которые не были отравлены... Спустя мгновение я передал ему блюдо с отравленными пирожными. Он сначала отказался: 'Не хочу, они очень сладкие... '
И этот момент запомним: Распутин отказался есть пирожные, потому что они 'очень сладкие'.
Но затем, как утверждает Феликс, 'взял сначала одно, потом и другое... Я смотрел на него с ужасом'. Однако между отказом и согласием Распутина произошло нечто, не отмеченное Юсуповым, но описанное Пуришкевичем.
После того как Распутин отказался есть пирожные, Феликс, оказывается, запаниковал и поднялся наверх. Четверо заговорщиков, стоявших у лестницы, услышали звук открываемой двери подвала и 'на цыпочках бесшумно бросились обратно, в кабинет Юсупова... Вошел Юсупов... и сказал: 'Представляете себе, господа, это животное не ест и не пьет'.
- А как его настроение? - спросил Пуришкевич.
- Неважное... он как будто что-то предчувствует...
Феликс вновь спускается к Распутину. И тут мужик почему-то меняет решение и начинает пить вино и есть сладкие пирожные. Это тоже стоит запомнить...
Пуришкевич: 'Вскоре раздался звук откупориваемых бутылок. 'Пьют, прошептал великий князь. - Ну, теперь ждать недолго... ' Но прошло полчаса - и ничего!'
'Действие цианистого калия должно было начаться немедленно, - вспоминал Юсупов, - но Распутин... продолжал со мной разговаривать как ни в чем не бывало'. Феликс налил вторую рюмку, мужик и ее выпил, а 'яд не проявлял своей силы'. Князь налил третью и 'с отчаяния начал пить сам', чтобы заставить Распутина выпить и ее. 'Мы сидели друг перед другом и молча пили... Он смотрел на меня, глаза его лукаво улыбались: вот видишь, как ты ни стараешься, а ничего не можешь со мной поделать... Но вдруг... на смену хитро-слащавой улыбке явилось выражение ненависти. Никогда я не видел его таким страшным. Он смотрел на меня дьявольскими глазами... меня охватило какое-то странное оцепенение, голова закружилась... Очнувшись, я увидел Распутина, сидящего на диване, голова была опущена, глаз не было видно... 'Налей чашку, жажда сильная', - сказал он слабым голосом... Пока я наливал чашку, он встал и прошелся по комнате... В глаза ему бросилась гитара, случайно забытая мною в столовой... 'Сыграй, голубчик, что-нибудь веселенькое... люблю, когда ты поешь... ' И Феликс взял гитару... 'Когда я кончил петь, он... посмотрел на меня грустным спокойным взглядом... 'Спой еще, больно я люблю эту музыку... много души в тебе'. Я снова запел... А время шло, часы показывали половину третьего... Больше двух часов длился этот кошмар... '
И здесь возникают законные вопросы. Первый: выходит, что за восторгами по поводу пения Феликса Распутин совершенно забыл, зачем он пришел? Забыл об Ирине?! 'Несколько друзей', которые, как ему обещали, 'скоро уедут', сидят наверху уже 'больше двух часов' - и он с этим мирится? Второй вопрос: неужели за это время Распутин не почувствовал ничего особенного в поведении чувствительного, нервного и, как мы увидим далее, очень впечатлительного Феликса? Неужели за два с лишним часа Юсупов, отнюдь не профессиональный убийца, так и не выдал ничем своего волнения? Совершенно невероятно! И третий вопрос - который будет волновать всех и станет основой для легенды о сверхчеловеческих возможностях Распутина: почему его не брал яд?
Однако оставим пока эти вопросы без ответа. Пусть убийцы продолжат свое повествование...
Итак, Феликс видит, что яд не действует на мужика. Это, естественно, изумляет и пугает князя. 'Наверху тоже, по-видимому, иссякло терпение... Шум, доносившийся сверху, становился все сильнее... '
- Что там шумят? - спрашивает Распутин.
- Вероятно, гости разъезжаются... пойду посмотреть...
Пуришкевич: 'Поднимается бледный Юсупов... 'Это невозможно! Он выпил две рюмки с ядом, съел несколько розовых (отравленных. - Э. Р. ) пирожных... и ничего... Ума не приложу, как нам быть, тем более, что он уже забеспокоился, почему графиня не выходит к нему так долго ('уже забеспокоился' - после двух с лишним часов ожидания! - Э. Р. ). Я с трудом объяснил, что ей трудно исчезнуть незаметно... ибо наверху гостей немного и по всем вероятиям минут через 10 она уже сойдет... Он сидит мрачный... действие яда сказывается лишь в том, что у него беспрестанная отрыжка и некоторое слюнотечение... Господа, что вы посоветуете мне?'
