осознаешь в себе эту силу. Поверь, у тебя хватит мужества, чтобы познать и обуздать эту силу внутри себя.
Роуан согласно кивнула, но Майкл видел, что она ему не верит. Да и сам он не до конца верил тому, что говорил. Проблема состояла в том, что, если Роуан не научится контролировать свою страшную силу, она непременно воспользуется ею вновь. И отрицать это нет никакого смысла.
Однако он должен был сказать ей кое-что еще - и это касалось его видения и силы ею рук.
- Помнишь, - начал он, - в первую ночь после нашей встречи ты попросила меня снять перчатки? Я выполнил твою просьбу. Мы занимались любовью, наши обнаженные тела соприкасались, я держал твои руки в своих. И что же я тогда в тебе видел? Только доброту. Доброту и любовь. - Он поцеловал ее в щеку и вновь отбросил назад непокорные пряди волос, все время падавшие ей на лицо. - Ты права во многом, но только не в этом. Моя миссия не может заключаться в том, чтобы причинить тебе хоть малейшее зло. Я обязан тебе жизнью.
Майкл повернул Роуан к себе лицом и поцеловал, чувствуя, что она все еще не пришла в себя.
Все так же отстраненно глядя в пространство, она медленно сняла с себя его руки, нежно коснулась его щеки ответным поцелуем, словно извиняясь за нежелание выносить сейчас его прикосновения.
Погруженный в раздумья, Майкл еще какое-то время оставался сидеть с ней рядом, оглядывая зал: высокие зеркала в резных, потемневших от времени рамах, покрытый пылью старинный рояль фирмы 'Бёзендорф', выцветшие шторы...
В конце концов он не выдержал, встал и направился к боковому окну, за которым располагалась терраса. - О чем ты недавно говорила? - вдруг спросил он Роуан, поворачиваясь к ней лицом. - О сумбуре и о том, что мы лишаемся способности действовать? Да, именно. Точное слово - сумбур. Она не ответила и по-прежнему неподвижно сидела на диване, обхватив руками колени и глядя в пол. Тогда он сам подошел, поднял ее на руки и пристально вгляделся в мертвенно-бледное лицо с яркими пятнами румянца на щеках. Потом приник поцелуем к ее губам. Он не встретил никакого сопротивления, словно Роуан даже не сознавала, что он целует ее, словно она спала или была без сознания. Но постепенно она стала возвращаться к жизни и наконец обвила Майкла руками за шею и ответила на поцелуй. - И все же, Роуан, этот замысел существует, прошептал он ей в самое ухо. - Равно как и паутина, в которой все мы запутались. Но я верил всегда и верю сейчас, что те люди, которые свели нас с тобой вместе, имели благие намерения. И та миссия, которую они на меня возложили, тоже несет в себе только доброе начало. Я должен выяснить, в чем она состоит, и сделаю это. Но я не сомневаюсь, что это миссия добра, так же как не сомневаюсь в доброте, заложенной в основу твоей натуры.
Роуан со вздохом выскользнула из его объятий, с нежностью поцеловала его пальцы и отошла на середину зала. Она остановилась под широкой аркой, разделявшей пространство на две части, и принялась рассматривать резные детали лепнины на потолке и саму арку, изящно спускавшуюся к карнизам, расположенным по обе ее стороны.
Такая перемена в ее настроении больно ранила Майкла, хотя внешне он по-прежнему оставался совершенно спокойным.
- Наплевать! - наконец прошептала она, словно разговаривая сама с собой.
Луч солнца, проникший в зал сквозь грязную сетку и пыльные стекла окна, упал на покрытый желтым воском пол. Вокруг Роуан закружились пылинки.
- Все это пустая болтовня... - продолжала она. - Следующий шаг за ними. Ты сделал все, что мог. Я тоже. И вот мы здесь. Теперь пусть приходят...
- Да. Теперь пусть приходят.
Роуан обернулась и молча поманила Майкла к себе. Лицо ее было печальным и умоляющим. Буквально на доли секунды Майкла охватил необъяснимый страх, явственное ощущение угрозы. Он любил Роуан и бесконечно дорожил этой любовью, и все же... И все же он боялся...
- Так что же нам делать, Майкл? - спросила она, и неожиданно лицо ее осветила чудесная, нежная улыбка.
- Не знаю, радость моя. - Он коротко рассмеялся, пожав плечами. Понятия не имею.
