— Ха-ха, — издевательски проговорил Анатолий. — Слово.
Дура.
— Чего? — изумилась девушка.
— Я уже два слова сказал, а меня еще не смели. Говелойс, ты случайно не зажигал дымовые шашки?
— Пока нет, — откликнулся понятливый Говелойс, — но если надо, могу зажечь.
— Пока не надо. Ну так где же твой пулемет?
— Все, дождался, сейчас будет, — злобно прошипела девица и потянулась… да, точно, за самой обычной мобилой!
— Дым! — крикнул Анатолий и метнул оба ножа.
Первый вонзился в спинку кресла у самого лица девицы, а второй больно стукнул ее рукояткой по запястью.
Ненормальной танцующей походкой Фесезл преодолел шесть метров болотной жижи, вскочил на крыло “Капибары”, и его хвост, на этот раз лишенный каких-либо довесков, обвился вокруг шеи несчастной. Она захрипела.
Говелойс тоже все сообразил правильно. Он зажег сразу две шашки, одну из которых метнул в болото между “Капибарой” и направлением, которое указала девица, а вторую оставил на корме лодки. И тут же начал разжигать следующую пару.
Анатолий принял решение.
— Якадзуно, в машину! — крикнул он. — Да не в лодку, а в машину! Фесезл, тащи ее на заднее сиденье, Якадзуно, за руль… ах, да, ты не умеешь водить… тогда на пассажирское сиденье и доставай пистолет. Без моей команды не стрелять! Говелойс, дымовую завесу над лодкой и назад на полной скорости! Сигналом будут три выстрела в землю. Жди полчаса, нет, час, потом сваливай, скажешь всем, что ничего не получилось. Все на местах? Вперед! Говелойс, быстрее отваливай! Якадзуно, стреляй… нет… хотя больше некому… давай, стреляй, куда хочешь, два раза, только в лодку не попади, ради бога!
“Капибара” взревела мотором и выпрыгнула из грязи метров аж на пять. Странно, как Якадзуно не выпал.
— Я ничего не вижу! — заорал Якадзуно. — Куда стрелять?
— Да куда угодно!
Якадзуно сделал два выстрела, электрические пули подняли на воздух настоящий шквал кипящей грязи, и из городского квартала ударил пулемет. Отлично, нервишки все-таки не выдержали. Теперь Анатолий был уверен в успехе.
— Якадзуно, — сказал он уже спокойнее, — когда я остановлюсь, ты глушишь мотор и остаешься с девицей. Фесезл, ты действуешь по обстоятельствам. Не забывай, у людей без маски видимость ограничена, люди в маске видят все.
До границы города оставалось совсем немного. Анатолий дважды резко нажал и отпустил педаль газа, машина совершила два безумных прыжка, придушенная девица на заднем сиденье ударилась головой и застонала. Процессор сообщил, что расчет траектории завершен, и Анатолий вдавил педаль в третий раз.
“Капибара” взлетела на воздух. Анатолий открыл водительскую дверь, вскочил на сиденье и изо всей силы прыгнул вверх и вбок с криком:
— Якадзуно, за руль!
Анатолий уже не увидел, как Якадзуно отреагировал на команду. Анатолий включил все мускульные усилители и в следующее мгновение покатился по пластмассовой посадочной площадке.
Площадка оказалось более скользкой, чем он ожидал, но ему все-таки удалось остановиться, не свалившись в грязь. Анатолий вскочил на ноги, задрал голову вверх и сразу увидел то, что ожидал увидеть.
С третьего этажа на него смотрело лицо в такой же маске, как у плененной девушки. Первый выстрел Анатолия угодил этому лицу точно в лоб, три следующие пули вонзились в потолок комнаты, из окна которой оно выглядывало. Комната тут же превратилась в огненный ад. Краем сознания Анатолий отметил, что здание не достроено, а это очень и очень упрощало дальнейшее.
Впрочем, упрощать уже было нечего. Анатолий взлетел вверх по лестнице и обнаружил в разгромленной комнате два догорающих трупа и сошки от пулемета. Видать, пулемет выкинуло из здания взрывной волной, жалко. Хотя, может, ящеры его и найдут…
Через пять минут стало ясно, что в здании никого больше нет, врагов было только трое. А еще через минуту Фесезл притащил целехонький ручной пулемет, выловленный из болотной жижи. Только сошки у него отвалились, но это не важно, гораздо важнее, что в соседней луже Говелойс выловил два битком набитых магазина, а третий магазин торчал в самом пулемете. Сто двадцать патронов — это сила.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1
Пленницу звали Тхе Ке, ей было двадцать лет, до революции она была студенткой геологического факультета университета Вернадского, а сейчас она и сама точно не знала, кто она теперь. Позавчера Джон Рамирес объявил о приеме в братство новых членов, и Тхе Ке немедленно записалась в эту организацию.
Большинство студентов вступали в братство из меркантильных побуждений, они считали, что раз теперь власть в руках братства, то без вступления в него карьеру не сделаешь. Кое-кто даже сравнивал братство с СС, правда, когда Тхе Ке спросила, что такое СС, ей никто так ничего и не объяснил.
Нельзя сказать, что Тхе Ке совсем не интересовала будущая карьера. Карьера ее очень даже интересовала, но она вступила в братство не из-за этого. Ей очень понравился Джон Рамирес, большой и могучий, внешне страшный и грубый, а на самом деле очень добрый и отзывчивый, но дело было и не в этом. Дело было в том, что Тхе Ке неожиданно поняла, что идеалы братства ей близки.
Тхе Ке никогда не любила песни Леннона, они казались ей такими же старомодными и попсовыми, как Моцарт или Тэту. Из музыки Тхе Ке могла воспринимать без отвращения только кислотный трэш. Но, послушав речь Джона Рамиреса, она поняла, что то абстрактное добро, о котором пел Леннон, имеет реальные шансы воплотиться в жизнь, причем не где-нибудь в отдаленном будущем, а прямо здесь и сейчас. Тхе Ке стала одной из первых новых сестер, и когда Полина Бочкина спросила, кто готов добровольно выйти на дежурство, Тхе Ке не стала искать нелепые оправдания и согласилась сразу же, даже не спрашивая, что ей предстоит.
Ей поручили патрулирование окраин Олимпа. Большинство свиноголовых сгорели в ядерном огне в первый день революции, но некоторым удалось сбежать. Они прятались в пригородах и на окрестных плантациях, они сбивались в стаи и пытались прорваться в столицу планеты, чтобы сокрушить революцию. Военные собаки еще не понимают, что проиграли, говорила сестра Полина, но они и не поймут этого, пока мы им не покажем, что наша революция способна себя защитить. Сейчас решается судьба революции, сказала Полина, и Тхе Ке поняла, что это правда, судьба революции решается именно сейчас.
Тхе Ке записалась в добровольцы, получила электрический пистолет армейского образца, прошла трехчасовую виртуальную тренировку, и после этого ее отправили на патрулирование. В напарники ей достались два молодых человека, она отказалась называть их имена, но Анатолий и не настаивал. Эти люди уже давно входили в братство, давно знали друг друга, а один из них даже имел метку бойца класса D, и кроме пистолета у него был еще ручной пулемет. Тхе Ке спросила, что от нее требуется, и ее ждало первое разочарование.
От нее ничего не требовалось Никто не ждал, что она будет участвовать в бою наравне с