И 'господа' решают: если через пять минут яд не подействует, Феликс должен... снова подняться к ним, и они подумают, как покончить с мужиком.
Лазаверту стало дурно. Военный врач, не раз бывавший на фронте под пулями, в изнеможении, весь красный, сидел в кресле и шептал: 'Кажется, я не выдержу... '
И опять поднялся к ним Юсупов и сообщил, что яд по-прежнему не действует! И сам предложил: 'Вы не будете против, если я его застрелю?'
Юсупов: 'Я взял у Дмитрия револьвер (и это запомним! - Э. Р. ) и спустился в подвал... Как он не заметил своими прозорливыми глазами, что за спиной у меня был зажат в руке револьвер!.. '
Да, и мы здесь недоумеваем вместе с Феликсом. И ему, и нам непонятно, что Распутин, который все всегда чуял и предвидел, 'далек сейчас от сознания собственной смерти'. Он даже не видит неестественно отведенную назад руку Феликса, держащую револьвер.
И тут описываемая Феликсом сцена окончательно начинает напоминать эпизод из романа о благородном мстителе.
'Я подошел к хрустальному распятию.
- Крест этот очень люблю...
- А по мне, так ящик-то занятнее будет, - и Распутин снова открыл шкаф с лабиринтом.
- Григорий Ефимович, вы бы лучше на распятие посмотрели, да помолились бы перед ним...
Распутин удивленно, почти испуганно, посмотрел на меня... Можно сказать, что он прочел в моих глазах что-то, чего не ожидал... '
Дальше, по словам Юсупова, начинается уже совсем невероятное: Распутин, который вскоре будет яростно бороться за жизнь, ведет себя необъяснимо покорно, как сомнамбула. Он терпеливо ждет, пока его убьют!
'Я медленным движением поднял револьвер... Распутин стоял передо мной, не шелохнувшись... с глазами, устремленными на распятие... Я... выстрелил... Распутин заревел диким, звериным голосом и грузно повалился навзничь на медвежью шкуру... '
Пуришкевич: 'И уже через несколько минут, после двух отрывистых фраз звук выстрела... вслед за тем продолжительное: 'А-а-а... ' и звук грузно падающего на пол тела'.
Заговорщики тотчас кубарем скатились вниз, но при входе в подвал зацепили шнур, и выключилось электричество. Но нашли, нащупали, включили свет и увидели...
'Перед диваном лежал умирающий Распутин, над ним с револьвером - спокойный Юсупов... 'Надо его снять поскорее с ковра... чего доброго, просочится кровь и замарает шкуру', - заговорил великий князь'.
И Феликс с Пуришкевичем перенесли мужика на пол.
Пуришкевич: 'Я стоял над Распутиным... он не был еще мертв, он дышал, агонизировал... Правой рукой он прикрывал оба глаза и до половины нос длинный, ноздреватый... и тело подергивала судорога'.
Юсупов: 'Сомнений не было... Распутин был убит... Мы погасили свет и, закрыв на ключ дверь столовой, поднялись в кабинет... Настроение у всех было повышенное'.
И опять начинается малопонятное. Согласно воспоминаниям и Пуришкевича, и Феликса, великий князь Дмитрий вместе с доктором отправляются на автомобиле в санитарный поезд Пуришкевича - сжигать шубу и боты Распутина. Но впоследствии окажется, что... ни шуба, ни боты сожжены не были! И Пуришкевич объяснит это удивительно: его жена, которая в страхе ждала, чем все закончится, оказалась вдруг ленивой и капризной. И так как 'шуба в печь не влезала, она сочла невозможным заняться распарыванием и сжиганием по кускам. У нее даже столкновение вышло с Дмитрием'... Короче - жена Пуришкевича, посвященная в заговор, отказалась выполнить поручение мужа и как мальчишку отослала великого князя назад вместе с шубой и ботами... Если учесть, что Пуришкевич был по натуре тираном, то поведение его жены весьма странно.
А в отсутствие великого князя во дворце происходят удивительные события. Феликс чувствует 'неодолимое желание посмотреть на Распутина' и спускается в подвал.
Юсупов: 'У стола, на том месте, где мы его оставили, лежал убитый Распутин... Тело было неподвижно, но прикоснувшись... я убедился, что оно еще теплое. Тогда, наклонившись, я стал нащупывать пульс,
