геологических образцов. Это было не так просто, как может показаться: пересыпать почти пятнадцать килограммов порошка через крошечную дырочку в тяжеленном сосуде — занятие долгое и утомительное.
По ходу дела Ибрагим рассказывал то, что знал о сто двадцатом элементе.
— Я не особенно силен в ядерной физике, честно говоря, я в ней совсем не разбираюсь. В детстве я одно время увлекался научно-популярными книжками, да еще потом, когда уже работал здесь, было одно дело, связанное с незаконной конкуренцией. Попалась, кстати, ваша компания, тогда пришлось освежить знания… в общем, кое-чего по верхам я нахватался…
— Короче, — перебил его Якадзуно. — Вы — не очень квалифицированный специалист, это мы поняли.
— Да, — подхватил Ибрагим, — я совсем не квалифицированный специалист. Но ближе к делу. Каждое атомное ядро имеет множество разных характеристик, и одна из них называется “энергия связи”. Самая большая энергия связи у ядра железа, у других ядер она меньше. Энергия связи тем меньше, чем ядро легче и чем оно тяжелее.
— Как это? — не понял Якадзуно.
Ибрагим поставил на место статую, которую только что поднял, чтобы высыпать очередную порцию порошка, и нарисовал в воздухе кол околообразную кривую.
— Вот так, — сказал он. — Максимум достигается в районе железа, минимум — на концах таблицы Менделеева. Понятно?
— Понятно.
— Так вот. При ядерных реакциях, когда одно ядро превращается в другое, энергия связи либо поглощается, либо выделяется. Если два очень легких ядра объединяются в одно более тяжелое, лишняя энергия выделяется в виде тепла.
— Стоп! — перебил Ибрагима Якадзуно. — Я так понимаю, что если энергия связи тяжелого ядра больше, чем у двух легких ядер, то при синтезе энергия должна не выделяться, а поглощаться.
Ибрагим задумался.
— Не помню, — сказал он. — То ли эта энергия отрицательная, то ли у железа энергия связи не максимальная, а минимальная… короче говоря, энергия выделяется, когда реакция идет в сторону железа. То есть, если легкие ядра объединяются или если тяжелые ядра распадаются, энергия выделяется, а если наоборот, то поглощается.
— Теперь понятно, — сказал Якадзуно. — Что дальше?
— Чем дальше исходное ядро отстоит от ядра железа, тем больше энергии выделяется в ходе реакции. Так, например, при синтезе гелия из водорода выделяется почти в тысячу раз больше энергии, чем при распаде тория. Чем тяжелее тяжелое ядро, тем больше энергии выделяется при его распаде, и чем легче легкое ядро, тем больше энергии выделяется при синтезе.
— Понял. И сколько энергии выделяется при распаде сто двадцатого элемента?
— Точно не известно, раньше ведь считалось, что этого элемента не существует в природе. По некоторым оценкам, в десятки раз больше, чем при термоядерном синтезе. А то и в сотни.
— Круто. Тогда сколько у нас тут килотонн в тротиловом эквиваленте?
Ибрагим наморщил лоб, что-то вычисляя про себя. Потом он потряс головой, снова наморщил лоб, беззвучно зашептал что-то неразборчивое и наконец произнес странно звучащим голосом:
— Получается, мегатонн десять. Это самое меньшее. Дэйн помотал головой, точь-в-точь, как это только что сделал Ибрагим.
— Это же… здесь же больше энергии, чем во всем Олимпе! — воскликнул он.
— Этот порошок произведет переворот в физике, — сказал Якадзуно.
— Не знаю, переворот или нет, но ученые на этом деле защитят не одну диссертацию, — криво усмехнулся Ибрагим. — Вопрос в другом — зачем этот порошок везли на Деметру?
— Не знали, что внутри статуи? — предположил Дэйн. — Слушайте, ведь эту вещь сделали цверги! Они могли положить внутрь все, что угодно, их цивилизация древнее нашей, никто точно не знает, что они умели делать в прошлом, да и сейчас кто может сказать, что они умеют, а что не умеют? Сколько людей понимает язык цвергов? — Дэйн взглянул на Якадзуно.
— Несколько тысяч, — ответил Якадзуно. — Да, цивилизация цвергов мало изучена, но я не верю, что цверги сваривают свои священные статуи из двух половинок. И неизвестно, есть ли у них вообще священные статуи. Надо провести дополнительную экспертизу золотой оболочки, нужно точно выяснить, цверги ее сделали или не цверги.
— Да, — согласился Ибрагим, — это мы обязательно сделаем. Мы уже сфотографировали статую, завтра эти фотографии будут смотреть ксенологи.
— У вас есть специалисты по цвергам? — спросил Дэйн.
— Чего нет, того нет, — покачал головой Ибрагим. — Наши ксенологи специализируются по ящерам, но все они проходили общий базовый курс, они знают о цвергах больше, чем кто-либо еще на этой планете. Кроме того, в университетской библиотеке есть большая коллекция материалов по цвергам. Толковый ученый, пусть даже и не видевший цвергов живьем, вполне способен выдать за пару дней квалифицированное заключение.
— Еще можно проанализировать воздух в микропузырьках, — предложил Якадзуно.
— В каких микропузырьках?
— При отливке любого изделия около поверхности образуются микроскопические пузырьки воздуха. По содержанию примесей в этих пузырьках можно приблизительно определить, где и когда была сделана отливка. У нас на Гефесте это основной способ, которым выясняют происхождение сомнительных слитков.
— Это мы обязательно сделаем, — согласился Ибрагим. — Только тогда мне придется взять у вас оболочку. Нехорошо, конечно, что она будет храниться у нас, у нас ведь нет такой хорошей охраны, как у вас, но ничего не поделаешь. Кстати! Вы обладаете полномочиями установить повышенный режим безопасности в этом здании?
— Рональд? — переадресовал вопрос Якадзуно.
— Обладаем, — ответил Дэйн. — Только я не вижу смысла в повышенном режиме. Я думаю, следует ввести тайное усиление, когда все, кроме службы безопасности, продолжают думать, что все в порядке.
— Согласен, — кивнул Якадзуно, — так и распорядись. Официальное обоснование… да, по-моему, можно так и сказать — особо ценный груз на территории здания.
— Лучше сказать, что мы получили предупреждение, что ХММ планирует диверсионную операцию.
— ХММ — это “Хэви Метал Майнерз”? — уточнил Ибрагим.
— Они самые. Это наши главные конкуренты, причем, в отличие от нас, они инвестируют в местные разработки.
— Разве здесь есть рентабельные месторождения? — удивился Якадзуно.
— Есть. Алюминий, магний, марганец, еще что-то…
— Тогда им пора переименовываться в “Лайт Метал Майнерз”.
— Их местный филиал так и называется. Он оформлен как независимая компания.
— А у вас что, уже случались диверсии? — спросил Ибрагим.
— Точно не знаю, — ответил Дэйн. — Было несколько случаев, но, между нами говоря, это больше похоже на халатность сотрудников, чем на диверсии.
— А почему между нами? — удивился Ибрагим.
— Потому что служба безопасности всегда должна быть начеку. Ничто так не стимулирует бдительность, как опасный противник неподалеку.
— Понятно, — резюмировал Ибрагим. — Значит, порошок остается у вас, я только возьму небольшую порцию, чтобы показать начальству.
— А нужно ли показывать начальству? — спросил Дэйн. — Разве мы сами не справимся?
— Не справимся, — отрезал Ибрагим. — Если эту статую сделали цверги, то, может, и справимся, а если люди — то точно не справимся.
