(первоначальное название 'Зина Демина').
Замысел ее родился в творческой командировке на один из флагманов советской промышленности - Уральский завод тяжелого машиностроения имени Орджоникидзе. Знакомство с рабочими 'Уралмаша' открыло писателю новую, доселе незнакомую ему жизнь молодых строителей Страны Советов, и... пребывание в Свердловске растянулось на весь 1935 год. Заводу от роду два года. Стройка, по сути, продолжается, и называть его гигантом еще рано. Первые корпуса цехов стоят в лесу. В окна школы заводского поселка порой залетают тетерева.
Герои 'Утренней смены' - молодые уралмашевцы, - скажем прямо, списаны с натуры. Повесть может показаться довольно наивной. Впрочем, она такая и есть. Это потому, что, во-первых, наивными, в нашем сегодняшнем восприятии, были те, портреты с которых писал молодой автор. Еще недавно малограмотные парни и девушки из глухих деревень, большинство из которых появились на заводе, когда здесь еще корчевали пни. Иные до того не видели и поезда, начинали уборщицами и чернорабочими, лишь тут впервые от товарищей узнавали, где расположен какой-нибудь Липецк или Таганрог, с невероятной жадностью тянулись к знаниям, упрямо требуя в библиотеке 'всего Толстого'.
Во-вторых, не менее наивен, смею думать, в эту пору и сам Овалов. Казалось бы, тридцать лет! Только видится, что из всего многообразия жизни для него пока привычней и ближе одно - 'держать удары' в теоретических спорах о литературе. А тут реальная жизнь. На нее одного года мало. Я потому еще говорю о наивности молодого писателя, что подтверждение ее нахожу в самой повести.
Один из главных персонажей 'Утренней смены' - молодой китайский интеллигент Чжоу. Его прототипом Овалову послужил Чан Чинго, сын Чан Кайши, порвавший было со своим отцом и уехавший из Китая в Советский Союз. Здесь он учился, потом стал работать на 'Уралмаше'. Год, что Овалов провел в Свердловске, он жил в одной с Чан Чинго коммунальной квартире. В повести Чжоу стойкий революционер, возвращающийся в Китай бороться за освобождение своей родины. В жизни было не так. Чан Чинго действительно вернулся в Китай и... быстро нашел общий язык со своим отцом. После смерти Чан Кайши по настоящее время он является президентом Тайваня. Известно, что в повести Зина Демина, ставшая женой Чжоу, решает не ехать вместе с ним в Китай, не покидает Родину. Но мало кто знает, что супруга нынешнего президента Тайваня в прошлом советская гражданка. Эти литературные превращения можно объяснить стремлением писателя к идеализации своих героев. Но можно и расценить как авторскую наивность. Второе, представляется, все же ближе к истине.
Ладно, быть наивным в тридцать лет, пожалуй, не велик грех. Но каково слышать, что ты не знаешь жизни, на исходе шестого десятка лет? А ведь было и такое. Шел 1962 год. В Кремле проводилось совещание по Нечерноземью. В зале в кресло рядом с Оваловым села женщина. Строгий костюм со значком депутата Верховного Совета СССР. Властное выражение лица. До открытия совещания оставалось немного времени - заговорили. Узнав, что он писатель, соседка сердито-снисходительно, как показалось Овалову, изрекла: 'Жизни-то вы не знаете. Сидите здесь, в Москве, никуда не ездите...' Сказанное задело Овалова за живое. Почему, об этом чуть позже. Он ответил: 'Я к вам приеду'. Женщина вскинула брови, его слова показались ей забавными. Представилась: 'Алексеева. Анна Андреевна. Секретарь Дорогобужского райкома партии'.
Через месяц Овалов переступил порог райкома, возглавляемого Алексеевой. Впрочем, переступать порог пришлось не один раз. Времени для писателя у секретаря райкома не находилось. На пятый день Овалов разозлился. Перехватив Анну Андреевну на пути к машине, которая вновь должна была куда-то ее увозить, он только и сказал: 'Уезжаю'. Та на минуту задержалась, что-то прикинула: 'Послезавтра воскресенье, у меня дома, утром', - хлопнула дверцей 'газика' и укатила.
Что случилось в то воскресенье с Анной Андреевной - объяснить не берусь. С утра и глубоко за полночь длилась ее исповедь. Обыкновенная русская женщина, прошедшая нелегкий путь от рядового агронома до первого секретаря райкома, не раз, бывало, битая мужем, без утайки поведала о своей женской доле, о счастье и несчастьях, сопровождавших ее житье-бытье.