- Ты не догадываешься, о чем я хочу тебя сейчас попросить?
- Нет. Но я готов выполнить любую твою просьбу.
- Расскажи мне об этом доме, - попросила Роуан, беря его за руку и глядя прямо в глаза. - Расскажи все, что тебе известно о подобных особняках, и скажи, действительно ли его можно спасти.
- Солнышко, да он только этого и ждет! Он еще так же прочен и крепок, как любой замок в Монклеве или Доннелейте.
- А ты можешь спасти его? Не собственными руками и не один, конечно...
- Я с удовольствием сделаю это собственными руками. - Он вдруг запнулся и посмотрел на свои давно никуда не годные, отвратительные, затянутые в перчатки руки. Сколько же времени прошло с тех пор, как они держали молоток, пилу или касались рубанком нежного дерева? Майкл перевел глаза на арку, на лепнину потолка, с которой свисали клочья облупившейся краски. - Боже, с каким бы удовольствием я взялся за эту работу!
- А что, если ты получишь полную свободу действий? Что, если ты сможешь нанять сколько угодно рабочих - плотников, штукатуров, кровельщиков, маляров, - словом, кого сочтешь нужным и в любом количестве? Сможешь ли ты восстановить этот дом в первозданном виде, вплоть до малейшей детали?..
Роуан говорила что-то еще, слова лились медленным потоком. Но он уже все понял и не нуждался в пояснениях. Интересно, знала ли она, что означало для него такое предложение? Работа по реставрации подобного особняка всегда была мечтой его жизни, Но сейчас речь шла не о подобном, а о том самом особняке! Память мгновенно перенесла его назад, во времена далекого детства, когда он, маленький мальчик, стоял перед запертыми воротами и завороженно рассматривал каждую деталь фасада, а потом мчался в библиотеку, чтобы взять с полки тяжелый том, раскрыть его на нужной странице и долго вглядываться в запечатленные на бумаге интерьеры чудесного дома, среди которых был и этот зал, и холл, и... Потому что тогда он не мог даже помыслить о том, что настанет день, и он увидит их собственными глазами...
Но в его видении та женщина сказала... '...сходящиеся в определенный момент времени... в этом доме... в тот решающий момент, когда...'
- Майкл! Так ты хочешь этим заняться?
Он увидел, как посветлело от радости и словно вспыхнуло счастьем, как у ребенка, лицо женщины. Но она казалась такой далекой! Такой прекрасной, счастливой. И такой далекой.
'Это ты, Дебора?'
- Да сними же перчатки, Майкл! - Резкие нотки в голосе Роуан заставили его вздрогнуть. - Ты хочешь вернуться к работе? Вновь стать самим собой? Вот уже пятьдесят лет в этом доме никто не был счастлив. Здесь не знали, что такое любовь. Никто не добивался успеха. Настало наше время! Мы будем здесь жить, любить, мы добьемся успеха и одержим победу! И в конце концов мы завоюем этот дом! Вернем его к жизни. Я поняла это, прочитав досье Мэйфейрских ведьм, Майкл. Это наш с тобой дом!
'Но ты можешь изменить... Даже на миг не сомневайся в том, что ты обладаешь силой... Ибо сила исходит...'
- Майкл, ответь мне наконец...
'Изменить что? Не оставляй меня! Пожалуйста, не оставляй меня вот так! Скажи мне!'
Однако все они исчезли. Словно и не были только что рядом с ним. Он стоял вместе с Роуан в лучах солнца, согревающих янтарно-желтый пол, и Роуан с нетерпением ожидала его ответа.
И дом тоже словно замер в ожидании. Прекрасный, несмотря на ржавчину и грязь, несмотря на царящее повсюду запустение, на сорняки, пробивающиеся между камнями, на лозы, которыми густо увиты стены, несмотря на зной и сырость, - он ждал...
- Конечно хочу, дорогая. Ты еще спрашиваешь! - воскликнул Майкл. Он как будто только что очнулся от глубокого сна и вдруг со всей полнотой ощутил удивительно нежный аромат жимолости, услышал пение птиц за окном, почувствовал на своей коже тепло солнца... Резко повернувшись, он взял Роуан за руку. - Свет! Мы должны впустить сюда свет! Пойдем со мной, Роуан. Посмотрим, можно ли распахнуть эти ставни!
19
Они с благоговением принялись изучать дом и поначалу вели себя скорее как
