деле ей не хотелось причинять людям зло. Просто Стелле доставляло тайное удовольствие выставлять свои способности, если вы понимаете, что я имею в виду. Ей нравилось догадываться о ваших тайнах. Ей нравилось видеть ваше изумление, когда она рассказывала вам о ваших снах предыдущей ночью.
А с каким увлечением она принималась за разные дела! Неделями рисовала картинки с утра до ночи, а потом отшвыривала карандаши и больше за них не бралась. Или, например, вышивание: она научилась вышивать, и у нее получались совершенно изумительные вещицы, а потом вдруг она сердилась на себя за малейшую оплошность, бросала иголки и подолгу не бралась за вышивание. В жизни не встречала такого переменчивого ребенка. Похоже, она искала что-то, чему могла посвятить всю себя, но так и не нашла. По крайней мере, когда была маленькой девочкой.
Одно она любила делать, от чего никогда не уставала - рассказывать истории другим девочкам. Бывало, они соберутся вокруг нее во время большой перемены и буквально ловят каждое слово, пока не прозвенит звонок. И какие только истории она не рассказывала - о привидениях в старых домах, где скрыты ужасные тайны, о подлых убийствах, о колдовстве на островах в давние времена. Она знала истории о пиратах, да, хуже всего, когда она принималась рассказывать о пиратах. С ума сойти можно было. Послушать ее - так все звучало очень правдоподобно. Хотя ты понимала, что девочка все это выдумала, иначе быть не могло. Что могла она знать о мыслях и чувствах тех бедолаг на захваченном судне за несколько часов до того, как свирепые пираты ставили их на доску?* [Пираты заставляли пленников идти с завязанными глазами по доске, положенной на борт судна, до тех пор, пока те не падали в море.]
Но, уверяю вас, некоторые подробности из ее рассказов были весьма интересны, и мне всегда хотелось расспросить о них кого-то знающего, сами понимаете, кого-то, кто читал исторические книги и разбирался во всем этом.
Но после таких рассказов девочкам снились кошмары и, что бы вы думали, их родители приходили к нам и возмущались: 'Позвольте, сестра, где моя малышка могла наслушаться подобных ужасов?'
Нам приходилось всякий раз обращаться к мисс Мэри-Бет. 'Подержите ее дома несколько дней', - просили мы. Вот так обстояли дела со Стеллой. Изо дня в день такое не вытерпишь. Никто бы не вытерпел.
Слава Богу, девочка уставала от школы и пропадала тогда на несколько месяцев.
Иногда она отсутствовала очень долго, и мы начинали надеяться, что она больше не вернется. Мы слышали, что девочка бегает без присмотра по соседним улицам, играет с детьми прислуги и заставляет сына кухарки изображать из себя идола (мальчишка был черен как сапог, можете не сомневаться), и тогда мы думали: пора бы кому-нибудь пойти и поговорить с мисс Мэри-Бет.
Затем однажды утром, как гром среди ясного неба, часов эдак в десять этот ребенок никогда не заботился о том, чтобы прийти в школу вовремя, - к школе подкатывал лимузин, из него, представьте только, появлялась Стелла в своем маленьком форменном платьице и с огромным бантом в волосах, настоящая куколка. И привозила она с собой целый мешок ярко упакованных подарков для каждой из сестер, кого знала по имени. Всех нас обнимет, со всеми поздоровается - можете не сомневаться. 'Сестра Бриджет-Мэри, - прошепчет мне на ухо, - я так по вас соскучилась'. Ну и, конечно, я тут же открою свой подарочек и, можете мне поверить, это случалось не раз, найду в коробочке какой-нибудь милый пустячок, о котором давно мечтала в глубине души. Помню, однажды она подарила мне крошечную фигурку младенца Христа в шелках и атласе, а в другой раз очень красивые четки из хрусталя с серебряным замочком. Что за ребенок. Очень странный ребенок.
Но такова воля Божья: прошло несколько лет - и Стелла перестала появляться в школе. Ей наняли гувернантку, которая и учила ее всему. Мне кажется, девочке просто надоела школа, к тому же она могла разъезжать с шофером, куда только вздумается. Насколько я помню, Лайонел тоже не посещал старшие классы. Он сопровождал Стеллу в поездках, и, кажется, именно в это время, а может быть, чуть позже умер старый мистер Джулиен.
Боже, как плакал этот ребенок на похоронах. Мы не пошли на кладбище, разумеется, в те дни никто из сестер не ходил на кладбище, но мы посетили мессу и увидели в церкви Стеллу: она сидела, перегнувшись через скамью, и всхлипывала, а Карлотта обнимала ее за плечи. Знаете, после смерти Стеллы говорили, будто Карлотта не любила сестру. Нет, Карлотта никогда не делала плохо этому ребенку. Никогда. И я помню, как Карлотта обнимала сестру, а та все плакала, плакала и плакала.