Роман Льва Овалова 'История одной судьбы', увидевший свет в том же году, и сейчас звучит, я бы сказал, актуально. Роман таков, что вполне заслуживает определения 'документальный', что, однако, не лишает его притягательности. 'Историю одной судьбы' можно и нужно рассматривать как своеобразный документ эпохи, запечатлевший становление нового типа женщины. В романе находишь истоки социальных проблем, дошедших до наших дней. Детально выписанный портрет деловой женщины-руководителя шестидесятых годов заставляет задуматься над изменениями, какие происходили и происходят с нашей эмансипированной современницей.
Овалова не назовешь моралистом. Но он всегда предпочитал писать о жизни нравственной и истинной. Читая его, отмечаешь: даже горестное и драматическое не вызывает у него разочарованности в жизни. Среди качеств, характеризующих Льва Овалова как человека и как писателя, я прежде всего выделил бы отзывчивость. Полагаю, именно ею вызвано появление романа 'История одной судьбы', а позже повестей 'Помни обо мне' (1966) и 'Январские ночи' (1972). Прозаический триптих произведений, в центре которых женский образ, не задумывался специально. Он свидетельство того, что писатель умеет понять сложную натуру женщины, не преувеличивая загадочность ее логики и характера.
История Тани из 'Помни обо мне' тоже фактически документальна. Основой повести послужили материалы судебного процесса, раскрывающие деятельность скрытников, таинственной и фанатичной секты религиозного подполья, и... долгий, многодневный рассказ одной из жертв сектантов, девушки, которая из своих двадцати трех лет четыре года провела в тайниках фанатиков.
Религия сегодня... Как же неглубоки наши представления, когда речь заходит о причинах и мотивах обращения к ней, о власти, распространяемой ею на духовный мир людей, о таинстве, именуемом верой, вызывающем преломление мировоззрения человека. Замышляя повесть о драме изломанной души, автор действовал сообразно с законом нравственности, возлагающим на писателя ответственность за каждую душу человеческую. Случившееся с героиней повести воспринимается Оваловым как специфичная трагедия человеческого разума и тяжелая рана души. И такое авторское видение представляется мне глубоко социальным.
На судебном процессе по делу сектантов Льва Овалова заинтересовала одна из девушек, Рита Т., свидетельские показания которой вызывали желание познакомиться с ней. Тогда и созрел план будущей повести. Но Овалов не сел за рабочий стол. Оказалось, что у Риты отсутствуют какие бы то ни было документы. Подключив писательские связи, Овалов берется помогать: письма, запросы, ходатайства, рекомендации... Недели три, пока все утряслось, Рита живет в доме у Овалова. Без расспросов не обошлось. Но куда больше времени уходило на то, чтобы определить дальнейшую судьбу девушки. Не буду интриговать читателя, скажу, что сейчас Рита Т. живет и работает в родных краях, вышла замуж; по сей день продолжается их переписка: героини повести и писателя.
Можно ли эти факты счесть собственно деятельностью на поприще литературы? Естественные поступки порядочного человека. По-человечески отнесся, не отстранился, помог, не забыл. Что особенного? Ничего. Отзывчивость - черта привлекательная, но не настолько уникальная, чтобы упоминать о ней с безмерной пылкостью. Но вернемся к нашему повествованию.
Среди побудительных причин написать 'Январские ночи' - советы друзей-литераторов. Причем одним из доводов служило то, что Овалову доводилось встречать, точнее, четыре раза видеть Р.С.Землячку. Рассказом об этих встречах писатель впоследствии завершит повесть о профессиональной революционерке, входившей в когорту верных ленинцев. Рассказ этот краток. Мимолетны, собственно, были и сами встречи. Строить на них сюжет повести занятие безнадежное. Предстояло закопаться в архивы. 'Каждый человек является носителем каких-то идей, правильнее даже - какой-то одной идеи, определяющей его жизненное кредо, и вот интерес к такой идее, созвучность твоему собственному мироощущению - гораздо большее основание к изучению чужой жизни, чем просто обычное знакомство'.
Прежде чем объяснить, какую я нахожу связь между интересом к идее и ранее выделенной отзывчивостью, сделаю небольшое отступление. Из него заодно читателю станет ясно, почему в свое время безобидная реплика, брошенная секретарем райкома партии А. А. Алексеевой, так задела писателя. Сюжет жизни Овалова окажется непроясненным без нескольких колоритных произведений, жанр которых при всей своей популярности и демократичности порой именно из-за популярности и демократичности в чести не у всех. Речь идет о детективах.
Что ни говори, редкий из нас, положа руку на сердце, может сказать: о майоре Пронине слыхом не
