почему, может быть, вы мне скажете, но предполагаю, что это погашение кредита не меньше, чем в миллион долларов. Последний чек на «Дженерал Энтерпрайзис» Норман выписал, когда у него на текущем счету было лишь тридцать три тысячи и четыре тысячи на срочном. Через два дня, семнадцатого июня, он внес на счет сто пятьдесят тысяч. Поэтому чек был оплачен. Но в течение двух дней он не имел обеспечения. Вам интересно?
— Чрезвычайно. Конечно, если вы говорите правду, мистер Скотт.
— Все соответствует действительности. Вы возглавляете «Дженерал Энтерпрайзис». Я — детектив, как вы, наверное, знаете. И из того, что мне известно о вас, я заключаю, что вам было бы дьявольски неприятно, если бы некто принимал вас за молокососа. Похоже, что этот некто решил обойтись с вами как с сосунком.
Он не произнес ни слова, лишь в лице добавилось жесткости.
— Для вас ведь важна не сумма, которую вы получили, а то, как к вам относятся и как это было сделано. Кроме того, где гарантия, что следующий чек будет оплачен? Ведь я прав, не так ли?
Он помолчал минуту или две, прежде чем ответил:
— Да. Это все?
— Все, что я знаю точно. Но вы понимаете, что догадываюсь я о гораздо большем. Правильно ли я догадался, что вы контролируете «Дженерал Энтерпрайзис»?
— Я не контролирую компанию. «Дженерал Энтерпрайзис» — это я. Мистеру Норману срочно потребовались средства. На его клуб. В то время еще шло строительство. Я авансировал его на миллион двести тысяч.
— Что вы можете сказать об Эндоне Пупелле?
— Он тоже хотел занять пятьсот тысяч. Однако я никогда не даю столько, сколько просят. Мы договорились, что в течение года он выплачивает мне двести пятьдесят. В результате моя прибыль составляет сотню, что, я считаю, вполне справедливо.
Когда Оффи сказал «сотню», он имел в виду сто тысяч, этот человек говорил о тысячах, как я о четвертаках. Во всяком случае, получалось так, что он дал Пупеллу сто пятьдесят тысяч.
— Вы, видимо, не выписывали чек? — спросил я.
В какой-то момент мне даже показалось, что Оффи подавил улыбку.
Его губы искривились, когда он произнес:
— Это были наличные. Один из моих людей лично доставил ему деньги.
— И еще один вопрос, мистер Оффенбранд. Какое обеспечение предложил вам Пупелл? Как вы понимаете, я знаком и с его банковским счетом.
— Хорошее обеспечение. Он заявил, что метит на пятнадцать с половиной миллионов долларов. Деньги от меня он получил лишь после церемонии бракосочетания.
— Это было шестнадцатого июня.
— Видимо.
Я знал, что теперь его тоже интересуют точные даты, поэтому не удивился, когда Оффи нажал на кнопку переговорного устройства и сказал:
— Дафния. Пупелл. Дату.
Через секунду послышался ее голос:
— Июнь шестнадцатого.
— Как и следовало ожидать, — заметил я. — А что, если он не сможет вернуть вам долг?
Эта идея, видимо, показалась ему забавной.
— О, обычно они мне платят, мистер Скотт. Так или иначе.
— Благодарю вас, мистер Оффенбранд. — Я поднялся с кресла и направился к двери. Но, прежде чем я достиг ее, до меня донеслось:
— Это я должен быть благодарен вам, мистер Скотт. Ваша информация оказалась весьма любопытной. Интересно знать, чем все кончится. Ведь вы мне сообщите, не так ли?
— Я полагал, что вы сами предпримете необходимые шаги.
— Зачем, если кто-то может сделать мою работу.
Естественно, он имел в виду меня.
Когда я поворачивал ручку двери, последовал вопрос:
— Она мертва?
Я повернулся к нему.
— Кто?
— Миссис Редстоун.
— Да. Она мертва.
— Вам, вероятно, будет небезынтересно замечание мистера Пупелла во время моей с ним беседы. Относительно обеспечения займа. Насколько я могу припомнить, он сказал: «В конце концов, старушка не будет жить вечно».
Он наслаждался ситуацией, наслаждался моей реакцией на его слова.
— Интересно. И представьте, она не жила вечно. Бессмертных людей не существует, не так ли? — сказал я и вышел из кабинета.
Глава 16
Дафния автоматически улыбнулась, как только я опять появился в приемной. Я подошел к ее столу, оперся на него и дернул головой в направлении кабинета Оффи.
— Просто искрится радостью и счастьем.
— Кто? Мистер Оффенбранд?
— Конечно, не он, а тот, другой парень в его кабинете.
Ее лицо приняло глупо-задумчивое выражение, и мне пришлось поспешно закончить:
— Шучу, шучу. Ясно, что мистер Оффенбранд, кто же еще. Ваш босс веселый малый.
— Ну, он совсем неплох.
— Однако с вашими возможностями вы могли бы рассчитывать на лучшее.
Я широко осклабился прямо ей в лицо, чтобы безошибочно донести смысл моих слов. От затянувшейся улыбки мне начало сводить челюсти, когда она наконец произнесла:
— Вы думаете? — И подняла руку. — Взгляните-ка сюда.
Это был тот еще браслет! Он сверкал, как Таймс-сквер ночью, — полфунта металла, усаженного камнями. Камни были не что иное, как бриллианты. По меньшей мере пятьдесят штук опоясывали серебряную ленту, а посередине находилось нечто зеленое, прозрачное, по форме смахивающее на огурец.
— О, — сказал я тихо, без энтузиазма, — тогда конечно...
Дафния захихикала в ответ.
— И ему уже восемьдесят шесть. Может быть, он припомнит меня в завещании.
— Детка, он не намеревается помирать.
Итак, я был отвергнут. Оставалось лишь злорадно надеяться, что их счастье не продлится долго. Может быть, Оффи и не собирается помирать, но если он не будет воздерживаться, эта Дафния быстро загонит его в гроб.