Мисс Мэри-Бет - та вообще была в каком-то трансе. Когда она шла за гробом по церковному проходу, то в глазах у неё я увидела глубокое горе. Вокруг мисс Мэри-Бет толклись дети, но взгляд у нее был отсутствующий. Разумеется, мужа рядом не оказалось - кто-кто, а он не пришел. Судья Макинтайр ни разу не поддержал жену, когда она нуждалась в нем, по крайней мере я так слышала. Он был мертвецки пьян, когда мистер Джулиен скончался; судью даже не смогли разбудить, хотя трясли его, лили на него холодную воду и силком поднимали с кровати. А в день похорон судьи нигде не было видно. Позже я слышала, что его привезли домой, выудив из какого-то кабака на Мэгазин-стрит. Удивительно, что этот человек прожил так долго.
Мнение сестры Бриджет-Мэри о том, что Карлотта любила Стеллу, подтверждают и другие свидетели, хотя Ричард Ллуэллин, разумеется, с этим не согласился бы. У нас имеется несколько рассказов о похоронах Джулиена, и во всех упоминается, что Карлотта поддерживала сестру и даже утирала ей слезы.
Через несколько месяцев после смерти Джулиена Лайонел вообще перестал ходить в школу и вместе со Стеллой отправился в Европу; их сопровождали Кортланд и Баркли. Они пересекли Атлантический океан на огромном роскошном лайнере всего за несколько месяцев до начала Первой мировой войны.
Так как путешествие по континентальной Европе стало почти невозможным, компания провела несколько недель в Шотландии и посетила замок Доннелейт, а затем отправилась в более экзотические страны. С большим риском они добрались до Африки, прожили какое-то время в Каире и Александрии, а затем поехали в Индию, по пути отсылая домой несметное количество ковров, скульптур и сувениров.
В 1915 году Баркли, не выдержав разлуки с семьей и очень устав от переездов, покинул компанию и совершил опасное плавание в Нью-Йорк. В то время немецкая подводная лодка как раз потопила 'Лузитанию', и вся семья молилась о благополучном возвращении Баркли. Вскоре он объявился в особняке на Первой улице с целым ворохом невероятных историй.
Обстановка не улучшилась и через полгода, когда Кортланд, Стелла и Лайонел решили вернуться домой. Однако роскошные лайнеры, несмотря на все опасности, совершали обычные рейсы, и троице удалось пересечь океан без каких-либо неприятностей в пути и прибыть в Новый Орлеан незадолго до Рождества 1916 года.
В ту пору Стелле исполнилось пятнадцать.
На фотографии того года на Стелле изумруд Мэйфейров. Все знали, что она выбрана наследницей легата Мэри-Бет, видимо, очень гордилась дочерью, называла Стеллу 'бесстрашной' по причине ее скитаний по миру, и, хотя Лайонел не обрадовал мать, отказавшись вернуться в школу (Мэри-Бет очень надеялась, что он будет учиться в Гарварде), она принимала всех своих детей такими, какими они были. Карлотта поселилась отдельно в одном из флигелей, и каждый день шофер отвозил ее в университет Лойолы.
Любой прохожий, оказавшийся на Честнат-стрит вечером, мог видеть в окнах большую семью за обеденным столом в окружении многочисленных слуг. Эти семейные трапезы продолжались до позднего часа.
Круговая семейная порука не дает нам возможности определить, что на самом деле родственники думали о Стелле или что они знали о ее неприятностях в школе.
В настоящее время у нас имеется множество свидетельств о том, что Мэри-Бет в присутствии слуг называла Стеллу наследницей, говорила, что 'именно Стелла унаследует все', и даже два раза отпустила совершенно удивительное замечание - одно из самых важных во всем нашем архиве, -мы его записали дважды, причем без всякого комментария: 'Стелла его видела'.
У нас нет записи о том, что Мэри-Бет как-то объяснила свои странные слова. Нам известно лишь то, что она произнесла их в разговоре с прачкой по имени Милдред Коллинз, и второй раз они были обращены к ирландской горничной, Патриции Девлин, а до нас эти истории дошли из третьих рук. Нам дали понять, что потомки этих двух женщин так и не пришли к одному мнению, кого имела в виду знаменитая мисс Мэри-Бет. Один считал, что речь шла о дьяволе, а второй - о 'призраке', являвшемся семье много сотен лет.
Как бы то ни было, ясно, что Мэри-Бет отпускала подобные замечания небрежно, в минуты откровения со своими слугами, и у нас создалось впечатление, будто она доверила им какой-то секрет, который не могла
